Не сон. Я не смог придумать ничего смешного про «нараспашку» и обидно промолчал.
— Ну да, Снаткину же все боятся, она ненормальная, как я могла забыть, — ответила Аглая сама себе. — Что читаешь?
Аглая указала на открытый ноутбук.
Я не удержался и совершил коварный шаг.
— Роман, — ответил я максимально многозначительно.
— Роман?
— Произведение Романа. Текст. Его книга. «Безбожный ерш».
Аглая с сомнением поморщилась.
— «Безбожный еж», — поправился я. — Он еще не определился с названиями, это пока рабочие, тебе какое больше нравится?
— Не знаю… А эта книга, она… про исчезновение? — Аглая недоверчиво поглядела на ноутбук.
— Про исчезновение в первую очередь, — сказал я. — Но сверхидея, разумеется, шире. Это про исчезновение в экзистенциальном смысле. Исчезновение Человека. Человек уменьшился до критических размеров, скоро истает вовсе.
— Истает вовсе? — Аглая печально посмотрела в потолок.
— Ага. Причем как фигурально, так и буквально. Ты знаешь, что средний рост начал уменьшаться? Это фиксируется во всех развитых странах… Вот приблизительно про это книга Романа. Ну и вообще — секция, так сказать, внутреннего пигмея — вечно актуальная задача любого мыслящего человека.
Я забрал ноутбук с табуретки.
— Секция пигмея?
— Ага. Это как золотые рыбки — если они живут в маленьком аквариуме, то постепенно приобретают карликовую форму. Людей все больше и больше, а Земля не резиновая, поэтому запустился механизм сокращения размера. Я все чаще думаю, что Светлов прав — если мы не выйдем на простор, то да… пигмеизация. С этим стоит бороться.
Пожалуй, с утра я слегка перегибал, но Аглая сделала вид, что не заметила, она съела кешью, я тоже его люблю, у кешью округлый, нейтральный вкус.
— Так можно взглянуть? — Аглая скосилась на компьютер.
— Извини, — я закрыл ноутбук. — Не могу. Неэтично. Вдруг там личное?
— Ты же читал.
Меня орехами не угостила.
— Пару страниц всего.
— И как?
— Определенный потенциал есть. Правда, заметна некоторая фиксация на приземистых женщинах, но в целом бодренько. Начать четверг с романа Романа…
— Сегодня понедельник, — поправила Аглая.
— Разве? — переспросил я. — Мне казалось, четверг. Понедельник невыносим.
— Воскресенье гораздо хуже.
Аглая села на табуретку, вытянула ноги, на ней были ботинки из синей кожи с яркими медными застежками.
— Я любила понедельники, — сказала она. — В понедельник в библиотеке всегда выходной. Но бабушка все равно приходила, чего-то считала на калькуляторе. И я с ней приходила и сидела в отделе комплектования… Это самое хорошее место во всей библиотеке, там всегда новые книжки были. Их никогда не успевали разобрать, они скапливались вдоль стен, я вытаскивала наугад и читала. Лучше всего зимой…
Аглая пришла явно не есть орехи и не вспоминать библиотеки. Сегодня явно не понедельник.
— Я тут подумала… — Аглая передвинула табуретку к окну, открыла створки.
В окно сильно подуло, словно дом, выдохнувший с вечера, наконец втянул воздух.
— Что? — спросил я.
Аглая протянула мне стаканчик и сообщила:
— У меня тетка — медсестра.
Я взял орехи. Тетка-медсестра ничего хорошего не предвещала.
— Да, я помню…
— Я к тому, что у них в морге Хазин лежит, — сказала Аглая.
Аглая туда же, приносит только плохие новости. Зачем мне знать про Хазина и где он лежит?
— Забавно… Почему он лежит здесь?
— Не знаю. Он же в Чагинском районе умер, наверное, поэтому сюда пока определили. Вот я и подумала… Может, сходим?
— Куда? — не понял я.
— В морг.
Девушка в синих лакированных ботинках приходит, зовет тебя в морг, самая прекрасная девушка, самая лучшая, девушка и немного кешью, дамоклов молот муниципий настигает тебя с самого утра понедельника, ежедневный угар Берии берет за горло, так у нас повсеместно.
— В принципе, мысль неплохая, — сказал я. — Это наверняка познавательно.
— Познавательно… в каком понимании?
— В экзистенциальном, разумеется. Ну и в утешительном.
— Что же тут утешительного?
— Всегда отрадно, когда кто-то из сверстников тебя опережает, — сказал я. — После сорока это особенно греет.
— Правда?
— Угу. Некрологи одноклассников — лучшая проза. Кто последний, тот и победил. Зачем нам торопиться в морг?
Зачем ты собралась в морг, Аглая?
— Хазин же, — ответила она.
— Нет, я всегда хотел посмотреть на дохлого Хазина, но… я переживу.
Аглая поднялась с табурета, ботинки скрипнули. Весьма инициативная девушка, вот, в морг позвала. Если рассматривать морг как плацдарм, то свидание может получиться оригинальным. Плечистая девушка идет в горы и застревает в ловчем дольмене, усатая пуристка, поспорив с коллегой о творческом методе Вампилова, втыкает ей в ладонь вилку для рыбы, Аглая надела сегодня новые ботинки, мы идем в них в чагинский морг.
— Хазин, между прочим, вполне себе кандидат, — сказала Аглая. — Ты так не думаешь?
— Нет, если честно. Хазин — вялый тип, он не кандидат, он так…
— Согласна, — Аглая с удовольствием полюбовалась ботинками. — Но это не помешает.
Возможно, она права.
— Вырвем ему зуб, — сказала Аглая.
— Зуб?
— Лучше зуб. Говорят, у покойников шаткие зубы.
— У меня у самого необычайно шаткие зубы…
Сказал Роман. Он явно почуял, что здесь Аглая, проснулся и успел собраться, вошел внезапно и сделал вид, что настроение у него хорошее.
— Надо жевать соты, — посоветовала Аглая.
Живя со Снаткиной, Роман стал обретать ее черты.
— Аглая намерена отправиться в морг и вырвать у Хазина зуб… для нашей коллекции, — сказал я.
— Гениально! — обрадовался Роман. — Я это хотел еще вчера предложить… Вырвать у Хазина зуб…
Роман почесал руки о косяк. Точно, Снаткина его разлагает.
Я пригляделся к Роману внимательнее — поведение странное, наверное, эти таблетки ему не стоит принимать.
Аглая вопросительно двинула бровями.
— Может, тебе остаться? — спросил я. — Отдохнешь…
— Как попадем? — не услышал Роман. — В морг, наверное, свободно не пускают… Собираешься поговорить с Федором?
— У меня тетка — медсестра, — объяснила Аглая. — Она нас пропустит.
— Чего тогда ждем? Пойдемте сейчас, Хазин не местный, тут всем на него наплевать, ты челюсть ему вырвешь — никто не заметит…
— Давайте не спешить. Не стоит ли… подготовиться основательнее? Хазин никуда не убежит…
— А если он исчезнет? — спросил Роман.
Исчезновение как форма существования материи. Исчезновение людей есть частный случай всеобщего исчезновения, на самом деле исчезает все. Сотни видов живых существ и сотни километров лесов, рыба в реке, интерес к жизни, вкус и состав продуктов, вещи, еще недавно казавшиеся странными, не вызывают прежнего удивления, потому что умение удивляться тоже подвержено тлену; я все чаще задумываюсь о приобретении фетрового цилиндра, и, собственно, я не против сходить в морг, Диоген искал с фонарем исчезающего человека, мне в морг не западло.
— Забыл, у тебя же консалтинговая компания… — выдохнул Роман. — Можешь не ходить.
Они сговорились, вдруг понял я. Вчера, во время починки принтеров. Это шутка. Аглая и Роман решили меня разыграть, нам не хватает юмора. Никакого морга на самом деле не предвидится, вес мозга за пять тысяч лет сократился на двести грамм, мозг исчезает, я вижу это по окружающим и по себе. Эмиль Золя частенько захаживал в морг.
— Виктор прав, — сказала Аглая. — Чем меньше народу, тем лучше, это не экскурсия. В конце концов, я могу сама сходить…
— Я там часто бывала.
Я вздрогнул, обернувшись, увидел Снаткину. Сартр не вылезал из морга неделями.
— Часто…
Вот мы и в сборе. Осталось наметить направление броска и раздать патроны.
— Полы там мыла, — уточнила Снаткина. — Могу рассказать.
Невыносимо прекрасен был июньский понедельник. Снаткина разглядывала Аглаю.
— Там наш знакомый лежит, — сказал Роман. — Посмотреть хотели… То есть в последний путь…
Снаткина молча удалилась.
Я согласился.
— Правильно, — сказала Аглая. — Только к тетке заедем за ключом и машину оставим, нечего светить…
Вирджиния Вульф в морге попросту жила.
Мы быстро, чтобы не попасться Снаткиной, покинули дом.
Тетка Аглаи обитала на улице Спутника, я здесь не бывал, впрочем, ничем особенным улица Спутника от прочих чагинских улиц не отличалась.
Аглая остановилась на углу, велела ждать в машине, сама отправилась пешим ходом к дому тети.
— Думаешь, Федор за нами и сейчас наблюдает? — Роман беспокойно озирался вокруг.
На улице Спутника имелся чугунный фонарный столб.
— Наверняка. Что ему еще делать? Работа такая…
— Квадрокоптера вроде не видно, — Роман выглянул вверх.
— У него высотный дрон, с оптикой и тепловизором, Федя на страже.
— Или не Федя…
Роман щелкнул пальцем благовонную елочку.
— Я к тому, что за нами могут присматривать многие, — заключил он. — Например, врио. Он же отправил сюда Хазина, а теперь Хазин труп, думаю, врио про это знает. Наверняка, он пошлет кого-то еще…
Или уже послал, подумал я. Если бы я был экс-губернатором, то работал бы на опережение, отправил своего человека заранее, разузнать, прощупать почву.
— Хазин мог и по своей инициативе заявиться, — размышлял Роман. — А вдруг он что-то узнал про своего шефа? И решил слегка покопаться в старых портянках, взял отпуск за свой счет, приехал в Чагинск… А тут незадача…
Роман щелкнул снова, елочка закрутилась со скоростью пропеллера.
— Начальник узнал про эти крысиные скачки и решил проучить своего неблагодарного холопа. А тебе не кажется…
К счастью, подоспела Аглая с ведром огурцов и связкой ключей от морга.
— Мытые, — сказала Аглая и вручила Роману ведро. — Суздальский пупырец, попробуйте! Он как бы соленый изначально.
Суздальский пупырец оказался вкусен. В нем сочеталась упругость, хрустящая корочка, дынный вкус, нотки маринада и огуречная свежесть, я съел зараз три штуки.