Но приказ выше любых правил. Выше приказа одна только боль. Боль не придет, пока все делается по приказу. Аватара была уверена, что все делает верно. Здесь, у газгольдеров, ей не опасен ни штурм, ни снайпер. Искра от бетона, от ступени — и все, от чего люди пытаются убежать, всего лишь произойдет несколько раньше. Урон окажется чуть меньше, только и всего.
И все равно с моря подойдут корабли Тумана.
Она больше не кукла. Она…
Кто?
Я кто?
Кто я?
Я — кто?
Я? Кто?
Кто, я?
На горизонте показались темные точки. Аватара даже не обратила внимания ни на стремительное приближение долгожданных кораблей, ни на дрон, упавший в бухту еще быстрее.
Дрон подрулил к причалам, откинул прозрачный колпак.
— Срочная доставка, — сказал динамик дрона голосом Тоне. — Запишите отзыв о компании!
— Спасибо, подруга. Ты просто класс! — искренне ответила Балалайка, вылезая из кокпита на коротенькое крыло. — В ракете-камикадзе я еще не летала.
— Я тоже люблю интересные книги, — ответила Тоне. — На ошибки в физике мне плевать, я же сама один большой плевок на всю земную науку. Сначала мне нравилось читать «Чужую в чужом море» потому, что я сама чужая. И это нравилось людям. А я хотела их понимать. А потом я поняла, что мне просто нравится читать. Всего хорошего!
Балалайка ступила на причал — и сразу выхватила оружие, потому как район причалов быстро заполнялся всякими разными людьми. Учитывая Роанапурскую специфику, большинство из них уже щелкали затворами, лязгали вставляемыми магазинами, волками смотрели на соседей, выискивая плавсредство для своей стаи.
Дрон за спиной Балалайки рассыпался серебряной пылью.
Люди посмотрели на гостью с непонятными выражениями лиц.
— Она тоже из этих?
— Прибежала на падаль!
— Поторопилась…
Выбора не оставалось; Балалайка выстрелила дважды поверх голов. Люди тоже подняли оружие, но — как и всегда — никто не спешил шагнуть первым, собрать на себя всю обойму… И что потом? Подставиться под руки твари? Чтобы тебя пополам сломали? Героически проложить путь вражьей команде?
Но тут Балалайке, наконец, улыбнулась фортуна.
Улыбка у фортуны оказалась щербатая, лицо грязное, на голове — промасленная серая бандана. Но главное, в гараже у фортуны громадный «Катерпиллар»!
— Хорус! Твой бульдозер далеко?
— А нахрена бульдозер? — опешил названный, даже опустив дробовик.
— Заводи. Сделаем обваловку.
— Зачем?
— Чтобы взрывная волна пошла не ровно по городу, а хоть немного вверх. Бегом! У меня в банде сплошь русский спецназ, я знаю, как надо!
— Так она сейчас рванет!
— Сейчас не рванет, там еще добрых полчаса накапливать газ. Там же всякие клапана, отсечки были. Пока она все посрывала, пока свозь тонкие трубки натечет, сколько надо. Давай, не тормози! Джавад! Где Чанг?
— В отъезде. Что делать?
— Оцепляй порт. Гони людей влево и вправо, бухта здесь не одна. Главное, выскочить из чаши. Сносите все, что мешает двигаться. Смотрите, уже подходит флот!
Получив указания, десятники банд на пинках разогнали подчиненных «мускулов» по задачам. Хорус раскочегарил Д-9; Балалайка с позабытой легкостью запрыгнула на громадную машину:
— Почта, телефон, телеграф, мосты! Давай, Хорус!
Бульдозер двинулся вверх, навстречу потоку людей. Те заорали, останавливаясь; началась неизбежная давка. Забегали, закричали с крыш десятники; Роанапурская толпа была ничуть не умнее любой иной — но тут ее направляли жестко, без сантиментов, прямо сразу очередями трассеров. Выдавив основную массу на параллели, освободили проезд для Д-9, который внушал уверенность одним видом. Даже на трупах бульдозер не покачнулся.
Хорус поморщился, но смолчал.
В гавань влетел громадный корабль, выкатил перед собой бурун, смыл в море упавших. Заскакали на швартовах катера местных жителей. Три кораблика поменьше встали лагом, крутанув орудийные башни — на город, на проклятый город!
Аватара, наблюдавшая это с крыши компрессорной, тихонько засмеялась.
— Ну же! В толпу! В брызги-и-и!!!
Мягкий удар непреодолимой силы чуть было не погасил ее сознание; эфир зазвенел от напряжения.
«Но это нечестно! Вы же Туман! Как я!»
«Приказам дробь. Дробь! Проекцию выключить!»
«Это противоречит заданию…»
«Стена! Там блок! Он без ключа! Его делали против нас, там нечего подбирать!»
«К черту блок! Давим! Нас четверо! Просто продавим ее!»
Подобравшись по крышам, четверка русалок замерла в напряженных позах, лицами к аватаре.
Люди, заметившие подход кораблей, замерли тоже.
— Двигай, двигай, — процедила Балалайка. — Пока там переговоры, нам бы вот здесь, по ручью, насыпать призму. Когда рванет, пойдет выше, над головами. Хоть какой-то шанс!
— Эй, какого хера! — крикнул снизу владелец сносимого дома, когда Хорус вдавил сигнал.
— Обваловку, чтобы взрывная волна пошла хоть немного вверх, а не вдоль земли по городу! Разбегайтесь! Нахрен все с дороги!
Балалайка взялась за поручень:
— Химейер обзавидуется. Дави!
По крышам, поверх забитых толпой переулков, подбежал помощник Чанга:
— Госпожа Балалайка! Там спрашивают вас! Я отведу!
— Держать прямо, — Балалайка нагнулась в проем кабины. — Если успеешь, спихивай грунт несколько выше проезда. Откос будет крепче. Вон, местных возьми, пусть помогают!
И побежала за Джавадом. На ее место запрыгнул один из десятников Чанга:
— Правее! Здесь труба под дорогой, не провались.
— Думаешь, она взорвет станцию?
— Ясно, взорвет, — подумав, сказал десятник. — Она же терминатор.
— В смысле?
— Ну нет у нее прошлого. Ни родителей. Ни даже знакомых по сиротскому приюту, как у человека были бы. Ни уличной компании, как у беспризорника. Ни банды, как у нас! Ни единого якоря.
Хорус помолчал, плавными движениями огромной машины громоздя невысокий бруствер. В полезность его бульдозерист не верил совершенно, но бросить машину и сбежать ему даже в голову не пришло. Роанапур — это не чистый квартал. Туда переселяются разбогатевшие, это верно. Только жизнь Роанапура в порту. Роанапур — это Чанг, Балалайка, итальянцы, беглые японцы; рыба, кровь, белый порошок, пороховая гарь, бар «Желтый флаг»… Балалайка договорилась даже с Туманом, ведь она прилетела на самолете из серебряной пыли, Хорус лично видел! Хорус верил, что и выход русская уже придумала. Он-то человек простой; ему бы не облажаться, куда поставили. Это десятник Чанга образованный. Никак не уймется:
— И теперь город будет уничтожен! Потому что никто на планете не искал способа закрепить, заякорить этот искусственный интеллект. Ребенку с детства рассказывают, чем сиська мамы отличается от розетки. В разрезе лизательных свойств. А этой твари хоть кто-то хоть что-то рассказывал? У нее даже инстинктов нет!
Десятник поглядел на красивых девочек в белых прямых юбках, в кителях с золотым шитьем, в солнечном радостном загаре:
— Так что напрасно там надрываются переговорщики.
Переговорщики между тем уже включили аватару в общую сеть — словно бы схватили за руки, чтобы прыгать с обрыва получилось только всем вместе. Это произошло за несколько микросекунд до приказа на подрыв грузового двора и нефтяных терминалов порта, о чем люди вообще никогда не узнали. В эфире повисло неустойчивое равновесие.
Задвинув еще горку дерна, переплетенного кустарником, Хорус понял, что ему не нравится в словах десятника:
— Если мы будем воспитывать роботов как детей, так мы роботов и не сможем послать в реактор. Нам же их будет жалко!
Десятник угрюмо заржал:
— Епта, в любой эпохе можно найти кучу примеров, как солдат посылают на невыполнимое задание. Типа, размен. Сегодня вот из кошелька достали нас, и мы сдохнем. Но я хочу знать…
На газовой станции полыхнуло. Мужчины без команды кинулись из кабины, и не успели совсем чуть-чуть. Время потекло патокой; Хорус и десятник с восторгом и ужасом различили тонкую черно-стеклянную стену, сбривающую «чистый» квартал до земли — фронт ударной волны.
Десятник еще успел договорить:
— На что нас все-таки разменяли!
Корабли Тумана подняли мутно-серый купол, прикрыв добрую половину города — но на весь Роанапур их попросту не хватило. Полсотни метров неукрепленной насыпи внесли свою долю прежде, чем разлететься над бухтой песком и грязью. Громадный бульдозер положило на бок, похоронив под ним Хоруса с десятником.
Балалайку взрыв застал в очередном прыжке с крыши на крышу; кленовым листом она полетела в море. Очнувшись, увидела привычную физиономию негра из «Лагуны». Датч держал женщину на руках, а Реви вытирала ей кровь из ушей.
— И снова конь мой вороной меня выносит из огня… — прошептала Балалайка, вырубившись опять, уже на несколько дней.
В следующий раз Балалайка очнулась на чистой постели. Сидящая у изголовья Реви крутила в руках любимые пистолеты, прицеливаясь, переводя прицел, щелкая холостым спуском. Услышав щелчки, Балалайка обрадовалась: барабанные перепонки целы. Ну, или восстановлены.
— Что… В городе?
— Осталось три улицы и четыре калеки, — хмыкнула Реви. — Сдуло немногих, затоптали в панике намного больше. Но больше всего потом просто убежало подальше от берега. Как по мне, зря. Кто живет с моря, должен оглядываться на шквалы. Церковь завалилась: она стояла чуть на отшибе, купол до нее не достал. Пока не раскопали… Боюсь, Эда с матерью-настоятельницей там.
— Пока не увидела тела…
— Ну да, Эда сука еще та. Могла вывернуться. Вполне могла. И мать-настоятельница, как говорят у тебя в «Отеле» — «той самой матери».
— Что… С «Отелем»?
Реви нахмурилась еще больше:
— Взрывники все пропали, не нашли ни тел, ни свидетелей. Вошли в порт, разминировать что-то. И не вышли. Еще два-три человека в давке. Остальные тут. В коридоре двое сторожат. Я им скажу, что ты очухалась, так они дверь вынесут.
— А… Как вы меня нашли?
— Тебя чудом не размазало об жопу Будды. Ты бултыхалась у входа в гавань, у самой статуи.