На заседании комитета сил местной обороны выступил лейтенант Р. Б. Клосон, заместитель начальника передающей станции на Агатовом мысе Л. Н. Чэннинга. Заместитель сообщил, что военно-разведывательные части контролируют ситуацию и принимают все необходимые меры против шпионов и диверсантов. „Сразу же после поступления информации о нападении на Пёрл-Харбор передающая станция перешла на работу в режиме военного времени, – сказал лейтенант Клосон. – Однако, несмотря на помощь со стороны военных сил, гражданское население острова со своей стороны обязано принимать меры для предотвращения актов диверсии или бомбовых ударов, нацеленных на жилые и рабочие помещения“.
На вчерашнем заседании комитета местной обороны присутствовали следующие члены комитета: Билл Ингрэм, ответственный за средства связи; Эрнст Тингстад, ответственный за средства передвижения; миссис Томас Маккиббен, ответственная за медицинские средства; миссис Кларенс Вукстич, ответственная за продовольственные запасы; Джим Миллерен, представитель вспомогательного отряда полиции; Эйнар Петерсен, ответственный за пути сообщения и инженерные устройства; Ларри Филлипс, представитель вспомогательного отряда пожарных, и Артур Чэмберс, ответственный за связи с общественностью.
Также присутствовали майор О. В. Хочкинс, председатель отдельного совета местной обороны, Барт Юхансон, помощник майора Хочкинса, и С. Остин Кони, ответственный за организацию группы перехвата».
Внизу страницы крупным жирным шрифтом было напечатано обращение комитета местной обороны: «По сигналу продолжительного колокольного звона, автомобильных сигналов и гудков компании железнодорожных и морских путей сообщения гражданам предписывается немедленно выключить свет. Выключению подлежит постоянное ночное освещение, например витрин магазинов, находящееся в зоне досягаемости. Электричество должно оставаться отключенным до сигнала отбоя, полностью повторяющего сигнал о воздушном налете».
В приложении также приводилось требование Ричарда Блэкингтона использовать колокольный звон и автомобильные гудки исключительно в соответствии с системой оповещения воздушных атак. Миссис Томас Маккиббен, ответственная за медицинские средства, призвала островитян с многоместными легковыми автомобилями, пригодными для использования в качестве машин скорой помощи, обращаться к ней по адресу Эмити-Харбор, 172-Р; она же занималась регистрацией медсестер и тех, кто прошел курс оказания первой медицинской помощи. И, наконец, шериф острова, Джеральд Лундквист, обратился к островитянам с просьбой немедленно сообщать о любой подозрительной либо диверсионной деятельности прямо в его управление.
В своем военном приложении Артур также напечатал статью «Главы японской общины присягают на верность Америке», в которой фермеры Нагаиси Масато, Уэда Macao и Миямото Дзэнъити сделали заявление о том, что все японцы на острове готовы встать на защиту американского флага. Они выступили от имени японской Торговой палаты, Союза японо-американских граждан и Центра японской общины; в статье говорилось, что они присягнули «немедленно и без всяких оговорок», а мистер Уэда заявил, что «если они заметят признаки диверсии или шпионажа, то первыми сообщат властям».
Артур также подготовил материал для постоянной редакционной колонки «Поговорим начистоту»; статью он закончил к двум ночи, усталый, примостив рядом с пишущей машинкой свечу.
«В понедельник утром, восьмого декабря 1941 года, жители острова Сан-Пьедро столкнулись с чрезвычайной ситуацией, явившейся отголоском того, над чем они, эти жители, не имели никакого контроля.
И в самом деле, настало время поговорить начистоту о том, что представляется важным каждому из нас.
На нашем острове живут около восьмисот человек, то есть сто пятьдесят семей, чьи кровные узы связывают их с нацией, предпринявшей действия, идущие вразрез со всеми принципами гуманности. Эта нация объявила нам войну и тем самым вызвала быстрые и уверенные ответные действия. Америка объединится, чтобы дать отпор силам, угрожающим нам на Тихом океане. И когда пыль сражений осядет, Америка окажется победительницей.
Пока же на наших плечах лежит тяжкое бремя, и это вызывает сильные эмоции. Однако редакция газеты считает своим долгом напомнить, что не следует поддаваться слепой, истеричной ненависти к лицам японского происхождения. Эти люди – а среди них есть и американские граждане – на самом деле преданы нашей стране и не имеют ничего общего с бывшей родиной. Они не отвечают за трагедию Пёрл-Харбора. И об этом надо помнить. Эти люди присягнули на верность Соединенным Штатам, они давно уже живут на острове и успели показать себя с лучшей стороны. Шестеро из них, молодые японцы, отправились служить в армию США. И эти люди – наши соседи. Они нам не враги, не больше, чем другие жители острова, в чьих жилах течет кровь немцев или итальянцев. И мы должны помнить об этом.
Редакция газеты призывает всех жителей острова, независимо от происхождения, сохранять в это непростое время спокойствие. Давайте жить так, чтобы потом, после войны, мы могли посмотреть друг другу в глаза с полным осознанием того, что вели себя достойно. Давайте помнить о том, что так легко забыть в безумстве военного времени, – ненависть и предрассудки неприемлемы в обществе, основанном на справедливости».
Исмаил сидел в дупле и читал статью отца. Он как раз перечитывал ее, когда в расщелину заглянула Хацуэ, в пальто и с шарфом. Забравшись внутрь, она села на мох рядом с Исмаилом.
– Отец всю ночь не спал – выпускал это приложение, – сказал Исмаил.
– А моему деньги в банке не выдают – он ведь не имеет американского гражданства, – ответила Хацуэ. – У нас наличными совсем немного осталось.
– Что же вы будете делать?
– Не знаю.
– У меня осталось двадцать долларов – из того, что заработал на клубнике, – сказал Исмаил. – Завтра я принесу в школу. Возьми их, отдавать не нужно.
– Нет, не стоит. Отец что-нибудь придумает. Я бы никогда не взяла у тебя деньги.
Исмаил повернулся к Хацуэ; он лежал на боку, опираясь о локоть:
– Такое творится… даже не верится!
– Да, в голове не укладывается, – согласилась Хацуэ. – Это несправедливо, просто-напросто несправедливо. Как они могли? И как только мы оказались втянуты во все это?
– Только не мы, – возразил Исмаил. – Это все японцы. Сбросили бомбы, да еще в воскресенье утром – никто ни о чем и не подозревал. По-моему, так это просто подло. Они…
– Посмотри на меня, – перебила его Хацуэ. – Посмотри на мои глаза, Исмаил. Мое лицо такое же, как и лица тех, кто сделал это. Понимаешь, о чем я? Мое лицо – японское. Родители приехали на Сан-Пьедро из Японии. Они до сих пор плохо говорят по-английски. Наша семья попала в беду. Понимаешь? Нас ждут большие неприятности.
– Погоди, – возразил Исмаил. – Ты же не японка. Ты…
– Слышал новости? Идут аресты. Многих хватают как шпионов. Вчера вечером кто-то остановился напротив дома Итияма и выкрикивал проклятия. Сидели в машине и сигналили. Как такое могло случиться? Как вообще до такого дошло?
– Кто выкрикивал? – спросил Исмаил. – О ком ты говоришь?
– Виллец. Отто Виллец. Дядя Джины Виллец. И с ним были другие. Их взбесил свет, горевший в кинотеатре. Итияма оставил освещение включенным.
– Бред какой-то! – возмутился Исмаил. – Все – сплошной бред.
– Они выкрутили лампочки и подкатили к его дому. Кричали ему «грязный япошка».
На это Исмаил не нашелся что ответить. Он только покачал головой.
– После школы я пошла домой, – рассказывала Хацуэ. – Отец говорил по телефону. Все беспокоятся за передающую станцию, ту самую, на Агатовом мысе. Боятся, что сегодня вечером ее будут бомбить. Мужчины с оружием собираются идти туда, устраивать засады в лесу вдоль всего пляжа. У Сирасаки на Агатовом мысе ферма; к нему приходили солдаты со станции. Забрали радиоприемник, фотоаппарат, телефон, а самого арестовали. И семье запретили покидать дом.
– Там был мистер Тиммонс, – сказал Исмаил. – Я видел его, он садился в машину. Сказал, что сначала заедет к Мейсонам, у которых организовали штаб. Они распределяют, кому за какими пляжами наблюдать. Мама сейчас красит щиты для затемнения. И целый день слушает радио.
– Все слушают радио. Моя мама от него не отходит. Сидит и слушает, а потом говорит по телефону.
Исмаил вздохнул:
– Война… Даже не верится, что война.
– Пора, – ответила Хацуэ. – Уже темнеет.
Они перешли ручеек, бежавший недалеко от дерева, и по тропинке спустились со склона. Смеркалось, в лицо дул морской ветер. Остановившись, они обнялись и поцеловались. Потом снова поцеловались, еще крепче.
– Ты только не унывай, – успокаивал ее Исмаил. – Плевать мне на то, что творится в мире. Мы не должны падать духом.
– Конечно, – ответила Хацуэ. – Обещаю, не буду.
Во вторник Исмаил помогал отцу. Отвечал на телефонные звонки в офисе на улице Андреасона, записывал сообщения. Отец попросил сына позвонить кое-кому и составил список вопросов.
– Поможешь? – попросил он Исмаила. – А то столько всего навалилось.
Исмаил позвонил на передающую станцию. Лейтенант Клосон рассказал ему, что пилот, каждый день вылетающий на разведку, заметил то, что раньше не замечал, – оказывается, грядки клубничных полей японских фермеров расположены таким образом, что указывают прямо на радиопередатчик в оконечной части Агатового мыса. И эти грядки могут запросто навести японских агрессоров прямо на цель.
– Но ведь поля появились еще тридцать лет назад, – возразил Исмаил.
– Не все, – заметил ему лейтенант Клосон.
Позвонил шериф округа. Он предположил, что у очень многих японцев в сараях и амбарах хранятся динамитные шашки, которые могут быть использованы в диверсионных целях. А у некоторых, как он слышал, имеются коротковолновые приемники. Шериф сказал, что хотел бы разместить в газете обращение – призвать фермеров по доброй воле сдать эти опасные предметы в участок. И поблагодарил Исмаила за помощь.