Внутри здания было не многолюдно. Вооруженные охранники встречали гостей, провожали на мероприятие.
Просторный зал, большой стол, кругом люди в черном. Траур об руку с мрачным гулом витал под высоким сводом. Чиновничьи, чванливые, с подбородками, дерзкие, злые бандитские лица — все мешались за одним длинным столом. Рашу нашлось место справа от Буры.
Андрея и Макивару усадили за стол с прочими телохранителями. Было далеко до главной персоны, к тому же слабый свет, не позволил Андрею толком разглядеть лица градоначальника — вроде бы правильный овал, с немного выдающимся подбородком, густая шевелюра, зачесанная набок длинная челка, большие глаза. Не зная его репутацию, можно было бы подумать — добропорядочный гражданин.
Андрей остановил взгляд на бронзовой вазе. Ее почетное положение рядом со скорбящим «отцом» на тумбе, укрытой черным атласом, наталкивало на очевидную мысль — урна с прахом. На глазах Андрея навернулись слезы. Он трудно сглотнул: «Неужели в ней все, что осталось от моего Масяна?».
Вбок локтем толкнул Макивара:
— Ты чего залип? Неприлично так пялиться.
Андрей сморгнул, отвернулся, выпил стакан холодного морса.
Зазвучала печальная мелодия, через минуту стихла, поминки начались. Произносились соболезнования, хвалебные речи в адрес умершего, скребли по фарфору приборы, вздыхали и мрачно гудели. По нынешним меркам угощали богато. Одна жареная баранина чего стоила.
Андрей отстранился от происходящего, поглощал калории и старался не думать о сыне. Пик своего горя он уже пережил, и больше не заглядывал в черную дыру, из которой тянуло могильным холодом. Все кругом казалось цирком, шепитохой. Он здесь единственный родной человек покойнику, единственный адресат для соболезнований. Порой, мерещилось, бронзовая урна смотрит на него глазами Максима. Жутко хотелось водки, которая на столах лилась рекой, но положение обязывало. Происходящее давило на Андрея, он мечтал скорее уйти.
Народ хмелел, голоса крепли, соболезнования частили, порой сбивались на посторонние темы. Андрей стал замечать, что кое-кто даже начал чокаться с соседом. «Народ теплеет», — подумал он с нехорошим предчувствием. Тем не менее элита соблюдала рамки. Мрачный Бура выслушивал соболезнования молча, поднимал рюмку в знак благодарности и пригублял.
— Ты чего такой хмурый? — услышал Андрей шепот справа.
Повернул голову, посмотрел на Макивару. С полминуты таращился, не зная, что ответить, и поджимал губы:
— Похороны же, — наконец вымолвил.
— Да это не его сын, — зашептал Макивара, — Асланчик с мамкой укатили к родокам, а это какой-то левый пацанчик, похожий на его сына.
Андрей едва сдержался, чтобы не залепить коллеге за «левого пацанчика», проскрежетал:
— И что? Не человек значит?
— Почему, человек, — почувствовав злость, Макивара отодвинулся, — так для информации сказал.
Поминки закончились через три часа. Хорошо поддатый Раш пожелал продолжения банкета:
— Бе-е-е, — выдавил он, едва опустился на заднее сиденье вездехода, — блевать хочется. Что за рожи? Что за народ? Сплошная рвань, на одном поле не сел бы… Словно помоями облили. Давай, Мак, гони в «Сливки», отмоемся у местных сволочей. Твоего кисляка мне еще не хватало, — обратился он к Андрею. — Все Летеха, отыграли, можно расслабиться. Гони, Мак.
Андрей отвернулся к окну. На душе скребли кошки. Он рассчитывал увидеть сына… в гробу, попрощаться, увидеть улыбающимся на цветном портрете в хорошем качестве, но ничего этого не было.
Шепотки и разговоры за столом секьюрити долетали до него всякие, что, дескать, сынка Буры отравили, что в покои прокрался скальп и прежде чем убить, сильно покалечил мальчишку, поэтому скоропалительные похороны и кремация. Официальная версия такая — умер, не справившись с болезнью. И Андрей в нее верил, может, не прямо от пневмонии, но по состоянию здоровья очень вероятно. Выжить под лавиной крайне сложно. Даже если спасли, каким привезли Макса в город? Возможно, он пережил клиническую смерть, а длительная гипоксия повредила мозг.
Вездеход остановился возле здания с яркими мигающими гирляндами над входной аркой, с ионовой вывеской «Сливки». «Надо же, — подумал Андрей, рассматривая фасад заведения, — в мэрии меньше света». Из-за стен доносилась долбежная музыка. У входа толпилась по большей части молодежь. Курили, громко разговаривали, гоготали, алчно зыркали по сторонам. Охрана беспрепятственно пропустила Раша и его телохранителей. Клуб находился на этом месте еще до конца света. Все здесь было в масть и по фэншуйю. Глядя на веселящуюся, пьяненькую публику, не верилось, что это все происходит под снегом в окружении хищных монстров. Андрей думал: «Пир во время чумы. Где с голоду пухнут, грибы хавают, а здесь веселуха, праздник жизни».
Скоро они оказались в просторном зале с высоким потолком, со стенами из старого обожженного кирпича, с металлическими колоннами, с литыми ограждениями, со столиками и стульями из чугуна. Трубы, воткнутые в стены, вентили, манометры, медные рычаги и шкворни создавали антураж цеха какого-то дореволюционного завода.
Сотни две человек дергались и изгибались в едином ритме, колыхались людским морем. Громкий электрохаос забивал уши, колотил в грудь басами. Странным образом траурный наряд Раша превратился в гламурный прикид с фешен принтами. Двигая головой в такт музыки с очками на темечке, он сразу и органично влился в тусовку. Андрей и Макивара в черных одинаковых одеждах выгодно подчеркивали его образ брутальной дивы и торили дорогу к лестнице на второй этаж.
Справившись с течением из людских тел, наконец, опустились все трое на мягкий кожаный диван, подогретый чреслами недавних правообладателей, которые ретировались, поняв, кто на них положил розовый с красными прожилками глаз.
Раш не танцевал, ему нравилась атмосфера всеобщего веселья, рев музыки, толчея, красивые девушки, которых он заприметил и послал Макивару пригласить к столику.
— Если, мать твою, ты не сотрешь с рожи мрачное говно, отправишься в бусик жопу морозить, — проговорил Раш, вперив в Андрея свои пучиглазки.
Андрей натянуто усмехнулся:
— Хорошо.
Он сидел на стреме шухера, подыгрывая боссу, двигал головой в музыку и хищно озирался. Столики на первом этаже расположились вдоль боковых стен кантом по танцполу. Сцена с диджеем и аппаратурой утопала в огнях. Андрей поймал взглядом брутального парня в белой майке, в черных очках, который вел на поводке девушку в костюме кошки. До этого видел владельца с цепочкой в руке, на другом конце которой сверкала шипастым ошейником сексапильная девица с кислотно-зеленым хаером. «Мода какая-то дебильная пошла с этими ошейниками, — подумал Андрей. — Может, потому, что появились «хозяева» и «питомцы», а человек человеку уже не брат? Настали времена, когда можно брать другого на поводок?». Он вспомнил свой ошейник и цепь. «Куда мир катится?».
На диван уселись раскрашенные, одетые для «съема» девицы. Вульгарные, легкодоступные сразу отворотили Андрея. Раш угощал их, гоготал с ними, разговаривал, напускал тумана, был крут и великодушен. Телохранители водили «жалами» и высматривали потенциальные угрозы.
Андрей заметил еще одного фауниста. Коренастый, весь в коже, на голове полубокс ежиком, с подведенными глазами вел на коротком намотанным на кулак поводке молодого парня с обнаженным торсом, в кожаной сбруе, с татуированными руками и шеей, обритого на лысо, с сережками в ухе. Понурившись, тот обреченно волок по полу длинношерстную белую тужурку. Андрей с трудом узнал в этом «питомце» Лешика. Глазам не поверил, с открытым ртом таращился на блогера.
Парочка протиснулась сквозь толпу к «заказному» столику. «Хозяин» опустился на стул, петлю поводка небрежно нацепил на спинку. Лешик, подобно служебному псу, сел на корточки рядом. Хозяин вдавил встроенную в столешницу кнопку. Скоро из-за двери с круглым окном показался «чертик» в обтягивающем комбинезоне с маленькими рожками. В услужливой позе записал в планшете заказ, после чего выскользнул в буквальном смысле, сдавленный беснующимися телами обратно за дверь.
Андрей не сводил с Лешика взгляда и выискивал ошибку, не мог поверить, что катомит на ошейнике его бывший попутчик. «Да, нет, — уверял он себя, — у Лешика не было сережек, хотя это самое легкое. Наколки. Откуда столько? И это при желании за пару недель можно набить. Одежда так и вовсе… Подстричься наголо тоже не проблема. А так похож, рост, рожа вроде бы та, жалко, что размалевана, надо посмотреть поближе».
Андрей перегнулся через столик, громко спросил у Раша:
— Я отойду?
Тот махнул рукой. В его зубах вместо мундштука дымилась самокрутка, и он был во вкусе. Андрей тронул коллегу за локоть, сказал на ухо:
— Я в сортир.
Макивара кивнул.
Протискиваясь сквозь людей, Андрей спустился на первый этаж. Подобрался к интересующему столику, спрятался за колонну.
Хозяин сидел развалившись, нехотя поглаживал лысую голову. Лешик у ноги, с благодарностью принимал ласку — жмурился и по-идиотски лыбился.
Вспыхивающие разноцветные огни, мелькающие люди не позволяли рассмотреть лица. Помог случай. Чертик вновь возник у столика, склонился к хозяину, что-то прокричал на ухо. Тот поднялся, дал команду четвероногому другу «ждать», направился за официантом.
Воспользовавшись моментом, Андрей протолкался к столику, уселся еще на теплый стул. Лешик секунду другую таращился на него, затем трудно сглотнул, поднялся с пола, сел на соседний стул, едва слышно произнес:
— Ты?
— Я, — Андрей не сдержал улыбки, — как ты… что с тобой сделали?! — руками потряс перед лицом, — что это за крендель тебя выгуливает?
— Это…, - Лешик испуганно посмотрел за спину Андрею, — Шапалах, он…
— Да пофиг, кто он, пошли со мной.
— Он идет, уходи, — зашипел Лешик, глаза наполнились мольбой. — Потом. Потом поговорим. Уходи, — опустился на четвереньки.
Сбитый с толку, растерянный Андрей поднялся, толпа подхватила его и оттеснила к стене. Он видел, как Лешик лизнул хо