кое-что из продовольствия, еще и выпивки достать. Поехали на немецких машинах, было нас человек пять. В Берлин заехали, и останавливает какой-то мужчина. А у нас парень был из Белоруссии, который хорошо говорил по-немецки. Он спрашивает его: «Где склады?» Он согласился показать. Заезжаем на эти склады, а там охрана, еще и нижние его этажи были залиты водой. Решили поехать дальше, нашли еще склады, но там тоже стоит в морской форме охрана. Мы договорились с охраной, что они закроют свои глаза на один час, и с местными жителями, чтобы они нам помогли загрузить наши машины. Мы обе наши машины набили хорошей закуской, выпивкой, всё равно там бы всё растащили.
А немец этот предложил нам к себе заехать, мы согласились. Оказывается, он тоже искал, где бы что раздобыть. Поехали на окраину, около его дома встали, поставили у машин охрану. Зашли в дом, там женщины нас встречают немолодые уже и спрашивают: «Вам что, девочки нужны?». Нам парень наш переводит. Мы так удивились… Сели, по рюмочке выпили, дали этому немцу кое-что из съестного, потом приехали к себе в часть, командиру роты всё сдали, распределили.
Вскоре после этого появляется в нашей части один немец, который говорит, что знает, где хранятся в банковских ячейках ценности фонда защиты Германии. Командира роты, старшего лейтенанта Уварова, вызвали и приказали взять под охрану эти ценности. Выехали на место, и нашли этот банк. Все было разбито, завалы разобрали, и нашли эти сейфы внизу, в подвалах. Взяли все здание под охрану.
Я сам там не был, мне напарник все это рассказывал. Нашли там ломы и открыли два сейфа. А вечером приехало на машинах начальство, на легковых и грузовых машинах, вместе с хозяином банка. Обнаружили вскрытые сейфы.
В середине ночи к нам в роту и нагрянули, вещи стали проверять. Потом, как я узнал, уже находясь в России, за кражу некоторых ценностей из банка был осужден на восемь лет и лишен всех наград командир нашей роты, а одного сержанта отпустили, он как подчиненный команды его выполнял. Если бы война продолжалась, то командира бы расстреляли как собаку.
За это командир корпуса прозвал нашу роту «золотодобытчиками». 30 миллиончиков хотели прибрать.
Помните, как 9 мая 1945 года встретили?
День Победы встретили в Пренцлау. Ночью легли, как обычно, спать, ведь информации никакой еще не было, бои еще шли. А потом началась ночью стрельба из автоматов и ракетниц. Все кричат: «Победа! Победа!!!» Рады были очень! Отмечали хорошо. Вспоминали погибших товарищей, ведь потери у нас были большие…
На второй день Победы мы вчетвером, друзья-однополчане, ходили по Пренцлау. Время было уже к обеду, и мы решили перекусить, нашли скамеечку, уселись, налили по 100 грамм фронтовых, выпили за Победу и стали закусывать. Недалеко от нас подошли и остановились немецкие ребятишки. Надо заметить, что немецкие дети с первого дня мира не проявляли какой-то боязни перед русскими военными. Видно, сразу почувствовали добрую натуру нашего солдата. Нариман сказал: «Не худо бы дать ребятам конфет!». Стал обшаривать свои карманы, а наш сослуживец, Николай, возразил: «Да к чему им конфеты? Видите, как у них глаза горят от голода?». Позвали мы их, первую фразу сказали по-немецки. Они улыбнулись, надо было проще сказать, что «ком», т. е. подходите… Дети подошли, мы им отдали все, что было у нас. Не жуя, они проглатывали еду. Поклонились и пошли от нас, довольные.
Что вам больше всего запомнилось во время войны?
Победа! Потому что очень ее ждали, когда ехали, чтобы участвовать в боевых действиях в Берлине. Прошли больше 400 км для штурма Берлина.
Вы верили в Победу?
Когда мы пошли с боями по Украине, то, конечно, чувствовали, что Победа будет за нами. Немец стал с боями отступать под нашим натиском к границе. Основные бои шли за города и крупные населенные пункты.
Даже когда в первые годы войны наши войска отступали, то мы все равно верили в Победу! После Москвы и Сталинграда стало уже ясно, что враг проиграл войну.
Как вас встречали в Польше и в Восточной Пруссии?
В Польше нас встречали очень хорошо! Называли нас всех братьями и камрадами. Всегда предлагали с ними выпить.
В Восточной Пруссии большинство местного населения успело убежать. Там мы, в основном, много встречали на фермах нашу молодежь: русских, украинцев, белорусов, угнанных туда на работы.
Случаев насилия над местным населением я лично не видел, так же как и не слышал про наказания за них.
Довелось увидеться с войсками союзников в Германии?
Нет, не пришлось. Даже особо и разговоров про второй фронт не припомню.
Встречались вам пленные румыны, венгры, чехи?
Встречались, особенно когда мы пошли по немецкой территории. Они были рады, что так все получилось, называли нас «камрадами». Они ведь шли под винтовкой все в бой. Более снисходительное отношение было к ним.
Сам я лично в плен не брал никого, языка не приводил.
Что-то вас удивило за границей? Что сильно отличалось от России?
Я жил в Больших Чапурниках, а рядом были Малые Чапурники, там одни татары жили. Все были обычные селяне, поэтому за границей поразили хорошие дороги, каменные дома, чистота кругом. Разница, конечно, с нами была большая. Русский человек вообще привыкает ко многому.
Скажите, пожалуйста, за что вы получили медаль «За отвагу»?
Я получил медаль «За отвагу» за боевые действия при освобождении городов Польши: г. Люблин, г. Минск-Мазовецкий, г. Прага-предместье Варшавы, г. Цеханув, г. Нове Място, г. Дзялдово.
А орден Красной звезды?
За боевые действия при взятии городов Восточной Пруссии: г. Дойтш-Айлау, г. Заальфельд, г. Гнев, г. Старогард, г. Кёнигсберг, г. Данциг.
А еще одну «Красную Звезду» оформляли, но я ее не получил. Мы уже под Берлином стояли, как выяснилось следующее: наши наградные повезли в штаб корпуса на машине, а она попала на мину. Все наши наградные документы сгорели. Там в багажнике было несколько канистр запасных с бензином, поэтому ничего не осталось.
В мае 1945 года нашу часть перекинули в Белоруссию. Началась сразу демобилизация. Командир бригады и начальник штаба сразу ушли. Пришли совсем новые офицеры, которые с нами в войну не служили, нас не знали. Мы писали в наградной отдел в Москву, но ответ пришел, что помочь ничем не можем, ищите своих командиров, чтобы возобновить подачу документов. И на этом все закончилось.
Еще у меня медали «За освобождение Белоруссии», «За взятие Кёнигсберга», «За победу над Германией», орден Отечественной войны 2-й степени.
Вы обмывали свои награды?
Да, конечно, в котелке человек на восемь. Так мы обмывали свои медали «За отвагу». Выпили весь котелок, взяли медали и пристегнули на гимнастерки, а номера их не посмотрели, поэтому медаль эта у меня перепутанная так и осталась.
Награды нам вручали так: если стоянка, то всех собирали вместе и вручали в торжественной обстановке. Приезжали специально из штаба для этого офицеры. Выдавали награды и документы к ним.
Расскажите, пожалуйста, как сложилась ваша жизнь после войны?
Наша часть простояла в Германии до 22 мая 1945 года. Потом приказ – по вагонам, и мы на железнодорожном транспорте прибыли в город Брест, там своим ходом перебрались километров за двадцать в леса, строили землянки.
Смены нам не было, техники осталось много, а людей нет. В основном, наш год призыва и оставался. Служил я после войны в Белоруссии, на Украине только в период войны участвовал в боях, но для ликвидации бандеровцев нас после 1945 года не привлекали.
В конце 1946 года мы переехали в город Новогрудок, в военный городок. В апреле 1947 года перебрались в город Пуховичи, тоже в военный городок. В октябре 1947 года я был назначен старшиной автомобильной роты, а через год получил водительские права. 25 марта 1950 года демобилизовался, прослужив без 12 дней семь лет в армии.
Как вы оказались в Дубовке?
Получилось так, что после Сталинградской битвы моего отца забирают в Москву, там он проходит подготовку за несколько месяцев, учит латышский язык, и ему предлагают ехать работать в Латвию. Он забирает семью, и они едут в Латвию. Я к ним после войны ездил в отпуск. Дали документы, билеты, деньги и мы поехали. После окончания там срока работы, мой отец работал уже директором элеватора в Новоаннинском районе нашей области. Мы с женой после окончания службы приехали к нему. Жена моя работала там, где я служил, заведующей аптекой военного госпиталя. У нас работы ей не было, тогда она поехала в Сталинград, ей дали направление в несколько банков, в том числе в Дубовку. Она приехала, приняла банк здесь. Отец сразу взял перевод в Сталинград и перевелся. Нашли квартиру. Я тоже взял и перевелся сюда на элеватор в 1952-м году.
Сначала работал электриком, потом механиком – энергетиком, почти 20 лет главным инженером, а последнее время работал директором хлебоприемного предприятия.
Имею трудовые награды: медаль «За трудовую доблесть», медаль «Ветеран труда», есть серебряная медаль ВДНХ СССР (за изобретение).
Мне присвоено звание «Лучший рационализатор Волгоградской области» в 1982 году и «Лучший рационализатор Советского Союза» (у меня 15 удостоверений на рационализаторские предложения – по устройствам на отгрузку и разгрузку зерна, переработке грузов, забивке свай и др.). Ко мне приезжали посмотреть на мои изобретения из 58 предприятий страны, работающих с зерном.
В 2004 году мне присвоено звание «Почетный гражданин г. Дубовки».
Вы встречались со своими однополчанами? Ездили по местам боев?
А как же, в Киеве был два раза, в Москве, в Минске. Последняя встреча была в Москве. Никого уже не осталось из них. Я последний.
Войну иногда вспоминаю. Бывает, что приходят моменты, особенно, если начинаешь разговаривать о ней.
Со своим напарником Нариманом вы поддерживали отношения после войны?