(Ушла в дом.)
Ш у р а. Ну отколол братец номер. (Наде.) Да не захлебывайся, тебе говорят. Ну горько, знаю. Меры надо принимать, а не слезами исходить.
А л е ш а. А что, если Сергей Михайловича по комсомольской линии привлечь?
Ш у р а. За что?
А л е ш а. За связь с заграницей.
Ш у р а. Кто, ты будешь привлекать?
А л е ш а. А что ж! Потому как недопустимо это. Это как же в дальнейшем получится? Он — русский, она — немка, а пацан их немецко-русский будет? Да? Это только словари такие бывают.
Ш у р а. Глупости. (Тоном приказа.) Вот что, Алексей. Иди к лодочной станции. Любой ценой Сергея с немкой там задержи, пока я Петра не приведу. Беги.
Алеша ушел в сторону реки.
А мы с тобой, Надежда, к Петру в казармы сейчас. Сережка в Берлине после войны службу отбывал, а Петр с боями этот Берлин брал. Вот он его пусть и благословит. Петр так благословит, что всем чертям тошно будет.
Н а д я (задумчиво). Вот почему он тихий со мной был.
Ш у р а. Тихий, говоришь? Тихие-то кобели больнее кусают. (Кричит.) Мама, я скоро приду.
В а р в а р а П е т р о в н а (открыла дверь). Куда ты? А обедать?
Ш у р а (жест). Вот так сыта нынче. Пошли, Надежда! (Уходит.)
В а р в а р а П е т р о в н а. Санька, погоди!
Н а д я. Шура! Шура! (Убегает за Шурой.)
Варвара Петровна идет следом за ними. П а н к р а т С т е п а н о в и ч вышел из-за дома. От калитки возвращается Варвара Петровна.
В а р в а р а П е т р о в н а. Куда они?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. К Петру, на службу.
В а р в а р а П е т р о в н а. Господи, вот уж кому бы парнем-то быть. И в кого она такая отчаянная?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Сказал бы — в меня, да, гляжу, предмет в руках держишь, опасаюсь.
В а р в а р а П е т р о в н а. Будет тебе. Вот атаман, вот атаман.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Шурёнок? Сил избыток. Вот она и кипит. Весна к тому же… Вон какой дух от деревьев бьет: настойный, клейкий. Молодая листва пчел заманивает. (Ставит на стол бутылку.)
В а р в а р а П е т р о в н а. Это еще что?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Массандра крымская, необходимая для дальнейшего развития событий.
В а р в а р а П е т р о в н а. Каких событий?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч (хитрит). Сегодня Кладку седьмого этажа закончил. (Пауза.) Хорошо сверху за людьми наблюдать, за течением жизни, так сказать… Вот ведь с десяток лет всего прошло, как я первый кирпич в первую стену нового города положил, а нынче аж глазам до слез приятно глядеть на то, что сотворили мы, каменщицкого дела мастера… А уж воздух наверху!! И-и! Тонкоструйный…
В а р в а р а П е т р о в н а (подозрительно смотрит на Панкрата). Разговорился…
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Ты… рюмочки вынеси. Причаститься нам обоим надо.
В а р в а р а П е т р о в н а. С чего? С какой радости?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч (хитрит). Седьмой этаж, говорю, класть закончил.
В а р в а р а П е т р о в н а. А-а…
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А потом же…
В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, ну, досказывай.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Скажу. Ты рюмочки давай.
В а р в а р а П е т р о в н а (ворчливо). Удумал… (Ушла в дом.)
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Шурка за подкреплением побежала. За Петром. А нрав Петра нам известный — крут мужик. Испортят они Сережке свадьбу. Придется инициативу в свои руки брать. И Надежду жалко. Вот как тут? Чью сторону брать? Кому способствовать? Чую: и гром и молния — все на мою голову нынче.
В а р в а р а П е т р о в н а выносит рюмки и тарелки.
В а р в а р а П е т р о в н а. С кем это ты разговариваешь?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Я опять насчет Шурёнка же. Широкий шаг в жизни дивчина взяла. А все же виноват я перед ней.
В а р в а р а П е т р о в н а. Чем?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Что шофером стала она — в том не каюсь. А только бы надо ей по моим стопам пойти, стены класть. Большего интереса, чем в нашей профессии, ни в какой нету. Это же сам диву даешься, как от твоих вот этих самых рук дом к небу тянется. И тебя в вышину поднимает. И чем выше, тем больше гордости в тебе… (Пауза.) Вот почему нам, каменщикам, цены нету.
В а р в а р а П е т р о в н а. Раньше бы надо об этом подумать.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Думал, да пожалел Шуру-то. Нам ведь и в лютый мороз приходится, и на ветру, и под дождем. А ей хоть не дует.
В а р в а р а П е т р о в н а. С чего бы это ты разговорился?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч (не знает, как начать щекотливый разговор). Завещание Михаила, мужа твоего, исполняю. О будущем твоих детей думаю. Шурёнку замуж пора, а о Сергее и говорить нечего — двадцать пять парню.
Варвара Петровна вздохнула. Панкрат Степанович ободрился.
Вот сердце-то у меня и щемит.
В а р в а р а П е т р о в н а. Спасибо за заботу. Сама извелась я, издумалась. О Шуре у меня душа не болит. Придет ее срок — она и без сватов, и без нас с тобой обойдется. Ты вот помоги Сергея на Надюшке женить.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. На Надюшке? Не могу.
В а р в а р а П е т р о в н а. Почему?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Должон получить от тебя мотив, по какому такому праву обязан вмешиваться в чужую любовь.
В а р в а р а П е т р о в н а. Да ты что?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А ничего. Пусть сам выбирает — на ком. На русской ли, на американке или на немке.
В а р в а р а П е т р о в н а. Какие еще американки да немки, чего ты городишь?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А то горожу, что за нашего парня любая нация пойдет. В а р в а р а П е т р о в н а. Шутки шутишь, а я серьезно говорю.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А я того серьезнее, Варварушка. Ну представь себе, что Сергей, когда службу военную в Германии проходил, в немочку молодую влюбился.
В а р в а р а П е т р о в н а (машет руками). И слушать не хочу.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Словом, как только нынче Сергей заявится, тут и решим.
В а р в а р а П е т р о в н а. Что решим-то?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Кого ему в жены брать. Русскую или немку.
В а р в а р а П е т р о в н а. Да я его вместе с немкой поганым веником из дому.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Вот зря, вот зря, Варвара, ничего-то не видя. Дышать же будет легче в международной атмосфере, — как ты не понимаешь.
В а р в а р а П е т р о в н а. Чего ты ко мне привязался? У Сергея своя голова на плечах, пусть сам…
П а н к р а т С т е п а н о в и ч (обрадовался). Сам! Сам! Золотые твои слова. Ему со своей женой жить, ему до гробовой доски горе мыкать с вашим братом, какой бы нации вы ни были.
Варвара Петровна махнула рукой, ушла в дом. Голос Петра: «Лейтенант, не забудьте для отличников стрельб билеты в театр на встречу с немцами получить. Пусть ребята и там немцев послушают — пригодится». Голос лейтенанта: «Слушаюсь, товарищ полковник».
Может, с этой стороны солнышко проглянет?
Входит П е т р, усталый, запыленный, но в хорошем настроении.
Слышна походная песня солдат:
Солнце скрылось за горою,
Затуманились речные перекаты.
А дорогою степною
Шли с войны домой советские солдаты.
П е т р (бросил на скамейку плащ, полевую сумку). Здорово, дядя Панкрат.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Здорово, Петя.
П е т р. Ого! Вино на столе. В честь какого праздника?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Очередной дом под крышу подвел. (Многозначительно.) И прочая…
Из дома вышла В а р в а р а П е т р о в н а.
В а р в а р а П е т р о в н а. Петя, а Шура с Надюшкой к тебе в казармы побежали. Не видал их?
П е т р. Я, мама, со стрельбища прямо.
В а р в а р а П е т р о в н а. Припудрило-то тебя как, господи! Устал, голодный небось.
П е т р (весело). На плохой аппетит жалоб не последует. А вот представь, мама, и не устал. Черт знает что со мной делается, когда я с солдатами в поле выхожу. В степь. И ничего-то вроде в ней хорошего нет, в степи: ветер, пустота… А как обдаст тебя полынным запахом, да как начнет к твоим сапогам ковыль ласкаться, будто он по живому затосковал, да как упадет на тебя сверху серебряный звонкий дождь — жаворонки это жизни дают — ах!.. Расставишь руки, закроешь глаза, и, ей-богу, кажется: вот-вот оторвешься от земли и махнешь туда, к ним, к жаворонкам, вместе с ними озоровать…
Удаляется песня солдат. Петр подхватывает песню.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч (пристально смотрит на Петра). Петро, а ты влюбился.
В а р в а р а П е т р о в н а. А ты — чу. И пусть. Сколько можно вдовцом-то.
П е т р (озорно, Панкрату). Рушники готовь. В сваты тебя скоро произведу. Сватать невесту пойдешь.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Что ты! Кого же, Петя? Да я хоть сей момент.
П е т р. Мама, ты посмотри на него. (Панкрату). В кого же это я влюбился?
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А вот ты нам по-военному и доложи.
П е т р. Чего захотел.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Шуткуешь все, Петро.
В а р в а р а П е т р о в н а. Воду я, сынок, подогрела. На плите возьмешь.
Напевая, Петр ушел в дом.
(Добрым взглядом проводила Петра, вздохнула.) Панкрат, я в магазин за хлебом сбегаю. (Ушла.)
Из дома выходит Петр, выносит воду.
П е т р (умывается). А ты знаешь, дядя Панкрат, какое событие сегодня после учений произошло? Спускаемся с кургана, на котором наши братские могилы, — видим, иностранцы на курган поднимаются. Немцы, оказывается.