Да вот незадача – перестройка последовала за семейной парой в Болгарию.
– Производство замерло, – вспоминал Владимир. – На киностудии «Бояна» вместо прежних двух десятков фильмов за год с трудом снимали два, на телевидении уволили 50 режиссеров, то есть половину. Профессия из престижной в одночасье стала никчемной. А на что надеяться русскому, когда вокруг бродят толпы безработных болгар?
И все же какой-то выход был, его не могло не быть. В это Сорокин верил твердо.
– Когда отчаяние подступило вплотную, я сел, взял чистый лист бумаги, разделил его на две части и начал составлять списки, – сказал Владимир. – Слева перечислил то, что нравится, справа – то, что на дух не переношу.
Перечитав левый столбец – путешествия, природа, нерегламентированный рабочий день, спорт – Сорокин вдруг понял, что эти, на первый взгляд разнородные понятия, взаимосвязаны. Если свести их воедино, то они означают… кругосветное путешествие на велосипеде.
– Чем больше я думал над этим, тем яснее становилось, что идея, казавшаяся поначалу странной, есть мое спасение, – говорил Владимир. – Я не могу, как Чехов, все вынимать из чернильницы. Мой конек – содержание, а не форма, следовательно, мне нужны новые яркие впечатления. У меня нет автомобиля и водительских прав, стало быть, отправляться в путь придется на велосипеде. Побывав в дальних странствиях, я смогу продолжать заниматься любимой творческой работой – делать документальные фильмы и писать книги.
На пути к осуществлению очередного, самого крутого поворота в жизни, стояло множество препятствий. Начать с того, что, кроме болгарского и куцых остатков школьного французского, языков Владимир не знал. К 1994 году, когда он созрел для первой поездки, дома не нашлось даже плохонькой камеры.
Помощь пришла с неожиданной стороны – от Атлантического клуба[10]. Представительство НАТО в Софии не только предоставило видеокамеру «Панасоник», но и выдало начинающему путешественнику рекомендательные письма. Не просто так, конечно. В ответ пришлось поделиться авторскими правами на будущие фильмы.
Нашлись и другие спонсоры. Все же благодаря работе на телевидении многие болгары знали Сорокина в лицо. Но все компании, согласившиеся посодействовать в велопробеге, снабжали его исключительно собственной продукцией, не забывая о рекламных наклейках. Когда же дошло до денег, их у Владимира набралось негусто – 700 долларов. Отступать, однако, было поздно. И, оставив большую часть жене, он с 300 баксами отважно двинулся в путь.
Дорога предстояла дальняя. Решив взять с места в карьер, Сорокин поставил себе целью добраться до Австралии. И вернуться домой, разумеется.
Трудности начались сразу же. Ехал Владимир от Болгарии, а паспорт у него был советский. Многое зависело от простой человеческой солидарности. Где-то ее проявляли, где-то нет. Приходилось выкручиваться.
Добравшись до Калькутты, Сорокин надолго там застрял. Через Бирму проезд запрещен. До Таиланда, следующего пункта назначения, суда не ходили, а самолет был явно не по карману. Выручил представитель «Аэрофлота». Он познакомил с индийским предпринимателем, поставлявшим в Болгарию чай. Тот попросил Владимира снять рекламный ролик, а расплатился авиабилетом до Бангкока.
Сколько и до, и после было подобных непредвиденных обстоятельств, грозивших пробегу бесславной кончиной. Что говорить о мелких происшествиях! В том же Таиланде, к примеру. Однажды в жаркий полдень Сорокину попалась на пути речка. Место казалось безлюдным, и усталый велосипедист с удовольствием бросился в прохладную воду. Вдоволь поплескавшись, он выбрался на берег и обнаружил, что за ним внимательно наблюдают десятка три обезьян. Владимир решил рассмотреть мартышек поближе, и вытащил из сумки орешки. Опрометчивый шаг, о котором тут же пришлось жестоко пожалеть. Обитателей таиландских джунглей не подманивать надо было, а всеми силами отпугивать.
Узрев лакомство, обезьяны разом кинулись на человека. Сорокина с разных сторон атаковали три мартышки. Воспользовавшись замешательством, они отобрали орехи. Тем временем остальные орудовали около велосипеда, выхватывая из сумок все, то попадалось. Опомнившись, Владимир бросился спасать драгоценную видеокамеру. С трудом отбившись и отъехав подальше, он обернулся. На пальмах под радостный гвалт шел дележ добычи. Среди листьев мелькали рулоны пленки, макароны, трусы…
Сорокин на недельку завернул на остров Пхукет, прославленный искусницами интимного массажа, проследовал в Малайзию, затем в Индонезию и, полюбовавшись на вулкан Кракатау, оказался в австралийском городе Перт. Расстояние, казавшееся невозможным, преодолено. Путь, представлявшийся нереальным, пройден. Пора возвращаться. Только как? Денег к этому времени не осталось совсем.
– Иду по улицам и не вижу ни одного пешехода. Одни машины, – вспоминал Владимир. – Даже спросить некого. А если и было бы, мне-то какая польза. Английского все равно не знаю. Добрел до какой-то площади и в изнеможении сел. Вокруг на тысячи миль – великая австралийская пустыня. Полный тупик.
Уныние прошло, когда взгляд усталого путешественника упал на телефонную будку. Австралия – страна иммигрантов, а вдруг в Перте тоже есть свой Сорокин, мелькнула шальная мысль. Почему бы нет? В толстенной телефонной книге обнаружилось сразу несколько однофамильцев. Двое к телефону не подошли, зато третий не только был на месте, но и немного говорил по-русски. Через пару часов Владимир въезжал на ранчо, принадлежавшее Симону Сорокину – уроженцу города Парижа, полурусскому-полуполяку, жившему с женой-француженкой и двумя дочерями.
– Согласно визе, работать мне было запрещено, о чем я честно предупредил Симона, – рассказывал Владимир. – Тот лишь рукой махнул.
– Мне требуется маляр, сможешь? – спросил австралийский Сорокин.
– Конечно, – обрадовался русский Сорокин.
– О’кей, – дал добро австралиец. – Десять дней – 500 долларов. Жить и кормиться будешь бесплатно. Только вот что: красить надо не по-советски, а нормально.
Покинув гостеприимное ранчо, Сорокин месяц ехал до Аделаиды, которую от Перта отделяли 3000 километров. Там его уже ждал Тадеуш, знакомый Симона. На сей раз пришлось переквалифицироваться в сборщика апельсинов. Тонна оранжевых плодов – 20 зеленых долларов в кармане. Серьезно укрепив таким образом бюджет, Владимир, само собой не без приключений, через Филиппины и Южную Корею сумел добраться до Владивостока.
От Павла Конюхова, брата знаменитого путешественника Федора, Сорокин узнал, что до Иркутска на велосипеде проехать почти невозможно. Тогда он решил судьбу лишний раз не искушать, сел в поезд и через несколько дней был в родной Самаре, в объятиях матушки. Ну, а оттуда до Софии – рукой подать. Оставшиеся 3000 километров педали крутились сами.
Итоги австралийской эпопеи внушительны. За 13, без одной недели, месяцев преодолено 50 000 километров, из них более 20 000 – на велосипеде. Сношены две пары шин и четыре пары обуви, отсняты, смонтированы и показаны по болгарскому телевидению семь документальных фильмов. Но подробней всего об увиденном и пережитом повествует книга. Написана она на русском, а издана на болгарском в переводе жены.
В дальнейшем Владимир осваивал Европу. Вдоль и поперек изъездил Балканы, Скандинавию, центральную, южную части Старого Света. Даже на священный Олимп взбирался на двух колесах. Обо всем снимал фильмы, многое и без пленки врезалось в память навсегда.
– И все же в Азии и в Африке интереснее, – поделился путешественник. – В Европе, в общем-то, все предсказуемо, а тут в жизни не угадаешь, что ждет тебя в следующую минуту, за следующим поворотом.
Жажду экзотики Сорокин утолил сполна. В африканское путешествие он отправился через знакомую уже Турцию, далее проехал через Сирию, тогда еще мирную и благополучную, Иорданию, Израиль. Египет. Как и прежде, Владимир взял с собой минимум груза и денег, добившись при этом полной автономии.
В переметных сумках лежали палатка, печка и основная еда: овсянка, макароны, фарш из сои, бульонные кубики, сухое молоко, сахарный песок, растворимый кофе, чай. Несмотря на предельный аскетизм, вес багажа не удалось снизить меньше, чем до 30 килограммов. Этого достаточно, чтобы время от времени не выдерживали и лопались спицы. Поэтому их запас тоже приходилось возить с собой. На месте Владимир покупал только хлеб и макароны. По дороге бесплатно добирал десерт – яблоки, сливы, дыни, виноград, орехи. Короче, все съедобное, что росло по обочинам.
За день он обычно преодолевал 100 километров. Ехал только в светлое время суток, но при любой погоде. Когда начинался дождь, снимал рубашку и продолжал движение. Вечером разбивал палатку поближе к жилью или у бензоколонки.
– Слава богу, не грабили, – говорил он, на всякий случай дотронувшись до висевшего на груди православного креста.
Иногда пускали переночевать соотечественники. Когда в одном из посольств наотрез отказали в просьбе разрешить поставить палатку за забором, на охраняемой территории, расположился на автостоянке рядом с въездом.
– Все равно эта площадка просматривалась видеокамерами, все это знали, и спать на ней было безопасно, – усмехнулся Сорокин. – Гостиницей или кемпингом не воспользовался ни разу. Даже в Монте-Карло переночевал задаром. Увидел ресторан на ремонте, дождался, пока уйдут рабочие, а рано утром меня там уже не было.
Гостеприимством странник старался не злоупотреблять.
– Гость – как рыба. Начинает дурно пахнуть уже на вторые сутки, – заметил он.
Расположившись на ночлег, Владимир собирал хворост, растапливал печку. На крайний случай у него имелся газовый баллончик. На костре или газе он варил макароны с соевым фаршем, запивал чаем или кофе. С рассветом вставал, завтракал, сворачивался и снова отправлялся в путь.
– За три месяца такого режима худею на шесть килограммов, за год – на 12, – говорил он. – Но после возращения за два месяца обычный вес полностью восстанавливается.