уп. Жена Лисель трясла его, пока он не замычал, разбрызгивая слюну; увидев это, она тут же принялась выспрашивать его о том, что случилось. Но когда выяснилось, что ответить он не может, она молча поцеловала его в лоб и поспешила в дом звонить доктору Уэйли.
С того самого времени Уле быстро сдал. Ноги стали как ходули, глаза слезились, куцая бороденка повисла клоками, а кожа порозовела и одрябла. И теперь этот долговязый трясущийся старик с трудом уселся на место для свидетелей, для чего ему пришлось обеими руками обхватить набалдашник трости.
– Мистер Юргенсен, – начал Элвин Хукс, – вы ведь давно уже живете в Центральной долине по соседству с семьей Хайнэ, так?
– Та, – ответил Уле Юргенсен.
– И сколько же лет?
– Та сколько себя помню, – ответил Уле. – По… помню, как сорок лет назат Карл… старина Карл расчищать землю рятом с моим участком.
– Сорок лет, – повторил Элвин Хукс. – И все это время вы занимались клубникой?
– Та, сэр. Таже больше, чем сорок.
– Сколько у вас было акров, мистер Юргенсен?
Старик задумался. Облизнув губы, он прищурился и уставился в потолок; руки его ходили вверх-вниз по трости.
– Начать с тритцати пяти, – ответил он. – Потом – еще тритцать у Этты, как она и говорить. Так что по… получилось шестьтесят пять акров – большая ферма, знаете ли.
– Да, – согласился Элвин Хукс. – Значит, вы купили тридцать акров у Этты Хайнэ?
– Та, сэр. Так и было.
– А когда?
– Та как она и сказать – в тысяча тевятьсот сорок четвертом.
– Значит, тогда она и передала вам права на владение землей?
– Та, сэр.
– Как по-вашему, мистер Юргенсен, бумаги были в порядке? Не было ли в них каких обременений или особых условий? Уступок там, прав удержания или чего еще?
– Нет, – ответил Уле Юргенсен. – Ничего потобного. Все быть в порятке.
– Понятно, – сказал Элвин Хукс. – Значит, вы даже не подозревали о притязаниях семьи Миямото на часть купленной вами земли?
– Нет, таже не потозревать, – ответил Уле. – Я, знаете ли, обсужтать с Эттой, потому что семья Миямото… у них бы… быть том на земле, я знал, что им протать семь акров. Но Этта говорить, что они не вносить плату и что она… что земля снова ее. Она говорить, что не иметь выбора после смерти Карла. Она говорить, что с бумагами все в порятке. Говорить, что семья Миямото в лагере тля перемещенных лиц, что, может, они и не ве… вернуться. Говорить, что высылать им их теньги. Нет, сэр, они не могли заявить права на землю.
– Значит, вы тогда не знали о притязаниях семьи Миямото?
– Нет, ничего не знать. Пока этот человек, – тут он мотнул головой в сторону подсудимого, – не прихотить ко мне.
– Вы имеете в виду подсудимого Миямото Кабуо?
– Его, – подтвердил старик. – Та-та, его.
– Когда он приходил к вам, мистер Юргенсен?
– Тайте вспомнить, – задумался Уле. – Он прихотить летом 1945-го. Та, точно. Он по… появиться у меня и говорить, что миссис Хайнэ ограбить его. Говорить, что мистер Хайнэ никогта не топустить такое.
– Что-то я не совсем понимаю, – прервал его Элвин Хукс. – Вы хотите сказать, что летом 1945-го подсудимый объявился у вас и обвинил Этту Хайнэ в грабеже? В грабеже?
– Та, сэр. Так оно и было, я точно помнить.
– И что же вы ему ответили?
– Сказать ему нет, сказать, что она протавать мне, что его имя в бумагах нет.
– Так… И что же?
– Он хотеть знать, не протам ли я землю.
– Продать землю? – переспросил Элвин Хукс. – Что, тридцать акров?
– Нет, он не хотеть все тритцать, – возразил Уле. – Хотеть только семь, те, которые быть у них еще то войны.
– А вы что ответили?
– У него не быть тенег, совсем не быть, – сказал Уле. – Та я тогта и не тумал про… протавать. Это быть еще то… то болезни. У меня быть хорошая ферма, шестьтесят пять акров. Я никому не хотеть протавать.
– Мистер Юргенсен, – обратился к нему Элвин Хукс, – когда вы покупали тридцать акров у Этты Хайнэ, отошел ли вам также и ее дом?
– Нет. Она протать его Бьёрну Антреасу. Он и сейчас там жить.
– А что стало с домом семьи Миямото, семьи подсудимого?
– Этот том купить я, – ответил Уле.
– Вот как? И как же вы распорядились им?
– Тержу тля сборщиков, знаете ли, – ответил Уле. – Моя фе… ферма стать такой большой, что я нанять управляющего на весь гот. Он там жить, та еще сборщики.
– Мистер Юргенсен, – обратился к нему Элвин Хукс, – а не говорил ли подсудимый во время своего визита летом 1945-го что-нибудь еще? Вам ничего не приходит на память?
Уле Юргенсен снял правую руку с набалдашника трости. Трясущейся рукой он неуклюже порылся в боковом кармане пиджака, что-то нащупывая.
– Та, вот еще что… – вспомнил Уле. – Он сказать, что отнажты вернуть свою землю.
– …что однажды вернет ее?
– Та, сэр. И быть очень сертитый.
– Что же вы ему ответили?
– Я спросить его, почему он так сертиться на меня. Я ничего не знать об этой земле, я не хотеть ее протавать. – Уле поднес ко рту платок и вытер губы. – Я советовать ему говорить с Эттой Хайнэ, она переехать в Эмити-Харбор. Рассказать, как ее найти, потому что говорить нато с ней.
– И тогда он ушел?
– Та.
– А после этого вы его видели?
– Та, витеть. Остров-то маленький.
– Понятно, – сказал Элвин Хукс. – Вот вы говорите, мистер Юргенсен, что с вами случился удар. Когда это произошло? В том же году, в июне?
– Та, сэр, тватцать восьмого июня.
– Понятно, – ответил Элвин Хукс. – И это повлекло за собой нетрудоспособность? В смысле вам не под силу было управляться с фермой?
Уле Юргенсен ответил не сразу. Правой рукой с платком он снова взялся за набалдашник. Пожевал щеку изнутри; у него тряслась голова. Ему трудно было говорить.
– Я… я… нет, – ответил он.
– Не могли управляться с фермой?
– Не… нет.
– И как же вы поступили?
– Я… я… выставить ферму на рынок. На протажу, – ответил Уле Юргенсен. – Сетьмого сентября, сразу после празтника.
– В том же году? Вы внесли ферму в список агентства недвижимости?
– Та, сэр.
– Агентства Клауса Хартманна?
– Та, сэр.
– А вы объявляли о продаже фермы каким-то иным способом?
– Мы повесить щит на сарай, – ответил Уле. – И все, больше ничего.
– А что потом? – спросил Элвин Хукс. – Кто-нибудь приходил смотреть ферму?
– Карл Хайнэ прихотить, – ответил Уле. – Ка… арл Хайнэ, сын Этты.
– Когда это было?
– Сетьмого сентября, – ответил Уле. – Вроте того. Прихотить Карл Хайнэ, чтобы купить ферму.
– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, – мягко попросил его Элвин Хукс. – Карл Хайнэ ведь был… очень даже неплохим рыбаком. Они жили в прекрасном местечке на Мельничном ручье. Зачем ему понадобилась ваша ферма?
Уле Юргенсен долго моргал и в конце концов промокнул глаза носовым платком. Он вспомнил, как этот молодой человек, Карл-младший, в то утро въехал к нему во двор на «шевроле» небесно-голубого цвета, распугав всех кур. Он, Уле, был на крыльце и сразу понял, кто к нему пожаловал, сразу догадался, что тому нужно. Парень приезжал каждое лето с женой и детьми. Они брали с собой тележки и собирали ягоды. Он, Уле, всегда отказывался от денег, но Карл настаивал. В конце концов Карл оставлял деньги на столе рядом с весами, придавив камнем. «Мне дела нет, что когда-то эта земля принадлежала отцу, – говорил он. – Теперь она ваша. Так что мы заплатим».
И вот теперь он приехал, такой же огромный, как и его отец, телосложением в отца, лицом в мать, одетый как рыбак, в резиновых сапогах. Да он и был рыбак, вспомнил Уле, и шхуну свою назвал в честь жены – «Сьюзен Мари».
Лисель налила парню чая со льдом. Он сел так, чтобы видеть клубничные поля. Вдалеке едва виднелась широкая стена дома Бьорна Андреасона – в том доме когда-то и жил Карл-младший.
Они поговорили о том о сем. Карл поинтересовался урожаем клубники, Уле в свою очередь спросил, как ловится лосось. Лисель справилась о здоровье Этты и спросила Карла, нравится ли ему выходить в море. «Нет», – ответил Карл.
Уле тогда подумал, что странно слышать такое от молодого парня. Он как будто сам себя унижал. Уле понял, что признание это неспроста. Карл к чему-то клонил.
Поставив стакан прямо у ног, Карл придвинулся к ним, будто хотел в чем признаться. На мгновение задержал взгляд на дощатом полу. «Я хочу купить у вас ферму», – произнес он.
Лисель рассказала Карлу, что теперь в его доме живет Бьёрн Андреасон и тут уж ничего не поделаешь. Лисель рассказала, что они с Уле вовсе не хотят расставаться с фермой, но и тут тоже ничего не поделаешь. Карл кивнул и потер щетину на подбородке: «Мне очень жаль, мистер Юргенсен… Я совсем не хотел воспользоваться вашим положением. Но если вы надумаете продавать, имейте меня в виду».
Уле тогда ответил, что согласен. Что Карл жил в этих местах, знает их. И он, Уле, готов поступить по справедливости. После чего протянул молодому человеку руку.
Тот пожал ее с серьезным видом. «Я тоже так думал», – сказал он.
В кухне они обговорили детали. У Карла деньги были вложены в «Сьюзен Мари» и в дом на Мельничном ручье. Наличных на тот момент у него была тысяча долларов, он выложил их на стол. Десять банкнот по сто долларов. И обещал, что к ноябрю продаст шхуну, а потом и дом. «Вот жена-то обрадуется, – улыбнулась Лисель Карлу. – А то вечно вас, рыбаков, не бывает по ночам дома».
Уле Юргенсен оперся на трость. Он припомнил еще одного посетителя, пришедшего в тот же день, только позже, – Миямото Кабуо.
– Подсудимый? – переспросил Элвин Хукс. – В тот же день, седьмого сентября?
– Та, сэр, – подтвердил Уле.
– В тот самый день, что и Карл Хайнэ?
– Та, сэр.
– Только позднее?
– Мы как раз сатиться обетать, – ответил Уле. – И тут постучать Миямото.
– Он сказал о цели своего визита, мистер Юргенсен?
– Та, сказать то же самое, – ответил Уле. – Хотеть купить землю.
– Расскажите нам поподробнее, – попросил его Элвин Хукс. – Что именно он сказал?