— Предлагаешь его привязать к коню? — спросил я.
— Да не, я так…
— Можно не к коню, — сказала Аглая. — Можно к рефрижератору.
Привязать Хазина к дрезине и отправить в Саскачеван. Кстати, про привязать. Я достал из кармана кусок шпагата.
— Зачем? — спросила Аглая.
— Ноги связать, — тут же пояснил Роман. — А то начнет таскаться…
Послышался скрежет двери, за скрежетом крепкий голос:
— Кто тут?
Я спрятал шпагат в карман.
Скудельник пожаловал вовремя.
Роман выразительно покосился на шкаф. Я тут же представил, как мы его откроем, а там обнаружится божедомский набор — пилы, топоры, долота и блестящая лучковая пила. Не уместимся.
— Не дергаемся, — прошептал я. — Рома, ты снимай, а ты, Аглая записывай в блокнот.
И стал громко диктовать:
— Пункт двенадцатый, обувь, протоколируем, не спим! Личная обувь, равно как и носки, отсутствует. Между тем, по показаниям свидетелей, на субъекте имелась итальянская пара, предположительно мастерской «Буратти». В данный момент на ноги покойника надеты одноразовые бумажные тапки…
Роман снимал, Аглая записывала.
— Это морг, здесь нельзя…
Голос не очень настаивал, и я понадеялся, что в морг скудельник не полезет, но попался настырный. Видимо, специалист широкого профиля, он напоминал работника пилорамы, механизатора и электрика — роба была перепачкана маслом и опилками, а на поясе болтались верхолазные кошки.
— Одноразовые тапки, — повторил я. — Пункт тринадцать. Кольцо белого металла, предположительно платина с изумрудом на безымянном пальце левой руки отсутствует. Отсутствует кольцо, сделай крупно…
Роман крупно снял палец левой руки.
— А вы кто? — спросил скудельник. — Вы почему здесь?
— Часов еще нету, — сказал Роман. — А часы были, между прочим.
— Часы точно были, — Аглая записала в блокнот.
— Где часы? — спросил я у скудельника.
— Часы, костюм, туфли, — стала перечислять Аглая. — Запонки, перстень, бумажник, телефон с инкрустацией белого золота, где все эти вещи?
Мы с дружной укоризной обратились к визитеру.
— Это не я, — судя по голосу, скудельник был не рад, что сунулся.
— Как вас зовут? — Роман перевел на скудельника телефон.
— Я тут вообще только убираюсь… А как вы сюда проникли?
Я вынул свой телефон и спросил:
— Сватова набрать?
Скудельник поспешно удалился.
— Кстати, о Сватове… — Аглая указала пинцетом. — Вот, посмотрите…
Пальцы на левой руке Хазина были слегка синими.
— На правой тоже.
Точно, и правая рука мертвеца перепачкана синим.
— Это чернила, — сказала Аглая.
— Пальцы? — спросил я.
— Похоже, Федя не удержался, — ухмыльнулся Роман. — Откатал… Кстати, напоминаю, пора валить — дэдкипер сейчас вовсю барабанит руководству больницы…
— Зачем ему отпечатки Хазина? — Аглая протирала руки бактерицидными салфетками.
— Он не верит, что это Хазин, — сказал я.
— Это не Хазин?! — громко осведомился Роман.
И испуганно отступил от стола.
— Что-то я не понимаю… — Аглая помахала на себя ладонью. — Это кто? Не Хазин?
Душно. Холодно, но душно, кислорода не хватает.
— Это Хазин, — сказал я. — Обычный мертвый Хазин.
— Кстати, не очень похож, — Роман осторожно приблизился и пристальнее всмотрелся в труп. — Тот Хазин был определенно повыше. Как я помню… А у него брата-близнеца нет?
Брат-близнец Хазина приехал в Чагинск, чтобы… чтобы…
Я не смог придумать, зачем брату Хазина было являться сюда. Чтобы отомстить. За что отомстить? Брату Хазина совершенно не за что было мстить.
— Не очень понятно… — Аглая уронила салфетку, тут же подняла. — Для чего отпечатки?
— Вероятно, у них в базе есть отпечатки Хазина, — предположил я. — И Федор решил сравнить — тот ли. Убедиться.
— Зачем убеждаться? — Аглая не знала, куда пристроить салфетку.
— Затем, что это может быть его брат-близнец, — Роман указал на тело.
И снова стал фотографировать.
— У него вполне мог быть брат-близнец, — повторил Роман. — Допустим, Джо. Когда Хазин умер… Я имею в виду другого Хазина, того…
Роман кивнул за стену морга. Захотелось выпить. Водка хороша зимой, с холодцом и горячей жареной картошкой, надо обязательно поддеть холодец вместе с картошкой, выпить водки — и картошку со студнем, ярчайшие вкусовые ощущения. А летом водку хорошо с рубленым укропом, хорошо с окрошкой, с жареными грибами или с холодными щами.
— Что-то я погнал… — Роман шумно вдохнул. — Душновато тут…
Оно понятно, зачем вентиляция трупу.
— А фотографий Хазина не осталось? — поинтересовалась Аглая. — Старых?
— Не знаю. У меня точно не осталось. Мне кажется, нам лучше уйти…
— Давно пора.
Роман шагнул к выходу и толкнул дверь.
— Закрыто… — растерянно сказал он.
— Надо на себя, — предложила Аглая.
Роман дернул дверь, уперся ногой в косяк, потянул. Ничего. Снова навалился, с силой, до сухожильного хруста.
— Чудесненько… — хмыкнула Аглая.
Роман не сдавался, толкал и тянул дверь, впрочем, безуспешно, в итоге констатировал:
— Господа, мы заперты с мертвецом. Этот урод нас закрыл.
— И связи нет, — добавила Аглая. — Проверьте телефоны.
Мы проверили, связь на самом деле отсутствовала.
— За линией всегда плохой прием, — сказала Аглая. — А в морге…
— Это розыгрыш, — сказал Роман. — Это… дэдкипер так пошутил. Нестареющая классика — закрыть придурков в морге… Я в кино такое видел.
Он пнул дверь. Ничего. Дверь хорошая, железная, обитая толстым дерматином, хоть запинайся. Но Роман пнул еще.
— Думаю, скоро сюда придут, — не очень уверенно сказал Роман. — Беспокоиться не о чем.
— В морг не так часто приходят, — сказала Аглая. — Если труп здесь, зачем сюда ходить?
Хазин мертв. Я приехал в Чагинск, чтобы посмотреть, как он станет плясать на сковороде, как будет юлить и предлагать деньги, но Хазин не успел толком ни сплясать, ни предложить, умер от апоплексического удара. Можно смело уезжать. Днем, на поезде с бессовестными дембелями. Утром, на автобусе с сонными старушками. Валить. Что мне здесь? Искать виновника преступления, которого, не исключено, и не было никогда? Пусть Роман ищет. Он пишет книгу, а я книги давно не пишу, у меня ивент, Луценко, у меня баба в дольмене, настоящая нормальная жизнь.
— Логично, — сказал Роман. — Попали, по ходу…
На «восьмерке» сегодня же вечером. Сесть, угнать, можно не говорить ни Роману, ни Аглае, я ведь им ничего не должен, я вольный человек со свободой выбора.
— Знаете, я этот эпизод обязательно помещу в книгу, — пообещал Роман. — Это все весьма забавно… Витя?
Я вдруг заметил, что Аглая смотрит на столы. Три пустых стола.
— Если надолго застрянем, будет где полежать, — пошутил я.
— Это точно, — сказала Аглая. — А это… это дебильные приключения…
— Классические дебильные приключения! — уточнил Роман. — Я недавно побывал точно в такой же ситуации…
— Тебя закрывали в морге? — спросил я.
— И тебя закрывали. Витя, в этом городе нас то и дело везде закрывают! Ты забыл про музей?
Действительно, забыл. Весьма, кстати, похоже. Морг, музей, в этих учреждениях немало общего.
— Неудивительно, — сказал я. — События частенько дублируются, дежавю… Это все красное смещение.
— При чем здесь смещение? — спросила Аглая.
Мне показалось, что она слегка побледнела. Наверное, я сам тоже побледнел. Прохладно. Аглая знает про красное смещение. Чудесная девушка. С ней приятно застрять в морге. Да, она же заказывала телескоп…
— Есть теория относительно красного смещения…
— Тише! — перебил Роман.
Мы замолчали, и в наступившей тишине я в который раз подумал, что Господь ироничен. А вдруг мы действительно здесь умрем? Моя биография станет украшением Энциклопедии Русской Литературы. Родился, учился, книга «Пчелиный хлеб» стала громким дебютом, впрочем, успех автору закрепить не удалось. Основал консалтинговое агентство, но в бизнесе не особо преуспел. Задохнулся в морге г. Чагинска при попытке вернуться в литературу с книгой «Актуатор Эдема». Гениально. Вот зачем я здесь. Держатель Ключа вел меня сумеречными тропами и привел в старый морг, где я скончался в компании красавицы и неудачника.
— Чувствуете?! — крикнул Роман. — Вы чувствуете?!
Я лично ничего не чувствовал. Предпочел бы быть убитым сосулькой.
— Я ничего не чувствую, — сказал я. — Кроме высокого накала идиотии. Должен признать, сегодня, друзья, мы превзошли себя.
Предпочел бы провалиться в шахту лифта.
— Да вы посмотрите же!
Роман указал на вентиляционную трубу под потолком.
— Угар идет, — сообщил Роман. — Я отчетливо его чувствую…
Аглая поглядела на меня с отчаянием.
— Нет никакого угара, — улыбнулся я. — Спокойно…
Роман попытался выбить дверь, ушиб плечо, зашипел.
— Дышать действительно тяжело… — Аглая приложила платок к лицу.
— Если бы шел угар, то мы бы уже умерли, — сказал я спокойным голосом. — Скудельник решил немного проучить московское жлобье, закрыл дверь, а сам отправился к заведующей. Скоро они вернутся. Ничего страшного не происходит…
— Но я…
— Ничего страшного, — сказал я настойчиво. — Паника ни к чему.
— В прошлый раз мы застряли в музее — это было предупреждение, — прошептал Роман. — Мы ему не вняли — и вот мы застряли в морге! Смерть в мертвецкой! Друзья, мы внутри английской пьесы!
Роман рассмеялся.
На самом деле забавно.
Нас найдут, допустим, к завтрашнему дню, к обеду. К этому времени мы угорим. Можно напоследок на самом деле лечь на столы. Во-первых, это удобно. Глупо лежать на полу, удобно лежать на столе. Во-вторых, это смешно. Когда заявится Федя, он удивится и немало. Будет еще одна загадка, ведь тот, кто нас здесь поймал, наверняка заявится посмотреть на результаты. И наверняка оставит дверь открытой. И мы добавимся к Хазину, гениальная загадка.
— Это случайность, — сказал я. — Скоро нас откроют.