льше. Я не потерплю, если вы перевернете там все вверх дном.
– Вас понял, – ответил Арт. – Ищу исключительно орудие убийства.
– Если на шхуне ничего не найдете, утром приходите ко мне. Тогда поговорим об обыске дома.
– Хорошо, – ответил Арт. – Спасибо.
Он попросил у судьи разрешения позвонить и набрал номер участка. Трубку сняла Элинор Доукс.
– Передайте Абелю, чтобы ждал меня возле доков, – распорядился Арт. – И пусть захватит с собой фонарик.
В те времена, в 1954-м, рыбаки Сан-Пьедро видели вокруг себя всевозможные предзнаменования, такие, о которых остальные и не догадывались. Для рыбаков незримая паутина причин и следствий присутствовала повсюду, только этим они и объясняли тот факт, что в одну ночь вытянутая сеть приносила лосось, а в другую – лишь бурые водоросли. Одно дело – все эти приливы-отливы, течения и ветры, и совсем другое – удача. У себя на борту рыбак никогда не произнесет слов «лошадь», «свинья» или «кабан» – так недолго навлечь непогоду, а то еще линь может затянуть в двигатель. Если положить крышку люка вверх дном, принесет шторм с юго-запада; чемодан черного цвета на борту запутает оснастку и перекрутит сеть. Те из рыбаков, кто поднимет руку на чаек, рискуют навлечь на себя гнев корабельных духов, потому как в чаек вселяются души пропавших в море. Зонт тоже не предвещает ничего хорошего, равно как и разбитое зеркало или подаренные ножницы. Только у сопливого новичка хватит ума, находясь на борту, подрезать ногти, или передавать другому рыбаку мыло в руки, вместо того чтобы сначала положить его, или открывать консервную банку не с той стороны. Любое из этих действий может стать причиной плохого лова или испортившейся погоды.
В тот вечер Кабуо шел к докам с аккумулятором для своего «Островитянина»; подходя, он заметил стаю чаек, примостившихся на сетевом барабане и стабилизаторах, а также на крыше рубки. Когда он поднялся на борт, ему сначала показалось, что чаек тридцать взмыло к небу, оглушительно хлопая крыльями; однако птиц оказалось гораздо больше, с полсотни, они снялись с «Островитянина», снарядами вылетая из кубрика. Чайки покружили над всей территорией доков и опустились на водную рябь подальше от берега.
У Кабуо заколотилось сердце. Он не очень-то верил во все эти приметы, но видеть такое ему еще не доводилось.
Кабуо прошел внутрь и отодвинул крышку аккумуляторного гнезда. Загнал в паз новый аккумулятор, подвел провода и наконец завел двигатель. Подождал немного и щелкнул тумблером первой помпы, закачивая в палубный шланг воду. Стоя на краю крышки люка, Кабуо вымывал птичий помет из желобов. Чайки нарушили его душевное спокойствие, ему стало как-то не по себе. Он видел, как начали отходить другие шхуны; минуя бакены Эмити-Харбор, рыбаки направлялись в промысловые места за лососем. Кабуо глянул на часы – было уже без двадцати шесть. В этот раз он решил попытать счастья на Судоходном канале: можно было ожидать неплохого улова у мыса Эллиот.
Глянув вверх, Кабуо заметил одинокую чайку, упрямо сидевшую на планшире слева, в десяти футах над кормой. Это была жемчужно-серая чайка с белыми крыльями – молодая серебристая чайка с широкой выпуклой грудью; казалось, она тоже наблюдает за ним.
Кабуо осторожно протянул руку назад и до отказа крутанул вентиль шланга. Вода под высоким напором хлынула на палубу, рикошетом ударив по корме. Он краем глаза глянул на чайку и быстро повернулся влево, наставив шланг на птицу. Вода залпом пальнула по ничего не подозревавшей птице, попав в самую грудь; чайка попыталась выбраться из потока, но мощная струя размозжила ей голову о планшир «Звезды пролива», пришвартованной у соседнего причала.
Все еще держа шланг, Кабуо стоял у планшира и смотрел на умирающую чайку. Как раз в это время рядом с его шхуной появились Арт Моран и Абель Мартинсон; в руках они держали фонарики.
Шериф дважды полоснул ладонью поперек шеи.
– Заглушите двигатель, – крикнул он Кабуо.
– Чего ради? – отозвался Кабуо.
– У нас ордер на обыск, – прокричал шериф, вытаскивая бумагу из кармана. – Мы должны обыскать вашу шхуну.
Кабуо моргнул, глядя на шерифа; лицо его сделалось жестким. Он дернул кольцевую насадку и уставился прямо на шерифа:
– Это надолго?
– Понятия не имею, – ответил шериф. – Может, и надолго.
– Что же вы ищете? – поинтересовался Кабуо.
– Орудие убийства, – ответил Арт. – Вы подозреваетесь в убийстве Карла Хайнэ.
Кабуо снова моргнул и бросил шланг на палубу.
– Я не убивал Карла Хайнэ, шериф. Не убивал, – сказал он.
– Ну, тогда вам и бояться нечего, – ответил Арт, поднимаясь на борт.
Они с Абелем обогнули рубку и спустились в кубрик.
– Взгляните на это, – сказал шериф, передавая Кабуо ордер. – А мы пока начнем. Если ничего не обнаружим, можете отправляться.
– Тогда я могу отправляться, – ответил Кабуо. – Потому что ничего такого у меня нет.
– Вот и хорошо, – ответил Арт. – А теперь заглушите двигатель.
Втроем они зашли в рубку. Кабуо ударил по кнопке электростартера рядом с рулем. Двигатель заглох, и установилась тишина.
– Давайте начинайте, – сказал им Кабуо.
– А вы не волнуйтесь так, присаживайтесь, в ногах правды нет, – посоветовал ему Арт. – Вон посидите пока на койке.
Кабуо сел. Прочитал ордер на обыск. И стал смотреть, как помощник шерифа, Абель Мартинсон, перебирает инструменты в ящике. Абель брал каждый гаечный ключ и осматривал его под лучом фонаря. Закончив, он провел фонарем по полу камбуза, опустился на колени и отверткой для болтов открутил заслонку аккумуляторного гнезда. Приоткрыв ее, он посветил фонариком, разглядывая аккумуляторы и нижние углубления в гнезде.
– Все D-6 на месте, – сказал он.
Кабуо ничего не ответил; Абель закрыл заслонку, отложил отвертку и выключил фонарь.
– Двигатель под койкой? – спросил он у Кабуо.
– Да, – ответил тот.
– Тогда поднимите матрас, – попросил Абель. – Я загляну, если не возражаете.
Кабуо встал, скатал матрас с бельем в сторону и открыл отсек двигателя.
– Смотрите, – сказал он Абелю.
Абель снова включил фонарь и просунул голову в отсек.
– Ничего, – сказал он через некоторое время. – Можете закрывать.
Они вышли на корму; впереди шагал Абель. Шериф перебирал разные вещи: дождевик, резиновые перчатки, поплавки, удочки, шланг, спасательный круг, палубные швабры, ведра… Он не торопился – задумчиво рассматривал каждую вещь. Шериф медленно обошел все судно; опускаясь на колени, он внимательно разглядывал причальные концы на каждом стопоре. Пройдя вперед, шериф склонился над якорем, молча обдумывая что-то. Потом вернулся обратно на корму и сунул фонарь за пояс.
– Я вижу, вы недавно заменили трос, – обратился он к Кабуо. – Тот, что на втором стопоре, ближе по левому борту. Совсем новенький трос.
– Не такой уж и новый, – ответил Кабуо.
Шериф посмотрел на него пристально.
– Да, конечно, – ответил он. – Конечно. Ну-ка, Абель, помоги мне откинуть крышку трюма.
Они отодвинули крышку и вместе заглянули внутрь. На них пахнуло рыбой.
– Ничего, – ответил Абель. – Что дальше?
– Прыгай вниз, – скомандовал ему шериф. – Погляди там.
Помощник шерифа спустился в трюм. Пригнулся и включил фонарь, оглядываясь.
– Ничего, – наконец послышался его голос.
– Вот именно, – сказал им Кабуо. – Вы, ребята, только зря время тратите. И свое, и мое. Мне пора выходить в море.
– Вылезай, – позвал помощника Арт.
Абель развернулся в сторону правого борта, взявшись за комингс люка. Кабуо увидел, как помощник шерифа вдруг уставился вверх, на планшир по правому борту – на стене висел гафель с длинной ручкой.
– Глянь-ка, – позвал Абель шерифа.
Он подтянулся, выбираясь из трюма, и схватил тяжелый, в три с половиной фута длиной гафель со стальным заостренным крюком на конце. И передал его Арту.
– На нем кровь, – показал Абель.
– Это от рыбы, – сказал Кабуо. – Запачкался, когда я им рыбу багрил.
– А почему рыбья кровь на тупом конце ручки? – поинтересовался Арт. – Она же должна быть на крюке. Как же вы его держите?
– Все очень просто, шериф, – ответил Кабуо. – Кровь попала на руку. Так бывает, любой рыбак подтвердит вам это.
Шериф достал из заднего кармана брюк платок и взялся им за гафель.
– Я забираю его на экспертизу, – сказал он и передал гафель помощнику. – Согласно ордеру я вправе сделать это. А вас я попросил бы остаться сегодня дома и не выходить в море до моего распоряжения. Понимаю, что вы хотите отправиться на лов, но все же я попросил бы вас остаться. Возвращайтесь домой и ждите, пока я не свяжусь с вами. В противном случае мне придется вас арестовать, причем немедленно.
– Я не убивал, – упрямо твердил Кабуо. – Но сидеть дома мне тоже некогда. В такую хорошую погоду нельзя не выйти в море, я…
– В таком случае вы арестованы, – оборвал его шериф. – А то выйдете на своей шхуне и через полчаса будете в Канаде.
– Я не собираюсь никуда бежать, – возразил Кабуо. – И после лова сразу же вернусь домой. А вы к тому времени убедитесь, что на гафеле кровь рыбы, а не Карла Хайнэ. Я выйду сегодня вечером в море, а утром приду к вам.
Шериф покачал головой и просунул ладони за ремень, обхватив большими пальцами пряжку.
– Нет, так не пойдет, – не согласился шериф. – Вы арестованы. Мне очень жаль, но придется задержать вас.
Шериф подумал, что с начала расследования прошло всего пять часов. «Шерлок Холмс», – вспомнилось ему. Гораций Уэйли посмеялся тогда над его слабостью рядом с препарированным трупом. Шерифу вспомнилась пеленка на плече у Сьюзен Мари, палец, затянутый в перчатку, указывающий на пирог, этот белый палец, приглашающий его угоститься мятной карамелью. Сьюзен Мари рухнула тогда на ступени, расставив ноги, а рядом с ней стояла бутылочка. Да, получилось, что он и впрямь действовал как Шерлок Холмс, это была своего рода игра. Он и не думал обнаружить что-нибудь, ведь Карл Хайнэ просто утонул. Упал за борт, как это случалось с рыбаками, и умер, потому что ничего другого ему не оставалось. Арт верил в силу обстоятельств. В его понимании случавшиеся в жизни несчастья были вполне обыденным явлением. Несчастья, которые он успел повидать, работая шерифом, оставляли яркий и болезненный след в его памяти; он видел их так часто, что знал: впереди его ждет еще много чего подобного. Такова жизнь, и здесь она ничем не отличалась от жизни где-либо еще – и на острове время от времени что-нибудь плохое да случалось.