— Думаешь, я не знаю о том, что мы не хозяева своей жизни? — Мэзер стискивает в кулаке половинку медальона. — Я король, Мира!
Я закрываю уши ладонями и мотаю головой, не желая больше ничего слышать.
— Все это неважно. Неважно, чего я хочу, люблю или в чем я нуждаюсь, потому что Генерал всегда будет рядом, чтобы напоминать мне, что нет ничего важнее Винтера.
Мэзер молчит. Его лицо расслабляется, и поверх зажатых ладоней я слышу эхо одного из сказанных мной слов.
— Любишь?
Нет, я этого не говорила. Я не настолько глупа. Я резко разворачиваюсь на звук шагов. Они не должны привлекать внимания, не должны выделяться на фоне криков мужчин на площадке, звона мечей и свиста стрел. В дверях напряженно застыл Терон, как будто застал нас барахтающимися на полу.
— Все хорошо?
Я взмахиваю рукой. Никогда не было и никогда не будет. Терон не ждет ответа. Он поворачивается к Мэзеру, и его покрытая потом кожа блестит в солнечном свете.
— Король Мэзер. — Терон шагает вперед и тут же назад. Его словно тянет выскочить на тренировочную площадку и наброситься на кого-то с мечом. — Я слышал, вы умелый боец?
Я хмурюсь. Не к добру это. И точно. Мэзер медлит, быть может раздумывая о том, что своими действиями приведет Генерала в ярость, но мгновением позже смотрит на Терона с усмешкой. Мне становится страшно за жизнь принца.
— Не переживайте. Я буду биться с вами не в полную силу.
Я касаюсь руки Мэзера, но он отстраняется и, почти вплотную приблизившись к Терону, выходит на улицу. Терон следует за ним так же решительно и свирепо. Когда мы подходим к огороженным кругам для боя на мечах, на площадке снова воцаряется потрясенное молчание. Мэзер ныряет под веревку, выдергивает из корзины тренировочный меч и, набычившись, проходится по кругу.
— Вам нельзя сражаться! — хватаю я Терона, потому что Мэзер уже в боевом круге. И потому что Терон, в конце концов, мой суженый. Я должна волноваться за него сильнее, чем за Мэзера. — Не делайте этого. Вы оба слишком важны.
Лицо Терона смягчается. Может, уступит? Но тут кто-то кричит с другой стороны круга:
— Покажите ему, принц!
И я прикусываю язык, сдерживая порыв пустить шакрам и смахнуть с плеч солдата его дурную голову.
— Покажите, как мы сражаемся в Корделле!
Терон прикрывает глаза, и его лицо почти болезненно кривится. Открыв их, он опускает руку поверх моей.
— Если ты не хочешь, чтобы мы сражались, то мы не будем.
Все больше и больше солдат кричат в его поддержку, кричат его имя так громко и уверенно, что я вдруг осознаю слова Мэзера. Вот о чем он говорил. Вот чего он хочет для наших людей. Не какую-то там оду двум смехотворным деревьям или карту, напоминающую людям их место в этом мире. Достоинство. Традиции. Счастье, освещавшее лица солдат, вернувшихся из Отема в Битай. Гордость за своего принца, которого они поддерживают сейчас.
Мэзер ходит вперед-назад, взрыхляя сапогами землю. Чем громче кричат солдаты, тем больше он злится.
— Давай, Корделл! — кричит он. Его голос перекрывает крики шумящих солдат, побуждая тех горланить еще сильнее. — Покажи мне, на что ты способен!
Я прожигаю его взглядом, и он опускает подбородок, чуть остывая, но недостаточно для того, чтобы остановиться. Люди Терона молят о том, чтобы он сразился.
Большинство мужчин не сможет не ответить на такой призыв. И я тоже. Глядя на стоящего с другой стороны круга Мэзера, я чувствую, как мы одиноки, слабы и малы в окружении всех этих людей, у которых есть королевство и национальное единство…
Когда Терон освобождает свою руку из моих пальцев, я ничего не говорю, а должна заклинать его отказаться от схватки, уйти в конюшню и не обращать внимания на крики его людей. Но в голове кричит мой собственный голос, возвращая в измененном виде слова корделлианцев: «Покажи себя, Мира! Покажи Винтеру, на что ты способна. Сделай, что должно. Не то, что ты хочешь, а то, что должна! Докажи!» Один из солдат подает Терону тренировочный меч. Мой взгляд прикипает к принцу. Терон медлит, и его пальцы подергиваются, а потом он принимает меч.
Как только пальцы Терона смыкаются на рукояти, Мэзер атакует его. Молчаливый и неумолимый, он агрессивно взмахивает мечом, целя в голову Терона. Бросившись на землю, принц перекатывается на другую сторону круга и, подняв пыль, проходится мечом по ногам Мэзера. Левая нога Мэзера подгибается, Терон, воспользовавшись его секундной заминкой, вскакивает… и начинается безумие. Их схватка на мечах похожа на те, о которых рассказывал Генерал: когда два противника готовы порезать друг друга на куски, но никто не может взять вверх, так как оба сильны и умелы. Терон загоняет Мэзера на одну сторону круга… Мэзер сбивает Терона с ног, и тот падает на землю… Терон вскакивает на ноги и отбивает удар Мэзера… Мэзер тут же бьет его под колени…
При каждом ударе солдаты одобрительно свистят. Я уже не знаю, кого они поддерживают, знаю только, что они впали в неистовство от боя двух королевских особ. Чем громче становятся их крики, тем сильнее бьется мое сердце. Меня лихорадит от жара схватки и нещадно жалит вонзившееся в сознание слово «Докажи!». Мэзер перехватывает меч Терона своим и выбивает из его рук. Меч летит в гущу солдат. Все зашло слишком далеко. Меня охватывает паника — от слепого безумства толпы, от предвкушающих криков солдат, от того, как Мэзер бьет Терона в грудь ногой. Терон падает на землю и, оглушенный, остается лежать. Двумя руками сжимая свой меч, Мэзер поднимает его над головой принца. Еще пара мгновений, и меч обрушится на Терона.
Я юркаю под веревку.
— Сдавайся! — кричу я, бросаясь к ним. — Сдавайся, Терон!
Ни он, ни Мэзер не слышат меня. Они не шевелятся, не дышат, не видят ничего вокруг. Подскочив к Терону, я вскидываю руки к Мэзеру. Он все выше и выше поднимает меч, взрезая воздух, чтобы финальным ударом закончить схватку. Я тянусь к его рукам, к мечу в попытке предотвратить непоправимое. И меч застывает. Все вокруг замирает, словно Ноум магией сковал каждого корделлианца. Я выдыхаю, по-прежнему вытянувшись вперед в тщетной попытке помешать Мэзеру совершить огромную, непоправимую ошибку, и тут снова раздается крик, погрузивший всех в оцепенелое молчание:
— Мэзер!
Генерал. Он пробирается к нам через всеобщую толчею, и его белые волосы мелькают то тут, то там среди тесно столпившихся корделлианских солдат.
— Златая листва! — ругается с земли Терон.
Я не вижу лица Мэзера. Я вообще почти ничего не вижу, когда оборачиваюсь и замечаю, как на меня смотрит принц. На его груди кровь — черно-красные пятна, оставленные шипастыми сапогами Мэзера.
Доминик тащит за собой щуплого мужичонку с ворохом повязок. Поднырнув под веревку и оказавшись в кругу, они осматривают раны на груди Терона. Развернувшись к глазеющим на своего принца и нездешнего короля солдатам, Доминик кричит:
— Веселье кончилось. Возвращайтесь к тренировкам!
Солдаты спешат разойтись. Все так поменялось, что мозг еще переваривает случившееся, зациклившись на крови Терона и ярости Мэзера, на криках корделлианцев, на моем собственном внутреннем голосе, требующем сделать выбор в пользу Винтера. Ставить его превыше Мэзера, превыше Терона, превыше себя.
За моей спиной со стуком падает в пыль меч. Я поворачиваюсь, и мир кружится перед глазами.
— Мира. — Мэзер смотрит на свои вытянутые руки так, будто они залиты кровью. — Я не хотел… Я не знаю, что…
Вся тренировочная площадка сотрясается, когда в круг прыгает Генерал. Он стремительно идет к нам, готовый осыпать нас бранью. Его взгляд поочередно падает на лежащего на земле Терона, на стоящего над мечом Мэзера и меня, застывшую посреди всего этого. Когда он снова смотрит на Мэзера, его охватывает ярость. Ничего не говоря, он делает два шага вперед, вцепляется в руку Мэзера и вытаскивает его из тренировочного круга. Ни один не оборачивается. Удалившись от меня на расстояние, достаточное для того, чтобы я их не слышала, Генерал что-то гневно говорит Мэзеру. Тот дважды мотает головой, а потом кричит что-то ему в ответ.
Моей ладони касаются чьи-то пальцы. Рядом стоит Терон с запятнанной кровью повязкой на груди. Он не улыбается, не кивает, а просто стоит рядом, всем своим спокойным видом показывая, что я не одна.
— Ты не сильно пострадал? — спрашиваю я, кивая на перевязанные раны.
Терон смотрит на повязку.
— Сапогом меня не остановить, — лукаво улыбается он. Потом касается перевязочной ткани и сжимает губы. — Однако лучше бы мне это скрыть. Чтобы отец не…
Он глядит на Мэзера и Генерала, которые продолжают жарко спорить неподалеку от нас. Снова посмотрев на меня, он глубоко вздыхает и выпрямляется.
— Нам ни к чему дополнительные проблемы, — замечает он и указывает на дворец. — Не откажешься составить мне компанию? Я приведу себя в порядок и покажу тебе дворец, если ты не против. Его безопасные уголки.
Я мельком гляжу на Генерала с Мэзером. Мне нужно остаться и поговорить с Генералом? Нужно подойти и поддержать Мэзера? Я распрямляю плечи.
— С удовольствием.
14
Терон ведет меня в свои покои коридорами для прислуги, избегая столкновения с Ноумом. Мы поднимаемся на третий этаж и идем по бесконечно длинным переходам, сильно уступающим в роскоши главным коридорам дворца: здешнее убранство — простые зеленые ковры, неокрашенные деревянные стены и молочно-белые свечи на коричневых столах. Мимо нас снуют служанки с бельевыми корзинами и мальчики-рассыльные с зажатыми под мышками посланиями, занятые обычной дворцовой рутиной. Все они останавливаются поклониться Терону, и на их сосредоточенных лицах расцветает радость от встречи с ним. Терон каждому кивает.
— Твоей маме стало лучше? — спрашивает он служанку.
Присев в глубоком реверансе, она отвечает, что ей стало лучше и врач творит чудеса.
— Надеюсь, твоему брату нравится новая должность, — говорит принц мальчику-посыльному.
Улыбнувшись во весь рот, тот отвечает, что он счастлив получить звание лейтенанта. Я удивляюсь после каждого такого разговора. Терон всех знает, но не это главное. Кажется, он искренне интересуется ими, знает события, происходящие в их жизни: как идут дела на дальних фермерских полях, хорошо ли прошла торговля с Якимом на прошлой неделе, устроилась ли чья-то дочь в новом доме со своим мужем.