Здесь можно перевести дух и в дальнейшем за репутацию международного курорта не переживать. Кондиционированные номера чисты и прохладны, прислуга вежлива и предупредительна, пища экзотична, вкусна и обильна. За окном шелестят пальмы и поют чудной красоты птицы. Стоит пройти несколько десятков метров, и перед тобой – широкий пляж с белым мелким песочком, уставленным мягкими лежаками и грибками из многослойного тростника, надежно защищающими бледные туристические тела от экваториального солнца.
Рядом плещется почти горячий океан, температура воды в котором в самый разгар европейской зимы держится у отметки 30 °С. Несколько минут под парусами, и вот уже перед тобой коралловый риф (маска и ласты прилагаются, разноцветные рыбки и потрясающие подводные пейзажи гарантируются). Есть где разгуляться любителям водных лыж, виндсерфинга, рыбалки. Надоели соленые океанские волны? Добро пожаловать в огромный бассейн или целую цепочку бассейнов разной величины и глубины, соединенных между собой протоками, вдоль которых расположены бары для любителей выпить аперитив не выходя из воды. А вечером – зажигательные пляски африканских танцоров под тамтамы.
Таких гостиниц вокруг Момбасы множество. Они унизали побережье, словно бусы. На десятки километров к северу и югу от города нельзя найти ни метра бесхозного океана. Где заканчивается один пляж, начинается другой. И так – до горизонта.
Каждый отель – хорошо отлаженный маленький рай, который надежно отгородили от грязи и нищеты, начинающейся сразу за воротами. Внешний мир соприкасается с отдыхающими только в виде так называемых пляжных мальчиков. Эти вполне взрослые ребята со спортивной фигурой и навыками общения на трех-четырех европейских языках подходят к туристам у самой воды и пытаются всучить раковины, бусы, статуэтки и прочие немудреные сувениры. Они навязчивы, но не опасны, и к грибкам никогда не подходят. Во всяком случае, в дорогих гостиницах. Это не мешает самым ловким до такой степени втираться в доверие к скучающим одиноким дамам, что те не только приятно проводят с ними отпуск, но и порой выскакивают замуж. Вскоре, правда, выясняется, что, помимо услужливости и неутомимости ребята обладают и другими качествами. Как бы то ни было, браки с «пляжными мальчиками» обычно быстро распадаются по инициативе запоздало прозревшей прекрасной половины.
Позагорав и покупавшись положенное время, туристы садятся в автобус и отправляются домой. Они вновь проносятся по самой широкой магистрали города, проспекту первого кенийского президента Джомо Кениаты, выезжают на материк и подкатывают к международному аэропорту имени второго президента Даниэля арап Мои. А вернувшись на родину, рассказывают о бархатном песке и ласковых волнах побережья. В общем, все замечательно, если не считать того, что сам город остается за скобками.
По сути дела, путешествие в Момбасу, то есть место, которое значится в туристических путевках, заканчивается, так и не начавшись. И виноваты в этом не иностранные гости. Турфирмы сами не поощряют клиентов посещать город. А изъявившим желание отправиться в Момбасу мягко предлагают замену – поездку в обширный заповедник Цаво. Хоть до него и 100 с лишним километров, зато там дикие звери. Понаблюдать за ними из окна автобуса и забавно, и безопасно, а если позволяют средства, можно полетать на воздушном шаре.
Момбаса же населена людьми. Они живут здесь почти 1000 лет и все время не прекращают ссориться. История города так богата на остросюжетные события, что их с лихвой хватит на сотню голливудских боевиков. Момбасу завоевывали и отвоевывали, разрушали и отстраивали, вырезали и заселяли, унижали и возвеличивали. Укрывшийся в удобной, глубокой бухте остров на кораллах оказался настолько привлекательным для торговцев, пиратов и колонизаторов, что с XII века, то есть с самого основания, не знал ни одного десятилетия покоя.
Городом владели местные племена, хотя из дюжины претендующих на почетное звание аборигенов ученые признают таковыми только три. В дальнейшем город-султанат подчиняли оманцы и йеменцы. С конца XV века – времени путешествия Васко да Гамы – к порту стали приглядываться португальцы, которые теряли и отбивали его множество раз. В XIX веке пришли англичане. Они ввезли в Момбасу из Индии тысячи дешевых рабочих и начали тянуть вглубь континента железную дорогу. Все эти события в изобилии сопровождалась интригами, заговорами, переворотами.
На память о тех бурных временах в Момбасе остался «старый город». Он занимает малую часть не такого уж большого острова, составляющего в поперечнике не более пяти километров, но заблудиться в хитросплетении его узеньких улиц – пара пустяков. В глянцевых путеводителях, благодаря искусству фотографов, старый город смотрится романтично и пряно, словно изысканная иллюстрация к сказкам «1001 ночи». В действительности он гораздо прозаичней. Во-первых, кроме Форта Жезуш, то есть Иисуса, возведенного португальцами в XVI–XVII веках, по-настоящему старинных зданий не осталось. Из глубины столетий до нашего времени сумели дожить фундаменты и несколько надгробий. Во-вторых, многими домами лучше любоваться издали. При ближайшем рассмотрении строения предстают столь обшарпанными и ветхими, что начинаешь спрашивать себя, как им удается сохранять вертикальное положение.
Затрапезный вид не означает, что по старым кварталам не стоит бродить. В них сохранилась особая атмосфера, потому что это не застывший памятник, а хоть и не совсем обычная, но жилая часть города. Что ни улица, что ни дом – то новая любопытная картинка: мальчик прутиком погоняет ослика, женщина несет на голове таз с тяжелой кладью, мужчина стирает белье, в глубине дверных проемов недвижно, словно статуи, сидят седобородые старцы. Рядом, в мастерских, под которые отведены первые этажи зданий, кипит работа. Чаще всего делают мебель и ткани, которыми Момбаса издавна славится по всей Восточной Африке.
Длинная лестница ведет к старому порту. У причала покачиваются дау. Как встарь, каждый декабрь, используя муссоны, эти деревянные суда под большим треугольным парусом приходят в Момбасу из Сомали и Аравийского полуострова, доставляя финики, соль, сушеную рыбу, ковры. Весной, когда направление ветра меняется, дау отправляются в обратный путь, увозя стволы мангровых деревьев, зерно, сок лайма. Так было до англичан, так было до португальцев, так остается и поныне.
Рядом построен глубоководный порт с современными терминалами, куда, наперекор ветрам, в любой сезон прибывают танкеры и сухогрузы. Но поражает именно этот, маленький старый причал с парусниками. Деревянных суденышек осталось наперечет. Но то, что они не музейные экспонаты, а нормальные, действующие транспортные средства с командами и капитанами, трогает и волнует.
Примыкающий к старому городу проспект, названный в честь президента Мои, украшают гигантские скрещенные бивни. Изготовленные из алюминия, они поставлены в 1953 году в честь коронации британской королевы Елизаветы II и стали как бы визитной карточкой Момбасы. Проспект, упирающийся в Форт Иисуса, блестит витринами дорогих магазинов и солидных банков. Вдоль него спокойно прогуливаются праздные туристы и столь же спокойно шествуют обремененные делами и заботами горожане. В Момбасе в почете неторопливость и расслабленность, или, как здесь говорят, манга-манга. Спешить не принято ни при каких обстоятельствах.
Состав населения города отражает его историю. Среди тех, например, кто почитает Аллаха, не только арабы, но и африканцы, и выходцы из Азии. Причем из полусотни мечетей для всех мусульман открыты меньше десятка, а в остальные может зайти только член определенной секты. У самих же африканцев не прекращаются давние трения между выходцами с побережья и переселенцами из глубинки.
С начала 1990-х годов, после разрешения в Кении многопартийности, к прежним барьерам прибавились политические. В отличие от поселка Ликони, отделенного от Момбасы проливом, в самом городе столкновений и погромов не было. Но страсти вокруг политики порой бьют через край.
После выборов 1997 года мэром Момбасы стал энергичный глава Ассоциации турагентств побережья Наджиб Балала. В то время ему не исполнилось и 30. Новому отцу города, выходцу из авторитетнейшего, уважаемого клана, досталось тяжкое наследство. Казна увязла в долгах, муниципальные служащие по много месяцев не получали зарплаты и прекратили работать, улицы стали непроходимыми из-за гор мусора и отбросов. Турфирмы полностью прекратили экскурсии по городу, на прикол встали автобусы и маршрутные такси матату.
Молодого мэра трудности не испугали. Угрозами и мерами по обеспечению своевременной выдачи зарплат ему удалось расчистить улицы от многолетних гор мусора и вновь сделать город пригодным для жизни и доступным для туристов. Если бы Балала на этом успокоился, то до сих пор сидел бы в своем кресле под всеобщие рукоплескания. Но он пошел дальше и с такой же настойчивостью стал добиваться честного проведения конкурсов на получение муниципальных заказов. Возроптали как члены городского совета, так и акулы бизнеса. Первые лишились вознаграждения от вторых, а вторые – выгодных контрактов от первых. Против Балалы началась мощная кампания. Его бездоказательно обвиняли во взятках, угрожали расправой.
Задолго до очередных выборов мэр заявил об отставке. Горожане вышли на демонстрацию. В поддержку Балалы выступили не только мусульманские имамы, но и англиканский епископ. Однако муниципальная бюрократия и денежные мешки доказали, кто в городе настоящий хозяин. Балала, конечно, без работы не остался. Он подался в оппозицию, после победы которой в 2002 году стал министром спорта, с присущей ему энергией начал реформировать погрязший в коррупции кенийский футбол, но к авгиевым конюшням Момбасы больше не прикасался.
Очередная революция не удалась. Все потихоньку вернулось на круги своя. «Харака харака хаина барака» – гласит старая пословица. Она хорошо рифмуется на языке суахили, в котором поэзия рифм не знает, и в котором, как и в самом городе, причудливо смешались арабские и африканские черты. «Поспешишь – людей насмешишь», – таков смысл сей древней народной мудрости. Иначе говоря, не стоит делать сегодня то, что можно отложить до завтра, а еще лучше – до послезавтра.