К о л е с н и к о в (останавливается). Да.
И в а н Ф е д о р о в и ч. Не скрою, Алексей Михайлович, что разговор… да, да… тот неприятный разговор… то есть… по поводу моего проекта… оскорбил и потряс меня. Я потребовал через Москву, чтобы меня немедленно отсюда — вон! Прочь!
К о л е с н и к о в (сухо). И что же?
И в а н Ф е д о р о в и ч. Вчера получил ответ. Вот он. Могу прочитать вслух. Если вам угодно.
К о л е с н и к о в. Не надо.
И в а н Ф е д о р о в и ч (явно желая выиграть время). Как так — не надо? (Достает телеграмму, читает вслух.) «Согласны вашим переводом другое строительство. Кокарев».
К о л е с н и к о в. Что ж! Рад за вас.
И в а н Ф е д о р о в и ч. Рады? (Разрывает телеграмму.) А так? (Швырнул обрывки.) Ошибки и ляпсусы исправляют на месте, уважаемый Алексей Михайлович. Правы были вы, а не я. Я остаюсь. Слышите — остаюсь.
К о л е с н и к о в. Правильно делаете.
И в а н Ф е д о р о в и ч. Пойдемте ко мне, я покажу вам принципиально новую схему проекта.
К о л е с н и к о в. Извините, сейчас не могу. (Идет дальше.)
Входит д е д Н а з а р. Иван Федорович делает ему знак.
Д е д Н а з а р. Лексей Михалыч, имею к тебе секретное донесение.
Входит запыхавшаяся Ивановна, дед Назар косится в ее сторону.
К о л е с н и к о в. Говори, не бойся.
Д е д Н а з а р. Да ведь они, бабы… женщины то есть… (Кашлянул.) В наш лес немцы десант сбросили. С вечера перестрелка началась. Два выстрела своими ушами слышал. Предлагаю объявить осадное положение и принять (важно) координарные меры с целью ликвидации. Тах-то.
И в а н о в н а. Чего ты городишь? Сам стрелял, а теперь на немцев сваливаешь.
Д е д Н а з а р. Как так — я стрелял?
И в а н о в н а. Андрей Степанович мне сказал — трофейный порох он тебе велел попробовать.
Д е д Н а з а р. Мне?!
К о л е с н и к о в. Он так сказал?
Д е д Н а з а р. Разберись, Лексей Михалыч.
К о л е с н и к о в. Разберусь.
Входят одетые в самые лучшие и нарядные свои платья женщины из бригады Насти под предводительством Н а с т и и М а к с и м а Т р о ш к и н а.
Г о л о с а. Здравствуйте, Алексей Михалыч!
— С праздником!
— С Первым мая!
К о л е с н и к о в. Спасибо, спасибо…
Пытается идти дальше, но на каждом шагу его останавливают женщины, поздравляя его, говоря что-нибудь хорошее.
Н а с т я. Максим, какого рожна меха не растягиваешь? Задарма, что ли, твой сундук тащили? Приклеился к своей Лушке.
Максим играет вальс «Амурские волны». Женщины танцуют друг с другом, танцуют неистово, стремительно, все больше и больше отдаваясь во власть музыки, и это красивое, но грустное зрелище снова напоминает о войне. Колесников хочет пройти к калитке, но одна из девушек подхватывает его, танцует с ним. Потом вторая, третья…
Д е д Н а з а р (в восторге). Ну и бабы! Пропал ты теперь, Лексей Михалыч! Не пустют, ей-бо — не пустют!
Входит В л а д и с л а в с чемоданом и двумя вещевыми мешками. Увидев Колесникова, танцующего с девушками, он в изумлении останавливается. Вальс звучит все сильнее, женщины танцуют все неистовее, все стремительнее. Из леса выбегает молоденькая д е в у ш к а. Весь ее вид говорит о том, что она несет новость, которая, кажется, может опрокинуть землю.
Девушка задыхается от волнения и усталости.
Д е в у ш к а. То…варищи! Наши Берлин взяли!
Мгновение сторожкой, звонкой тишины.
Д е д Н а з а р (тихо). Тах-то!
Максим Трошкин, не дожидаясь команды, будто собираясь разорвать свой баян на две части, с новой силой играет вальс, и с новой силой женщины кружатся в вихре вальса.
К о л е с н и к о в. Славка, какого черта ты там стоишь! Иди меня из окружения выручай или сам им в плен сдавайся…
Смеются женщины, не уставая заливается баян.
Д е д Н а з а р. Эх, бабы! (Трошкину.) До чего же, Максим, я люблю, когда люди рядом!
На террасе обнявшись стоят Е л е н а и М а р и я. Счастливыми глазами они смотрят на танцующих.
Веселыми голосами поет лес.
З а н а в е с
1944—1964
МЕЧ И ЗВЕЗДЫДрама в четырех действиях, пяти картинах
В а р в а р а П е т р о в н а А с а н о в а.
П е т р }
С е р г е й }
Ш у р а } ее дети.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч — старый рабочий.
Н а д я — подруга Шуры.
А л е ш а — шофер.
Б е р т а Б р о э л ь.
К у р т — ее муж.
Л у и з а — дочь Курта и Берты.
К л а р а Ш т р о м м.
К у р т и н а М е н т о н — журналистка.
Ш и л о в — работник областного отдела культуры.
М а р и я.
А г а ф ь я Т е р е н т ь е в н а.
О ф и ц и а н т.
С о к о л о в — майор.
Г е р т р у д а Ц и н г е р }
В и л ь г е л ь м Ш т е м м е л ь }
Ф р и ц В а г н е р } члены немецкой делегации.
Р у д о л ь ф }
Э м м а }
Ф р а н ц }
М а р т а }
П а у л ь }
К а т е р и н а } немецкие студенты.
Д я д я К а р л у ш а.
Время действия: первая картина первого действия — 1947 год, остальные — 1951 год.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Астрономическая площадка, уставленная различными астрономическими и метеорологическими приборами. Справа видна часть купола обсерватории с раздвинутыми створками крыши. Площадка, окруженная гранитной балюстрадой, находится на возвышении — туда ведут гранитные ступени. Рядом угадывается парк с вековыми деревьями, а за ним — контуры немецкого города. Ночь. Черное бархатное небо усыпано крупными звездами. Еще до открытия занавеса слышна строевая песня, которую поют советские солдаты. Поют дружно, с подъемом, под чеканный солдатский шаг. У балюстрады сгрудились немецкие студенты: К а т е р и н а, М а р т а, Э м м а, Р у д о л ь ф, Ф р а н ц, П а у л ь.
Р у д о л ь ф (на фоне песни, стиснув кулаки). Ненавижу! Эти голоса, эти наглые слова, топот ног… (Короткая пауза.) И древняя мостовая — молчит…
М а р т а (задумчиво). А мне нравится.
Р у д о л ь ф (резко повернулся). Нравится, как они орут? Два года в Германии стоит скорбная тишина, а они, а ты…
Э м м а (взорвалась). Надоело! Надоело слушать эту панихиду по умершей Германии. Не умерла она, и напрасно, Рудольф, ты хоронишь то, чего нельзя похоронить. Пусть хоть русские поют, если не можешь ты, я — мы все.
Р у д о л ь ф. Пусть русские убираются к черту, и я запою. И ты услышишь тогда, Эмма, какой у меня голос.
Э м м а (спокойно). Русские уйдут. И ты прекрасно это знаешь.
Р у д о л ь ф. Уйдут? Когда?
Э м м а. Они об этом сказали: как только американцы и англичане дадут обязательство вывести свои войска из Западной Германии.
Р у д о л ь ф. Американцы, англичане, все наступили на наше горло. Я задыхаюсь. Я ненавижу их всех. На каком бы языке они ни говорили.
П а у л ь. Оставьте ваш спор. Надоело.
К а т е р и н а. В споре, Пауль, рождается истина. Продолжай, Рудольф. Продолжайте!
Р у д о л ь ф. Отыскивать истину в споре, Катерина, может тот, у кого есть точка зрения. (Эмме.) У тебя ее нет.
Э м м а. Когда-нибудь ты ее узнаешь.
Р у д о л ь ф. Узнаю сейчас. (Вынимает листок бумаги.) Подписывайте.
Г о л о с а. Что это?
Р у д о л ь ф. Несложное изобретение для определения точки зрения Эммы. И всех нас. Прочти вслух, Франц.
Ф р а н ц (читает). «Мы, студенты физико-математического факультета, требуем немедленного вывода советских войск из Германии».
Пауза.
Р у д о л ь ф. Мы скажем первое слово. Нас поддержит молодежь других городов.
Ф р а н ц. Молодец, Рудольф! (Подписывает.) Нас поддержит весь западный мир.
Р у д о л ь ф. Ты, Марта?
М а р т а. Нет.
Р у д о л ь ф. Ты, Катерина?
К а т е р и н а. Да здравствует свободная, независимая Германия! (Подписывает.)
Р у д о л ь ф. Ты, Пауль?
П а у л ь. Нет.
Р у д о л ь ф. Тебя я не спрашиваю, Эмма. Или ты?..
Э м м а (задумчиво). Вот уже четыре года я учусь в университете. Я не знаю русских, я вижу их только тогда, когда они идут по улицам. И когда я слышу их голоса, когда до меня доносится запах мужского солдатского пота — да, да, Рудольф, именно русского солдатского пота, — я почему-то спокойно готовлюсь к занятиям. (Пауза.) А разве не может случиться так, что сегодня русские уйдут, а завтра ты, Рудольф, убьешь меня из-за угла за то, что мы по-разному желаем добра своей родине?
Р у д о л ь ф. Итак, мнения расходятся.
Из обсерватории доносится песенка, которую напевает Луиза.
Ф р а н ц. Луиза! Мы забыли про Луизу.
Г о л о с а. Пусть подпишет Луиза!
— У нее русские убили отца!
Ф р а н ц (подошел к обсерватории, легко вспрыгнул на гранитную тумбу, кричит). Луиза! Оставь на пять минут телескоп.
Р у д о л ь ф. В нашем споре Луиза действительно скажет решающее слово.
Из обсерватории выходит Л у и з а.
Л у и з а. Странно пульсирует сегодня новая звезда. Очевидно, это связано с мощными взрывами газов на солнце.
Р у д о л ь ф. На, читай и подпишись. (Протянул бумажку.)
Л у и з а. «Мы, студенты физико-математического факультета…» (Дальше читает про себя.) Меня интересует новая звезда, а не политика. (Возвратила бумажку Рудольфу.)
Р у д о л ь ф (зло). Тебя не возмутила сейчас песня русских солдат?
Л у и з а. Нет. Я смотрела в телескоп, и мне казалось, что это там, за миллионы километров, на той далекой звезде поют… слышатся голоса…