Времена меняются, и теперь препятствия стоят уже не перед русскими, а перед американцами. На стопроцентно исламском острове действуют ячейки «Аль-Каиды» и других экстремистских организаций. Там находили надежное убежище те, кто в 1998 году готовил и совершал теракты против посольства США в Найроби, а в 2002 году – против израильских туристов в Момбасе. Кения стала первой страной, где «Аль-Каида» совершила громкие акции. Конечно, заставить всех граждан избегать путешествия на Ламу американцы не могут, им лишь официально советуют этого не делать, а вот дипломатам и сотрудникам посольства путь туда строго заказан. По крайней мере понятно, почему так часто американские военные проводят в этом районе военные учения и какие действия они там отрабатывают. Помимо бурения колодцев для верблюдов, разумеется.
Пейзаж менялся стремительно и не в лучшую сторону. Небо закрыло исполинское темно-фиолетовое облако, бирюзовый океан помрачнел, стал свинцовым. Хлынул шквальный холодный ливень. На берег мы вышли, стуча зубами. Перестала даже прельщать возможность взглянуть на старинный форт и место, где в 1498 году на пути в Индию высаживался Васко да Гама. Невозмутимыми оставались только Аббас и Дэйзи. Причалив к берегу Пате, Аббас повернулся и предложил:
– Может, попробуете моего кофе?
От первого глотка на миг остановилось дыхание. От второго – запульсировала кровь. От третьего – по всему телу разлилось блаженное тепло, и хмурое утро стало радужным и веселым.
– Лекарство от всех хворей, – приговаривал Аббас, потягивая из пластмассовой кружки термоядерный напиток. – Вернемся на Ламу, расскажу, как его готовить.
Секрет забористого кофе крылся в добавках. Туда клали корицу, кардамон, гвоздику и еще одну местную травку, название которой тут же испарилось из памяти. Ну, да ладно, и без нее получается не хуже. Проверено. Значит так, заливаем в кофейник воду, бросаем три стручка кардамона, две палочки корицы, четыре гвоздички и доводим до кипения. Добавляем пять чайных ложек свежемолотого кофе, после чего кипятим еще минут пять. После этого напитку надо дать немного отстояться, чтобы осела кофейная гуща, и можно разливать по чашкам. Осталось только насыпать сахар, кому сколько нравится.
Пряности важны и при приготовлении местного чая. Он делается примерно таким же образом. В воду щедро кидают чай, добавляют стручок кардамона, палочку корицы, гвоздику, молотый имбирь на кончике ножа и тоже кипятят минут пять. Затем следует влить молока, причем из расчета, чтобы его было чуть больше, чем воды, и прокипятить еще раз. Перед употреблением пряный чаек процеживают и подсахаривают.
Удалось выведать и рецепт необычайно вкусных креветок, которые в день приезда на архипелаг подавали в ресторане «Хапа-Хапа». Тайна приготовления вновь уводила в мир специй. Без них у суахилийцев далеко не уедешь. Помимо креветок, для этого блюда требуется половина чайной ложки красного молотого перца, столько же африканской смеси из специй масала, столько же имбиря и чуть-чуть турмерика, который у нас больше известен как куркума. Но прежде надо приготовить соус. Для этого мелко режется, а лучше пропускается через блендер луковица, большой очищенный помидор, маленький зеленый перчик чили без зерен и несколько долек чеснока. Вся эта обжигающая солянка проваривается до густоты в кокосовом молоке. В готовый соус кладутся креветки с пряностями, добавляется еще толика кокосового молока и все варится уже до полной готовности. На стол подается с рисом.
Но я несколько забежал вперед. Правильные пропорции кофейных и чайных ингредиентов, оздоровительный эффект напитка, суахилийскую кухню в целом, взгляды Аббаса на жизнь, религию, семью и брак мы неторопливо обсудили вечером на гостиничной веранде. До чего же было приятно нежиться под прохладным бризом, смаковать только что выловленные морепродукты, приготовленные умелыми поварами, и беседовать с человеком, много повидавшим, не чуждым философствованию. Но до того момента надо было дожить.
Тем временем на сцене возник новый персонаж: коренастый крепыш по имени Мухаммед, вызвавшийся быть проводником по острову Пате. Он снял вьетнамки, бесполезные после прошедшего ливня, и споро зашагал босиком по вязкой тропинке. Не прошло и часа, как посреди колючего кустарника вырос форт, построенный из потемневших кораллов. Это значило, что мы добрались до Сию. Увидеть в такой глухомани вполне европейские на вид фортификации было более чем неожиданным. Но в действительности ни португальцы, ни англичане к крепости отношения не имели. Ее построили оманцы.
Жители деревни высыпали на околицу. Но смотрели они не на белых туристов, а на рыжего Дэйзи, флегматично шедшего рядом с хозяином и не удостоившего их ни единым взглядом. На острове никогда не видели других собак, кроме местных шелудивых дворняг, и появление холеного песика с длиной шерстью и обвислыми ушами стало сенсацией. Ослы трясли гривой и шли следом, мальчишки приседали и охали, девчонки всплескивали руками.
Молодой парень по имени Аду в полосатой майке футбольного клуба «Милан» пригласил нас в дом. Переступив порог, мы вошли в средневековье. Снаружи был облачный, но светлый полдень. Внутри стояла темень. Свет проникал через дверной проем и пару крохотных оконцев, проделанных в толстых стенах. Мебель ограничивалась стулом и деревянной кроватью, больше похожей на сундук. На стене висела цветная фотография итальянского форварда Ди Маттео.
– В Сию четыре футбольные команды, – сказал юноша, проследив за моим взглядом. – Нашу назвали «Манчестер Юнайтед», хотя лично мне больше нравятся итальянцы. Когда я ездил в Ламу, то смотрел на видео, как играет «Милан». Мы каждую неделю проводим матчи.
Что ж, для 4000 жителей четыре команды – совсем не плохо. А еще в Сию есть восемь мечетей и медресе, почитаемое во всем исламском мире.
– И ни одного чистокровного африканца, – с гордостью сообщил Мухаммед.
В каждом жителе течет хоть малая толика арабской, индийской, португальской крови.
Обратно мы шли новой дорогой, через плантации кокосовых пальм. Аббас перегнал лодку в протоку шириной не больше полутора десятков метров, покрытую мангровыми зарослями.
– На старом месте очень сильный отлив, – объяснил он.
Но и здесь, едва сев в лодку, пришлось тут же выпрыгнуть. Днище противно скребло по устилавшей дно пористой породе.
Аббас зажал в зубах подол длинного платья, спустился в воду и вместе со всеми стал толкать лодку. Дождь прекратился, выглянуло солнце, осветив сочную листву и тонкие красноватые стволы мангровых деревьев, больше походивших на кусты. Когда-то на Ламу эти «водостойкие» деревья росли по всему побережью, но теперь их встретишь далеко не везде.
Заготовка шестов из мангровых стволов всегда была важной частью экономики архипелага. Есть много деревьев и красивее, и выше, и стройнее, но ни одно не способно жить в соленой воде, стойко переносить жаркий влажный климат. На Ламу ширина комнат в традиционных домах не превышает трех метров только потому, что трудно найти мангровый ствол требуемой толщины, который был бы длиннее.
Архипелагу и тут не повезло. В 1990-е правительство Кении объявило растение находящимся под угрозой уничтожения и запретило бесконтрольную вырубку. Заповедные заросли теперь можно сводить только по особому разрешению и в строго определенных объемах.
Через четверть часа дно стало уходить из-под ног, и лодка свободно закачалась на волнах. Настало время включить мотор. Вскоре мы причалили к пляжу, от которого предстоял еще один, не меньший переход до города Пате.
Песчаная дорожка привела к пещерам, а за ними обозначилось поселение, похожее на только что осмотренный Сию. Те же крытые соломой дома из извести и кораллов. Те же огороды, те же немощеные улицы с курами, козами и ишаками. Не было форта, зато имелось электричество и даже одна телевизионная тарелка. Но все равно – средневековье.
А потом были Фаза и руины 1200-летней Шанги, и еще руины, древние могильники и развалившиеся мечети и опять руины… Утро сливалось с вечером, и последний день наша группка, сплотившаяся под буйством стихии и полная культурологического энтузиазма, твердо решила провести на пляже.
Дау бесшумно перенес нас на остров Манда. Бесконечный, широкий, чистый пляж без единого купальщика, садик, душ, крытая веранда с креслами и баром – что еще надо, чтобы достойно завершить интересную поездку?
Одиночество продолжалось недолго. На веранде возникли две дамы: чернокожая и шоколадная. Если бы я случайно не натолкнулся в бедном квартале Ламу на семью с похожим, не африканским типом лица, то искренне принял бы одну из них за испанку.
Несмотря на разницу в цвете, девушки были словно сестры. Роднили их не только точеные фигуры, но и смелые взгляды, преувеличенно жеманные жесты, сверхчувственная, вихляющая походка.
Искупавшись, русалки расположились за столиком, заказали шампанское и замерли в ожидании. Оживились они, когда на белом катере, вздымая высокие волны, за ними примчались два худощавых загорелых немца пенсионного возраста. Девицы, картинно приняв изящные позы, уселись на дрожавшую от нетерпения скоростную машину и унеслись в голубую даль.
Комичная сценка напомнила о стороне жизни Ламу, о которой не говорят в Кении, но о которой хорошо известно в Германии, Англии, Италии, Скандинавии. В общем, в странах, поставляющих на архипелаг основной контингент туристов. Возможно, кто-то будет шокирован, но разнообразные пороки и утехи плоти отнюдь не чужды населению островов, насквозь пропитанных исламом.
Репутацию рая для либертарианцев Ламу начал завоевывать еще в конце XIX века. В порт прибыла группа, называвшая себя «Фрилэндерс». Она состояла из молодых европейцев разных национальностей и проповедовала «социализм», понимаемый как ничем не стесненная, свободная любовь. Поначалу члены группы намеревались добраться до горы Кения и основать «утопическую республику», но все силы и деньги растратили в Ламу и вернулись в Европу.
В 1960–70-е годы в порт повадились хиппи, облюбовавшие для ловли кайфа один из частных пансионов. Марихуану, называемую на архипелаге «банги», и дешевый героин «белый кристалл», доставляемый через Момбасу и Карачи, и сейчас проще простого достать в самом центре города, на площади перед фортом, где вечером, в отсутствие развлечений, собираются и старики, и молодежь. Нет недостатка в белых туристах с женским «эскортом», как следующим за ними транзитом из Найроби, Момбасы, Малинди, так и нанимаемом на месте.