Т р о ш к и н. Могу! (Тепло и задушевно поет.)
Когда меж облаков сиял
У Дона месяц, загораясь,
Шумел высокий краснотал,
С водой студеною сливаясь.
Ах, краснотал мой, краснотал,
Ты мне тогда не всё сказал…
(Проигрывая, объясняет.) Краснотал — тальник это. Лоза вроде. (И опять весь ушел в музыку, припав к баяну.)
В л а д и с л а в (на музыке). Алексей Михайлович, разреши доброе дело для тебя сделать.
Колесников утвердительно кивает головой.
Позволь тебя с женой помирить.
Колесников отрицательно качает головой.
Т р о ш к и н (поет).
Шел казачок к реке вдвоем.
Смотря пригожей прямо в очи.
Ее отцовским пиджаком
Он укрывал весенней ночью.
Ой, краснотал мой, краснотал.
Ты мне тогда не всё сказал.
Проникновенное чувство, с каким Максим поет, всполошило Колесникова. Он смотрит на Трошкина с удивлением и восторгом, будто видит его впервые, будто открыл в нем нового человека.
Т р о ш к и н.
Они сидели над рекой,
Река о чем-то говорила,
И билось, билось под рукой
У казачка сердечко милой.
Ой, краснотал мой, краснотал,
Ты мне тогда не всё сказал…
Песня замерла. Пауза.
К о л е с н и к о в (потрясен, очень тихо, сквозь слезы). Подлец! Ну подлец! Спасибо, человече…
Некоторое время все трое сидят молча, думая каждый о своем. Из радиоприемника доносится негромкий голос диктора: «Товарищи, слушайте важное правительственное сообщение». Владислав вскакивает, прибавляет звук, а Колесников снимает со стены географическую карту, раскидывает ее на нарах.
Т р о ш к и н. Неужто…
Г о л о с д и к т о р а. …Нашими войсками в результате упорных и напряженных боев освобождена столица Румынии, центр коммуникации гитлеровской армии город Бухарест…
Т р о ш к и н. Братцы!..
В л а д и с л а в. Тсс, Максим.
Г о л о с д и к т о р а. …В боях за Бухарест отличились войска под командованием генерала армии Толбухина, генерал-полковника Малиновского, генералов Жадова, Гусева, Перепелицына…
Диктор продолжает перечислять героев штурма Бухареста. Колесников, Владислав, Трошкин склонились над картой.
К о л е с н и к о в. Эх, гвардии мужики… Куда же теперь наши пойдут? В какую сторону?
Г о л о с д и к т о р а. Вечная слава и память героям, павшим за честь и независимость нашей Родины. Смерть немецким оккупантам!
Музыка — марш.
Т р о ш к и н. Вот, Алексей Михайлович, где она, музыка. (Вдруг.) Старший лейтенант приходил меня прорабатывать, почему я на работу не поступаю. А вот теперь сам официально заявляю. Давай работу. Любую работу давай.
К о л е с н и к о в. Баянистом будешь работать. Официально.
Т р о ш к и н. Даю санкцию!
Быстро входит И в а н Ф е д о р о в и ч.
И в а н Ф е д о р о в и ч. Вы слышали? Бухарест! Сейчас передавали — наши Бухарест взяли. (Разворачивает принесенную им карту — план лесхоза.) А что, Алексей Михайлович, если я пророю канал-полукольцо, заставлю волжскую воду войти в глубь нашего леса, проведу ее через вот этот огромный лесной массив и снова выплесну в Волгу?
К о л е с н и к о в. Вот! Вот какой размах нужен нам сейчас, Иван Федорович.
И в а н Ф е д о р о в и ч. Да, только так. А Бухарест-то! А! Прелесть! Простите! (Ушел.)
В л а д и с л а в. Что с ним, Алексей Михайлович? Ведь он же заявление об уходе подал.
К о л е с н и к о в. Наступательный порыв, Славка.
Входит А н д р е й.
А н д р е й. Алексей Михайлович, можно?
Все повернули головы.
К о л е с н и к о в. Проходи.
Трошкин торопливо укладывает баян в футляр.
Ты чего, Максим, баян прячешь? Сыграй еще что-нибудь.
Т р о ш к и н. Да нет уж, Алексей Михайлович, в другой раз как-нибудь.
К о л е с н и к о в (Владиславу). А ты чего вскочил?
Т р о ш к и н. Мы к Луше пойдем.
Ушли. Слышно, как они запели под баян что-то лихое и бесшабашное. Пауза.
А н д р е й. Алексей Михайлович, в дополнение ко всем материалам по монтажу деревообделочных станков в цехах я принес тебе черновые варианты. Мы тут сообща над ними мудрили. Посмотри, может пригодиться. Особенно интересен вот этот вариант. (Развертывает чертеж.)
Оба склонились над ним.
Заманчиво?
К о л е с н и к о в (с жадным любопытством и интересом, которые он старается скрыть). А вот это что обозначает?
А н д р е й. Это мы судили-рядили, как выгоднее детали от станка к станку подавать. (Пауза.) Ну, что еще? Звонил сегодня в область. Электропилы отгружены. Скоро прибудут.
К о л е с н и к о в. Сколько штук должны прислать?
А н д р е й. Четыре комплекта. Вот на всякий случай фамилия управляющего областной конторой «Лесснаба». Кажется, все. Да, постарайся, пожалуйста, добиться своевременного завоза хоть каких-нибудь жиров в наш магазин. Я со всеми организациями переругался. И махорку пусть не заменяют филичевым табаком — женщины его не берут.
К о л е с н и к о в. Ладно.
Пауза.
А н д р е й. А теперь давай поговорим о главном. Мы с тобой мужики. Давай по-мужицки и решим. С твоим приездом Елена стала другой. Ее легко понять… (Пауза.) Алексей, Елена никогда сама не расскажет, как трудно она жила в войну. Я тогда только что вернулся с фронта. Однажды Людочка тяжело заболела. Умирала уже. Нужно было достать лекарство. Мы живем в лесу. Ты знаешь — здесь ничего не достанешь. И вот она пешком, ночью, в дождь, в слякоть пошла одна через лес на станцию. Не знаю, где, как, но достала лекарство. Пришла на рассвете — мокрая, уставшая… И упала сама… (Пауза.) Спасли девочку…
К о л е с н и к о в. Елена спасла Людку, ты спас Елену, Елена спасла тебя. Заколдованный круг.
А н д р е й (спокойно). Попробуй хоть раз взглянуть на меня как на твоего друга, друга Елены, твоей семьи. (Устало.) Мне в десять раз труднее сейчас, чем было на фронте, — я ведь тоже хлебнул из той чашки.
К о л е с н и к о в. Зачем ты пришел? Утешать? Не верю. Жалеть? Не нуждаюсь. (Со скрытой угрозой.) Андрей, уходи.
А н д р е й (по-прежнему спокойно). Если ты не хочешь во всем разобраться… если ты не можешь простить Елене… вернуться к ней, то не мучь ее своим присутствием, уезжай отсюда.
К о л е с н и к о в. Завтра!
А н д р е й (принимая это за издевку). Люди не позволят тебе обидеть Елену. У них на глазах все это было.
К о л е с н и к о в (сидит, полузакрыв глаза). Говори, говори, говори…
А н д р е й. Два с лишним года я скрывал от Елены свое чувство, и, клянусь, она никогда не узнала бы о нем, если бы… Если бы у твоей семьи оставалась хоть малейшая надежда на то, что ты жив. Пойми это. Я поддерживал веру в твое возвращение, успокаивал Елену в трудные минуты, помогал всем, чем мог… (Пауза.) Я не так начал… Не о том… Не за тем пришел. Я пришел говорить о Елене. О ней. Ей труднее, чем нам обоим. Один неосторожный шаг, который сделает один из нас, может погубить ее.
К о л е с н и к о в. Молодец. Что нужно от меня?
А н д р е й. Эти десять дней Елена мучительно ищет во мне то, что есть в тебе. Увы! Люди не повторяются. Я есть я. Ты есть ты. Мы с тобой замешены на разных дрожжах. Любит она одного тебя — я это понял. (Пауза.) Что нужно? Я уже сказал: если не находишь в себе силы простить Елене, вернуться к ней — уезжай отсюда.
К о л е с н и к о в. Колдуны, колдуны, околдовали вы меня. (Вдруг.) Давай выпьем.
Выпили.
А хорошая она все-таки, Андрей. А? Ленка-то. Как-то пришел я к ней — давно это было, Елена в девчонках еще ходила, а в лесхозе работала счетоводом. Вечер. Контора пустая, никого нет. Полами вымытыми пахнет и яблоками. Елена бумаги подшивала. Взялся я ей помогать. Бумаги кругом, бумаги… Того гляди, ворвется ветер и унесет их… На столе клей стоял. И начали мы с ней игрушки клеить. «С чего начнем?» — она спрашивает. «С квартиры, отвечаю, дом давай строить». И склеили мы с ней картонный домик… (Умолк.)
А н д р е й. У меня нет этого богатства — таких воспоминаний… Оно принадлежит только вам двоим. Прощай. (Уходит.)
К о л е с н и к о в. Ты прав… Только двоим… Только двоим… Третий лишний… третий лишний…
Колесников прислушивается к удаляющимся шагам, потом выхватывает из-под подушки пистолет, выбегает за дверь; один за другим слышны два выстрела и испуганный голос Андрея: «Алексей!!» Возвращается К о л е с н и к о в, обессиленный останавливается у косяка двери.
Мимо… Хорошо… (Швыряет пистолет на нары.) Война разрушила твою семью. Ты не имеешь права разрушать ее второй раз…
Вбегает А н д р е й.
А н д р е й. Алексей! (При виде живого и невредимого Колесникова Андрей устало опускается на нары, из его груди вырывается вздох облегчения.) А я испугался — думал, ты… в себя…
З а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Лес, залитый предрассветным лунным светом. Декорация первого действия. Из дома на террасу на цыпочках выходит А н д р е й с чемоданом. Осторожно, стараясь не шуметь, он начинает укладывать в чемодан вещи. Но ему не удается обеспечить полную тишину. Из-за выступа дома, на ходу повязывая платок, со свертком в руках выходит И в а н о в н а; по всему ее виду чувствуется, что она ожидала встретить на веранде не Андрея, а Колесникова.
И в а н о в н а (плохо скрывая разочарование). Андрей Степанович? Чего это ты ни свет ни заря?