— При чем здесь здоровье? — не понял Роман. — Мы же говорили о других вещах…
— Это категории одного порядка. Если у тебя крепкий кишечник, то проблемы спиннингиста тебя затрагивают в наименьшей степени. Лечись лисой. В широком, разумеется, смысле.
Озадаченный этим докладом, Роман стал крутить ручку дверцы, опуская и поднимая стекло. «Восьмерка» грелась медленно, обороты, как обычно, плавали. Роман волновался.
— Ты хочешь сказать, что смотришь «Магазин на диване»? — спросил он.
— Я давно ничего не смотрю по телевизору, — ответил я. — Предпочитаю авторские каналы в Интернете. Это стабилизирует психику.
— Например? Какие каналы?
— Для начала что-нибудь легкое. «Катя режет мыло», «Подручный Сом» или «Собираем из магнитов».
— Катя режет мыло? — в голосе Романа прозвучал неожиданный испуг.
— Это весьма популярный канал.
— Катя и мыло? — недоверчиво спросил Роман. — В ответ на усиливающийся сюрреализм окружающего?
— Это ответственный выбор каждого, — сказал я. — Либо мыло, либо посмотри в глаза чудовищ.
— Резать мыло, значит… начинать резать мыло?
— Ни в коем случае! Тебя лично резка мыла доведет до нервного срыва. Надо смотреть, как мыло режет кто-то другой!
Роман всхлипнул. Я же позвонил Аглае и сообщил, что мы готовы в Заингирь, но поскольку дорога наверняка испортилась, то лучше завтра, а сегодня решили записаться к Зинаиде Захаровне. Аглая сказала, что в Заингирь она обязательно, а к Зинке увольте, без нее. Так и договорились.
— Ну, поехали… — печально выдохнул Роман.
Обороты упали до восьмисот, я выжал сцепление, включил первую передачу, добавил газа. «Восьмерка» крутанулась на сырой траве возле библиотеки, выскочили на дорогу.
— Посмотрю про земельную рыбу, — пообещал Роман. — Потом.
— Не расстраивайся, — подбодрил я Романа. — Мэрия — не самое худшее место.
Присутственный день в мэрии не выдавал себя ничем, во всяком случае издали. Я опасался, что все переулки вокруг окажутся забиты транспортом челобитчиков, придется занимать живую очередь и ругаться с местными, но ничего такого вокруг мэрии не происходило, там вообще нашлась только одна машина — возле вросших труб стоял чуть перемазанный грязью белый спортивный «Кайен» с московскими номерами.
Я приткнулся рядом, мы с Романом отправились в мэрию, но нас не пустили дальше проходной. Полицейский заявил, что сегодня прием отменен по техническим причинам, можно попробовать в пятницу. Я не ожидал легкой победы, Роман же расстроился.
— Что делать будем?
Тысяча первый.
— Предлагаю покататься по городу, — сказал я. — Надо зримее обозначать присутствие, это важная часть нашего плана… Рома, а ты порой не испытываешь желания выпить простокваши?
— Нет…
Я вырулил на Любимова и повел в сторону электросетей, повернул на Советскую, до Пионерской, потом снова на Любимова, налево и в направлении Набережной.
— Кажется, нас… — Роман удержался от детективных штампов и закончил: — Наблюдают.
— Дрон-невидимка? Опять он?
— Да ты посмотри!
В зеркале заднего вида действительно виднелся белый «Кайен». Не отставал, но и не приближался, держался в сотне метров.
— Федор? — спросил Роман.
— Вряд ли у него есть такой… Да и номера московские.
— Все менты ездят на московских номерах.
— Но не на белых «Порше», — возразил я. — Белые машины — это… Не знаешь, какая машина у Зизи?
— Нет. Вряд ли такая…
Роман достал телефон, высунулся в окно и сфотографировал преследователя.
— Отправлю себе на почту, — сказал он. — На всякий случай.
— Разумно, — согласился я. — Может пригодиться.
— То есть?
Я снизил скорость перед крупной поперечной лужей.
— Во время квартальной инспекции его превосходительством общественных живодерен имел место быть кабак и непредвиденные ситуации, — сказал я. — Сам же недавно говорил — ситуации исключать нельзя…
На переулке Крупской я повернул направо, к старой военной бетонке в сторону Тотомицы.
— Ты куда? — не понял Роман.
— Да так, идея есть.
— Зачем за город? — заволновался Роман. — В городе они не рискнут!
— Вот и я о том — в городе они не рискнут…
Я прибавил скорости. Преследователь не отставал, ну да, как же, отстанет он от «восьмерки».
Мы бодро катились с холма. Раньше тут были нарезаны картофельники, сейчас вместо них зеленела сорная береза.
— Мне это не нравится, — Роман оглядывался. — У него тонированные стекла, мне это не нравится…
— Почему? Ты же сам этого хотел — воздаяние, справедливость, все дела… Мне кажется, весело!
Я чуть прибавил еще. «Восьмерка» подпрыгивала на неровных стыках бетонных плит, Роман схватился за двери, в багажнике, как обычно, что-то брякало, руль стучал в руки. Главное, не соскочить в колею, бетонки коварны колеями, не успеешь заметить, как поперек размотает.
— Может, свернуть? — предложил Роман. — Он на проселок не сунется… наверное.
— Сунется, — заверил я. — Сунется еще как, даром что белый…
Дальше повышать скорость нельзя, на этих кочках легко уберемся в канаву; «Кайену» все равно, две тонны, энергоемкая подвеска, колдобины глотает не замечая, от него не оторваться.
— Витя, не дури! — попросил Роман. — Что ты творишь?!
Впрочем, я и не собирался отрываться. Елочка плясала под потолком, руль стучал, в багажнике громыхало.
— Витя, хватит…
Я ждал, когда белый начнет мигать дальним.
— Не бубни под руку, — попросил я. — Это весьма отвлекает от нашего расследования…
Я знал, что белый начнет мигать дальним.
— Какое расследование?! — завопил Роман. — Это не расследование, это идиотские гонки!
Бетонка закончилась, мы выскочили на ровный грейдер, отсыпанный серым гравием, здесь я смог прибавить. «Восьмерка» сразу же задрала пыль, «Кайен» растворился в ней.
— Он нас не видит! — крикнул Роман. — Съезжай, Витя!
— Терпение — главная добродетель писателя, Роман. Еще пару километров…
Пары километров не понадобилось — белый выскочил из пыли и стал быстро нас догонять. Роман принялся шарить сбоку от сиденья.
— Монтировка у меня, — сказал я. — И хочу попросить — Рома, сиди спокойно, не дергайся…
Белый начал мигать дальним, все как надо. Замигал, обошел на повороте, оторвался метров на пятьдесят, резко, с киношным заносом развернулся, хороший водитель, и встал мордой к нам.
Я тоже затормозил.
Лобовое стекло «Кайена» не тонировано, но, кто за рулем, не видно. Интересно.
Роман принялся озираться. Надо купить ему саблю, подумал я. Заказать катану, где-то видел рекламу, кованые катаны Златоустовского завода по демократичным ценам, с саблей Роману спокойнее.
— Что делать будем?!
Тысяча второй.
— Надо поговорить, — сказал я. — Это понятно.
Я отстегнул ремень.
— Рома, если что, беги в лес, — посоветовал я. — В лесу не догонят, пару дней отсидишься, потом возвращайся.
Кажется, Роман не понял, что это шутка. Ну, ладно. Пусть.
Я выбрался из «восьмерки» и двинулся к белому, подошел со стороны пассажирского места. Стекло опустилось.
Ну да, примерно так.
Я сел в «Кайен».
Прохладно, сразу потянуло в сон. Хазин сидел, положив руки на руль. Он поправился вдвое и едва помещался на месте водителя. В синем костюме, дизайнерски помятом еще при пошиве. Прическа хорошая, немного съехавшая на сторону. Лицо гладкое и чистое, веки, правда, надутые, отчего глаза похожи на ракушки-каури. Пальцы толстые, с маникюрюм.
— Здравствуй, Хазин, — сказал я.
— Витя, тебе жить совсем насрать?!
Бешено. В мою сторону не повернулся, так и смотрел поверх руля на дорогу.
— Ты на хрена сюда приперся, тебе же говорили!
Хазин ударил пухлыми кулаками по рулю.
— Хазин, а ты от кого стучишься? — спросил я. — Обозначился бы, а то у меня там очередь.
— От того, кто может сильно осложнить тебе жизнь, — ответил Хазин. — Или сильно ее улучшить. У тебя же проблемы в полный рост, Витя!
— Проблемы? Да какие там проблемы…
— Я тебе говорил не соваться в это дело, — прошипел Хазин. — Не соваться! Говорил?!
Я зевнул и почесался.
— А я тоже тебя, Хазин, кое о чем хотел спросить…
— Какого хрена ты здесь?!
Я не удивился Хазину, но личного его появления не ожидал, во всяком случае так скоро. Молниеносный Хазин.
— Ты что здесь делаешь? — уже спокойнее спросил Хазин.
— Я? Странный вопрос, Хазин. У тебя память отшибло?
Хазин опустил окно, иронически сплюнул.
— Только не говори, что ты пишешь книгу.
— Именно, — сказал я. — Книгу. Как говорил один наш общий знакомый, книги сами себя не напишут.
— Витя, ты за дурака меня не держи, я тебя знаю! Ты же бесплатно жопу не оторвешь… А! Я, кажется, понял, что ты здесь делаешь, Витя!
Хазин расхохотался, дергая, словно захлебываясь, горлом.
— Я все понял! Повышаешь капитализацию, так, значит?!
Я не ответил.
— Витя, какие жалкие ужимки, я надеялся, что ты поумнел за эти годы…
Постарел. Лишний вес старит, пусть щеки и гладкие.
— Зато ты, как я вижу, поумнел с запасом. Кстати, у тебя остались фотографии? Ты тогда снимал все подряд, помню, обещал скинуть.
— Какие фотографии, Витя? У меня нет никаких фотографий, они же у тебя оставались на ноутбуке…
— На ноутбуке?! Так ты же его и спер, Хазин!
— Я спер?! У меня у самого все сперли! Все камеры, все объективы! Все!
— Какая неудача, — посочувствовал я.
«Восьмерка» поморгала фарами.
— В машине, конечно, Шмуля? — спросил Хазин.
— Роман.
— Зови!
— Ты гормонозаместительную терапию не пробовал?
— Зови, говорю!
Хазин попытался сделать голос угрожающим, но получилось лишь истерическим.
— Это в твоих интересах, Витя, — пытаясь взять себя в руки, произнес Хазин. — Зови танцора!
Хазин тоже поморгал дальним светом, и это привело к неожиданному результату — Роман выскочил из «восьмерки» и быстро скрылся в лесу. Хазин поглядел на меня.