— Зачем вы выкрали рукописи Серебрякова у Майсурадзе? — спросил генерал.
— Я опасался, что в них могло быть упоминание о подземном ходе. С этой же целью я вырезал лист из старой статьи отца. Там приводилась легенда, которая могла выявить, какую именно цель преследовала экспедиция.
— Когда должна прибыть подводная лодка?
— В ночь на шестое ноября, после того, как я, убедившись, что все в порядке, дам объявление в справочной витрине на Плехановском проспекте в Тбилиси.
— Текст объявления?
— «Срочно продается хорошо сохранившийся комод красного дерева… Звонить по телефону 3-54-12».
— Вы понимаете, насколько усугубит вашу вину попытка дать неправильные показания?
Штромберг бросил потухшую папиросу в пепельницу, кивнул головой:
— Все, что я сказал, — абсолютно точно.
— Хорошо. Теперь вторая часть показаний.
Штромберг улыбнулся.
— О, господин генерал! Мы пока еще не договорились. Мне нужна полная гарантия того, что я останусь жив. Только тогда…
Славинский помедлил, потом нанес хорошо рассчитанный удар.
— Ну что ж, обойдемся и без этих показаний. Все, что вы можете сказать о бывшем профессоре Нордхоффского университета Уолтере Торне, мы уже знаем.
Удар попал в цель. Штромберг вздрогнул, чуть заметно побледнел, удивленно глянул на Славинского.
— Сядьте, Штромберг, — приказал генерал. — Как видите, торг не состоялся.
Штромберг сел.
— Вы не можете знать всего. Только мне известно, где хранятся фотографии Торна…
— Слушайте, Штромберг, — голос генерала вдруг зазвучал в полную силу. — Если вы хотите смягчить свою вину, — сами, без всяких оговорок, расскажите, что вы знаете о Торне. Вот так.
Взгляд Штромберга встретился со взглядом генерала. Несколько секунд оба молчали, потом Штромберг отвел глаза и нерешительно сказал:
— Мне надо подумать…
Генерал нажал кнопку звонка.
— Хорошо, подумайте!..
Эпилог
В полдень седьмого ноября к «складу номер четыреста семьдесят два» подъехала машина. Скрытый в стене телепередатчик выхватил и перенес на экран в кабинете Торна лицо высокого гостя. Торн поспешил навстречу и встретил гостя у лифта.
— Рад видеть вас, генерал, — пожимая протянутую руку, сказал Торн.
От него не укрылось то возбужденное настроение, в котором находился высокий гость. И когда дверь кабинета плотно закрылась, Торн спросил:
— Начинается?
Генерал покачал головой.
— К сожалению, еще нет. Для войны сейчас неподходящий момент. Но вашу операцию мы проведем — решено ее не откладывать. Действуйте, Торн.
— У меня все готово. Неделю назад мой агент из Тбилиси радировал, что Штромберг вывесил в установленном месте объявление. Это значит, что все подготовлено к взрыву, и Штромберг ждет подводную лодку.
— Лодка выслана?
— Нет. Я не хочу вывозить Штромберга из России — он еще пригодится. Что касается антикварного старья в подземелье, то оно меня нисколько не интересует.
— Отлично. Не пора ли начать?
Торн посмотрел на часы.
— Сейчас в заводском клубе что-нибудь вроде праздничного бала. Пожалуй, самое время.
Он подошел к холодильнику, вынул высокую бутылку с серебряной наклейкой, наполнил хрустальные бокалы. Потом неуловимым движением открыл сейф — средний из трех — и взялся за ключ радиопередатчика.
Когда все было кончено, Торн, сияющий, поднял бокал. В тишине кабинета раздался мелодичный звон хрусталя…
Радиоволны не знают пограничных столбов и, сорвавшись с антенны, они через сотую долю секунды уже летели над просторами нашей Родины, врываясь в трансляцию праздничных концертов, перебивая торжественные голоса дикторов. Радиослушатели, случайно поймавшие эти сигналы, досадливо морщились. Но четыре буквы предназначались не для них.
Шифрованный сигнал коснулся острого жала выведенной в скалах и тщательно замаскированной штыревой антенны. Укрытый в старинном подземелье, приемник, равнодушный к музыке и голосам, отозвался на шифр, замкнул контакт, слабый ток поступил к реле и оттуда — усиленный — рванулся к детонаторам. Но детонаторов уже не было. А вместо взрыва в просторной комнате одного из батумских зданий раздался самый обыкновенный телефонный звонок. И голос — тоже спокойный и обыкновенный — произнес:
— Товарищ генерал, сигналы поступили две минуты назад. Переданы четыре буквы: эс-ка-эр-де…
…Утром десятого ноября над лагерем археологов появился двухмоторный самолет. Он сделал круг над палатками. Строеву, сидевшему у окна кабины, казалось, что он даже разглядел лицо профессора Ржевского.
Спустя несколько минут самолет уже летел над огромным заводом. Славинский, Строев и Косоуров молча смотрели, как внизу мелькали ажурные контуры крекинг-установок, серебристые круги резервуаров, тонкая паутина нефтепроводов.
Завод работал.
Самолет приветственно покачал крыльями и взял курс на Москву.
Иосиф Исерович МалярДело № 12к
Научно-приключенческая повесть
Рис. С. Губницкого
Газета «Вперед»; Орган Загорского ГК КПСС и Загорского городского Совета депутатов трудящихся; №№ 121, 124, 127, 130, 133, 136, 139. 1974 г. Загорск.
1. Ночной пожар
Сергея разбудил тревожный звон рельса. Он выскочил из палатки и сразу увидел яркое зарево, которое, казалось, охватило полнеба. Горели бочки с бензином, растерянные шоферы бегали вокруг машин, не зная, что делать. Дядя Тимофей, пожилой рабочий, бил короткой лопаткой о кусок рельса, словно этим можно было вызвать пожарную команду сюда, в далекие степи Центрального Казахстана, за полторы тысячи километров от Алма-Аты.
Сергей бросился к месту пожара.
«Горючее! — эта мысль мелькнула словно молния. — Придется застрять в степи, ждать помощи…»
Пробегая мимо палатки начальника партии, который накануне улетел в Караганду по срочному вызову, Сергей на мгновение остановился. Он не сразу догадался, в чем дело. Ведь вчера вечером он сам тщательно застегнул дверь палатки, а сейчас она была откинута и аккуратно прицеплена к колышку. В эти предрассветные часы особенно ярко выбивался из палатки тонкий луч фонарика.
Мгновенный озноб охватил тело. Между лопатками пополз неприятный холодок. И, не добежав до места, где пылали две бочки с бензином, Сергей ринулся в палатку начальника.
Сейф! Карта!
В глазах словно остановилась раскрытая, покосившаяся дверца стального несгораемого сейфа. Верхний тайник был открыт…
Сергей, еще не веря в случившееся, заглянул вглубь сейфа и тут же обессиленный опустился на койку. Произошло самое страшное: исчезла карта района «икс».
В раскрытую дверь заглядывали чумазые рабочие геологической партии, лица их были покрыты налетом густой жирной копоти, они еще не остыли от переживаний борьбы с пожаром. Прибежали две девушки-практикантки. Одна из них, светловолосая, синеглазая Леночка, студентка третьего курса университета, испуганно вскрикнула, и этот возглас вернул Сергея к жизни. Он быстро встал, пальцы сжались в кулажи, и так недобро взглянул на людей, что они невольно попятились.
Надо было принимать срочные чрезвычайные меры. Под угрозой оказалась вся цель экспедиции, важная государственная тайна попала в руки преступников. А то, что это были преступники, Сергей уже не сомневался. Пожар оказался обыкновенной инсценировкой, чтобы отвлечь внимание от главного.
Надо проверить, все ли на месте!
И вот уже по цепочке передается приказ главного инженера партии:
— Всем собраться возле палатки начальника.
Впрочем, весть о несчастье и так привела сюда всех членов этой специальной геологической партии. Они еще не понимали размеров случившегося. Ведь только два человека знали, что значит эта геологическая карта, на которой точными и конкретными знаками были определены все разведанные районы, обозначены запасы той руды, которую за океаном жадно называют «стратегическим сырьем» и которая в нашей стране служит делу мира.
Второй год работал в этой партии Сергей Кравцов, но в первый раз сотрудники его видели таким мрачным и настороженным.
— Проверьте людей, все ли на месте.
Громадный, добродушный Степан Иванович, командир механизированной бригады, как он себя называл, деловито тыча в грудь каждого из шоферов, пересчитал их.
— Все восемь на месте, — прогудел он басом.
— Рабочие все здесь, — раздался чей-то голос.
Инженеры и коллекторы стояли рядом с Сергеем, и он успел их сам пересчитать, когда подошел завхоз и, переминаясь с ноги на ногу, виноватым шепотом сообщил:
— У меня повара пропали.
— Как!
Кравцов сразу попытался мысленно представить обоих кашеваров, которые неприхотливо, но сытно кормили геологов.
Он вспомнил, как поспорил из-за них с начальником партии, Алексеем Петровичем. Это было ранней весной, три месяца назад, когда первые клейкие листочки жадно ловили солнечный свет, показались перелетные птицы, и готовились в дальнюю дорогу неутомимые «землепроходцы» — геологи. В такие дни возле громадного серого здания на улице Фурманова в Алма-Ате появляются многочисленные группы людей. Они часами лениво покуривают на скамейках в чахлом сквере с редкими кустиками, рассказывают друг другу истории из своей жизни, охотно знакомятся и бегают на соседний угол за папиросами.
Разными путями привела их судьба к этому зданию. Один приходят наниматься на работу, чтобы попутешествовать вдоволь, посмотреть новые края, побродить неизведанными тропами; других, а таких тоже немало, тянет к себе длинный рубль, и они широко раскрывают глаза, когда слушают рассказы бывалых людей о больших заработках, у них пересыхает в горле и словно в тумане мелькают рубли, десятки, сотни…
Разные люди приходят сюда, но эти двое выглядели здесь непривычно, держались особняком. На каждом — добротный синий костюм, шелковые рубашки с замочком, крепкие новые ботинки, не износить вовек.
Сергей и сам не знает, почему его потянуло к ним.