— Как вам? — поинтересовался Сарычев.
— Впечатляет… — признался я.
— Старого кобеля не отмоешь от угля, — пояснил Сарычев. — Извините, не мог отказать себе в удовольствии…
Аглая охнула и схватила меня за руку. И только сейчас я увидел.
Лев.
Он ждал нас в траве, неразличимый, слившийся с цветом, ужасный. Запах мертвечины и зверя.
Сарычев раздвинул траву, и лев стал виден лучше.
— Не бойтесь, — сказал Сарычев. — Подходите.
Мы не двигались.
— Подходите же!
Я приблизился ко льву. Аглая и Роман за мной.
— В Танзании взял, — Сарычев потрепал льва за гриву. — Сколько стоило его вывезти, космос стоило… Но настоящий зверюга. Смотрите!
Сарычев задрал львиную гриву и показал небольшую, аккуратно обработанную дырку.
— Прямо в сердце, — сказал он. — Могу видео показать! И тут, смотрите!
Сарычев показал выходное отверстие над лопаткой размером с небольшую ладонь.
— Все вживую заснято! Сразу кинулся! Я едва успел ружье вскинуть, а он в десяти метрах! Несется! Ну, скажу вам…
Сарычев выдохнул.
— Впечатленьица… Я после того раза охотиться перестал, после такого льва любая охота — это расстрел, не для меня… Вы представляете?! Львище несется, а у тебя два патрона всего, а на этих зулусов какая надежда?!
— Никакой, — подтвердил я.
Сарычев вскинул ружье.
— Он ломится, я бац с одного ствола! А он не останавливается! А зулусы на вторых номерах не стреляют! У меня яйца в ботинки скатились, Глаша, извини за такие подробности! И мысль такая в голове — это тебе за всех животных, которых добыл, отместка! А палец словно окаменел на крючке!
Сарычев продемонстрировал негнущийся палец.
— А он все ближе и ближе! Не помню, как второй раз стрелил! Попал! Знаете, время как остановилось, я увидел, как пуля полетела! Но он еще пять метров пронесся и только потом сковырнулся! А зулусы говорят — пойдем на носорога, тут недалеко, не, говорю, мужики, с меня хватит, я в бунгало, штаны штопать! И кучерявую бабу ко мне сегодня не присылать!
Сарычев радостно рассмеялся и погладил льва по шее.
— Год работал. Мой шедевр. По миллиметру! Шерстинка к шерстинке! Вот потрогайте!
Сарычев без спроса схватил руку Аглаи и приложил ее ко льву. Аглая вежливо поморщилась.
— Как живой! — Сарычев лучился профессиональной гордостью. — Потрогайте, ребята!
Мы приложили ладони к чучелу льва и немного постояли. Лев казался теплым, я подумал, что Сарычев встроил в него подогреватель. Теплый лев, отличная работа.
— После него я от охоты вовсе отказался, — повторил Сарычев с грустью. — А трехстволку все равно заказал, для души, сколько лет хотел…
— Хороший лев, — сказал Роман.
— Да, — с сомнением согласилась Аглая. — То есть отличный лев! Превосходный!
И улыбнулась.
— А давайте пообедаем, — предложил Сарычев. — Сегодня я еще не обедал, а в моем возрасте лучше не нарушать режим, пойдемте в барбекю-зону.
Мы не отказались.
В барбекю-зоне имелось все для гурманского счастья: казан, тандыр, мангал, итальянская печь для пиццы, мексиканская печь для томления говядины, универсальное гриль-яйцо, коптильня и штука, похожая на термитник, не исключено, что какая-то австралийская печь для готовки кенгуру, чуть дальше стол. Итальянская печь дымила, и коптильня дымила и пахла можжевельником, за гриль-яйцом стоял повар.
— Жорик, как дела? — спросил Сарычев.
— Скоро, — отозвался Жорик.
— Отлично! Ребята, проходите за стол, сейчас…
Сарычев уставился на Романа.
— Рома, а у тебя что с руками? — спросил он. — Борщевик?
— Да, вляпался… Вот теперь в волдырях…
— Надо было сразу в багажник прыгать, — посоветовал Сарычев. — Я однажды пошел за калганом, а там борщевкой целый овраг зарос, ну, запнулся, скатился, прямо мордой в эту шнягу. Хорошо, день пасмурный был… Добежал до машины, в кунг запрыгнул — до ночи там и просидел. Пронесло.
Аглая улыбнулась Сарычеву еще раз. Тот улыбнулся в ответ.
— Сейчас приду. Надо кое-что…
Сарычев скрылся.
— Пить хочу, — сказала Аглая.
И направилась к столу.
Стол был накрыт среди трав, цветов и молодых елей. На скатерти располагались миски с зеленью, соусники, графины с морсом и глиняные плошки. Аглая налила в кружку морса, выбрала облепиховый, добавила из судка льда, стала пить. Мы с Романом присоединились, я выбрал смородину, Роман травы. Смородиновый морс был ароматным, собственно, это и не морс, а вполне себе лимонад, ягоды не заваривали кипятком, а раздавили и залили водой, причем в приготовление пошли не садовые ягоды, а дикие, с берегов Ингиря и его притоков. Кроме ягод в графине плавали несколько свежих веточек со смородинового куста. Именно этот акцент сообщал напитку терпкий и горьковатый смородиновый вкус.
Напившись, мы сели на скамейку в незначительном отдалении от гриль-яйца. Вкусно пахло жареным.
— Такое впечатление, что он нас ждал, — сказал Роман. — Вряд ли он для себя это все приготовил… Вам не кажется это подозрительным?
— Может, он не нас ждал? — предположила Аглая.
— Я думаю, дело в другом, — Роман оглянулся на дом и прошептал: — Я думаю, за нами присматривают. — В сторожке у Вити наверняка жучки!
— И по телефону мы обсуждали…
— Стоп! — сказал я. — Вы понимаете, каким ресурсом нужно обладать, чтобы прослушивать мобильные телефоны?!
Роман зачем-то поглядел на Жорика, тот помахал нам лопаткой.
— Но Аглая права, по телефону лучше болтать поменьше.
— Я бы сказала, в пристутствии телефона надо болтать поменьше, — уточнила Аглая.
Мы настороженно переглянулись, а я почувствовал себя неуютно. В зимней куртке у меня, разумеется, имелся карман, непроницаемый для мобильных сетей, но сейчас…
— Так мы докатимся до шапочек, — сказал я.
— А вам никогда не казалось, что шапочки высмеивают неспроста? — спросил Роман. — Может, их высмеивают лишь потому, что они эффективны?
Я налил еще лимонада, мятного в этот раз. Мысль здравая. Интересно, производят ли шапочки фабричным способом?
— Думаю, фишку про шапочки запустили производители фольги, — сказала Аглая. — А про то, что шапочки не помогают, производители пергамента. Единство и борьба противоположностей.
Провести испытания. Выбрать модельный город и велеть населению носить шапочки. А через полгода сравнить с соседним городом, где шапочки не носят.
— А может, это Сарычев? — спросил Роман. — Тот, кто отправил посылки?
— Не похоже, — возразила Аглая. — Сарычев явно доволен жизнью. Зачем счастливому такие танцы?
Как можно осмеивать шапочку, если ни разу ее не примерял?
— Я бы тоже был доволен, — сказал Роман. — Семнадцать лет назад он рассекал по чащобе на стареньком «ЛуАЗе», а сейчас ездит охотиться на львов. По-моему, жизнь удалась.
— А душа?
Роман явно собрался объявить, что души у чучельников не бывает, особенно у высококлассных чучельников, поскольку чем больше ты вкладываешь ее в творения, тем меньше остается ее в собственном распоряжении. Но не успел, вернулся Сарычев, без дриллинга, но в подходящем костюме — спортивной клетчатой тройке в английском стиле и с баночкой бурого сала. Баночку он вручил Роману.
— Это от волдырей, — пояснил Сарычев. — Три жира.
— Спасибо…
Роман растерянно принял снадобье.
— От ожогов лучшее средство, втирай на ночь.
Три жира. Барсучий, щучий, жир конюха Андрея.
— Жорик! Будь добр!
Жорик подал печенные на гриле овощи и хлеб, сразу несколько блюд.
— Да, забыл вас предупредить, — улыбнулся Сарычев. — Я вегетарианец. Так что не обессудьте, мяса не будет, исключительно растительные белки!
Изобильная соя России.
— Как необычно! — Аглая поглядела на Сарычева с лучезарностью.
Лучезарность могут делать далеко не все, лица большинства людей к лучезарности френологически неприспособлены.
— А вы вегетарианец идеологический или гигиенический? — продолжала Аглая.
— Не знаю точно. Я слишком долго занимался… скажем прямо, мясом, и потом вдруг понял — что больше не могу. Устал. Устал я от мяса и не тянет на мясо. Овощи и грибы. Орехи. Каша с утра, сыр… Знаете, я поставил чудесную сыроварню! Потом покажу! Делаю чудесный эмменталь! Попробуйте!
Сарычев подвинул Аглае тарелку с сырами.
Я стал есть. Жорик был несомненным мастером гриля. Луковицы, разрезанные пополам, были карамелизованы с медом. Перец оказался не пережарен, приобрел насыщенный печеный вкус, но не утратил хрустящей консистенции. Томаты чернели поджаренными боками и словно кипели изнутри. Морковь. Сельдерей. Баклажаны. Одинокий патиссон.
— Мы сами почти вегетарианцы, — Роман зачем-то продемонстрировал волдыри.
— Считается, что это продлевает жизнь, — Сарычев насадил на вилку подрумяненный кабачок. — Я лично в такую ерунду не верю, но… на мясо не могу смотреть. И кстати… В вегетарианстве главное соус! Попробуйте брусничный!
Сарычев подставил Аглае глиняную плошку.
— Я открыл для себя соусы, это большое дело, как выяснилось. Правильный соус — семьдесят процентов блюда. Знаете, я посадил сливы — и они принялись… Попробуйте ткемали!
Старый козел, подумал я. Туда же. Что может понимать в соусах этот чучельник? Ткемали он варит…
— Или вот рыбный!
Сарычев подвинул Аглае небольшую серебряную чашку.
— Я сам научился квасить из снетка! В глиняных горшках, оригинальный греческий рецепт! Прекрасно гармонирует с раками! Жора!
Аглая слегка поморщилась на соус, а Жорик подал поднос с крупными вареными раками.
— Тут есть озерцо такое, — Сарычев махнул вилкой в сторону леса. — Так в нем раки еще сохранились! Причем наши, русские!
Русские раки.
— Сейчас везде голубой рак, — печально сказал Сарычев. — Его завезли из Канады, он устойчивей и неприхотливее нашего, хотя по вкусу, как поролон. Но вытеснил нашего изо всех прудов. Только здесь еще осталось кое-что, храню как зеницу ока… Пробуйте, ребята, пробуйте! Не забывайте про сливочное масло…