чное путешествие исказило.
Из дома выходит В ы д у в а е в, протягивает Дарье Фоминичне коробку, небрежно показывает на Рогулева.
В ы д у в а е в. Займись им… Вместо меня. (Возвращается в дом.)
Д а р ь я Ф о м и н и ч н а (привычными движениями заправляет новую ленту, Рогулеву). Приготовься. Рецепт слушай. (Включает магнитофон.)
Г о л о с В ы д у в а е в а (с ленты магнитофона). Диагноз: биктрум астальтикум — воспаление молочных желез. Лечение: массаж вымени утром и вечером за десять минут перед дойкой. На ночь — втирание мази натрикум гринуликум.
Д а р ь я Ф о м и н и ч н а. Понял? За мазью вечером приходи — приготовлю. Натрикум гринуликум.
Р о г у л е в (восхищенно). Фантазия! Жюль Верн! До коровы не дотрагивался, и полное тебе предписание. Да он что же, жулик, или в сам деле одной ногой в коммунизме стоит? Глянь: скотину на расстоянии лечит.
Д а р ь я Ф о м и н и ч н а. А бог знает, что он теперь такое.
Рогулев уходит. Дарья Фоминична укладывает магнитофон. Из дома выходит А л и н а — женщина лет сорока пяти с пышными формами, которые особенно подчеркивают брючки и кофточка причудливого покроя с широким вырезом на груди. Садится в тени, просматривает газету, начиная с четвертой страницы.
Вы бы, Алина Евграфовна, обратили сугубое внимание на своего.
А л и н а (подняла брови). То есть что значит — «на своего»? У Семена Семеновича есть имя, кажется.
Д а р ь я Ф о м и н и ч н а. Ведь терпят, терпят наши колхозники, а потом кобеля и спустят. Дюже недовольны им.
А л и н а. Это что, угроза?
Д а р ь я Ф о м и н и ч н а. Из жалости я. Дочка у вас хорошая, да и вы — женщина еще не старая. Жить бы да радоваться, а вас, вишь, с мужем тоска заедает. Небось когда он с фронта хворобу в своем нутре привез и его на ровном месте без ветерка как тростинку шатало, — на тоску не жаловался. И свежего воздуха хватало, и люди деревенские вам по сердцу были, а теперь, когда силушку нагулял, — кислороду вам, вишь, обоим не хватает.
А л и н а. Как ты смеешь так разговаривать? О ком? О своем враче! О своем начальнике!
Д а р ь я Ф о м и н и ч н а. Как умею, так и говорю. (Взяла магнитофон, ушла.)
А л и н а. Хабалка! Неблагодарная! Чтобы духу ее больше здесь не было! Сегодня же! Сейчас же! Немедленно! Ах, завидно, что я жена врача-новатора? Что у меня руки… как у всякой порядочной интеллигентной женщины — белые и мягкие? Что я вместе с вами в земле не ковыряюсь и сыта, здорова? Заслужила! Заработала! И сижу вот. И газеты читаю. (Садится, снова берет газету.) Видишь? Вот. Свежий номер. От двадцать шестого июля. В курсе всех событий. (Окинула взглядом первую страницу, вдруг.) Что такое?! Боже!!! (Читает вслух.) «Постановление ЦК КПСС о дальнейших мерах по улучшению сельского хозяйства». «…Приток высококвалифицированных сил из города в деревню, активизация самих тружеников села помогут новому расцвету советской деревни…» Семен! Семен! О!.. (Рыдает.)
Из дома выходят В ы д у в а е в и К о ш е ч к и н.
В ы д у в а е в. Что с тобой? Что случилось?
А л и н а. Всё!.. Всё… погибло! Я говорила!.. Я предупреждала!.. Я умоляла!.. Всё!.. Наши планы о переезде в город Бий-Бобруйск снова рухнули! (Заломила руки.)
В ы д у в а е в (схватил газету). Алина, Алина… Твое отчаяние мне понятно. Как неожиданно… Опять виноват я… моя нерешительность… Поверь, поверь, дорогая, что мне не менее тяжело, чем тебе. Какой удар, Аполлон! Вы только подумайте! Постановление по сельскому хозяйству. Опять наша мечта переехать в город похоронена!
А л и н а. Как хочешь… Я не могу больше здесь оставаться. Деревенские ненавидят нас. И это за все, что ты сделал для облегчения страданий их скота. Их бесит, что мы с тобой мечтаем переехать в город, что мы тянемся к лучшему, светлому. (Другим тоном.) Семен! Обещай! Обещай, что ничто не остановит тебя, поклянись, что ты любишь меня, что ты готов умереть за меня.
В ы д у в а е в. Клянусь.
А л и н а. Поклянись, что тебя ничто не остановит, что мы все равно будем жить в Бий-Бобруйске.
В ы д у в а е в. Клянусь.
А л и н а. Спасибо. Я знала. Я знала, что ты не такой, как все, я знала, что ты не отступишь.
К о ш е ч к и н. Алина Евграфовна! О, как вы правы! Умный человек всегда найдет выход. Семен Семенович — умный. Он талантливый. Ведь еще двадцать лет назад он чуть-чуть не написал докторскую-кандидатскую диссертацию. (Тихо, Выдуваеву.) Нам пора.
А л и н а. Куда вы?
В ы д у в а е в. Алиночка, Аполлон Альбертович мне способствует… в переезде… в осуществлении нашей мечты.
А л и н а. Я спрашиваю, Аполлон, куда вы увозите Семена Семеновича?
К о ш е ч к и н. Именно в связи с новыми событиями, Алина Евграфовна. Семен Семенович завтра делает большой доклад на тему «Научно-племенное увеличение конского поголовья в свете директив…»
А л и н а. Никаких докладов! И потом — завтра суббота, выходной день, все научные учреждения закрыты.
К о ш е ч к и н. М-м… Но доклад состоится в Парке культуры и отдыха. На открытой эстраде. При огромном стечении публики. Я отвечаю за это мероприятие по линии общества «Обретай знания».
А л и н а. Нет, нет!
К о ш е ч к и н (интимно, Алине). Отпустите Семена Семеновича, у него такой ответственный доклад. Скоро эти поездки кончатся… Умоляю, это нужно для решения вопроса о вашем переезде в Бий-Бобруйск.
Слышна песня девушек.
В ы д у в а е в. С поля возвращаются… Газету прочитали… Праздник… И только у меня на сердце минорный аккорд… Переехал… Посмотрел скачки. Посидел в ресторане. Обучился фигурному катанию на коньках.
К о ш е ч к и н (Алине). По всему городу расклеены афиши, стоят огромные щиты. Имя Семена Семеновича Выдуваева у всех жителей Бий-Бобруйска на устах… Это имя надо неустанно пропагандировать, внедрять.
А л и н а. Хорошо. Семен Семенович пусть едет, а вы останетесь. Таня с минуты на минуту должна приехать с поля.
К о ш е ч к и н. Совершенно отнюдь. После настойчивого отвержения Татьяной Семеновной моей любви разрешите, Алина Евграфовна, возвратиться в Бий-Бобруйск вместе с Семеном Семеновичем.
В ы д у в а е в. Ну и язык у вас, Аполлон. Прежде чем слово выговорить, он сорок раз в корягах застрянет.
А л и н а. Ему не доклады делать. Правда, Аполлон? Татьяна выйдет замуж только за вас, слышите? Сеня, подтверди Аполлону Альбертовичу наше твердое решение.
В ы д у в а е в (ему не терпится уехать). Я уже сказал Аполлону — моим зятем будет он. Только он.
К о ш е ч к и н (без энтузиазма). Конфиденциально тронут.
В ы д у в а е в. Поехали!
Кошечкин и Выдуваев уходят. К о ш е ч к и н возвращается. Воровато оглядевшись по сторонам, он достает свой букет, протягивает Алине.
А л и н а. Это — Тане?
К о ш е ч к и н. Вам.
А л и н а. Мне?! Цветы? Зачем?
К о ш е ч к и н. Тс-с!.. Как олицетворение…
А л и н а. Я ничем не заслужила…
К о ш е ч к и н. В знак моего расположения к вам. (Берет Алину за руку.)
А л и н а. Но право… я — замужняя женщина, и с вашей стороны…
К о ш е ч к и н. С моей стороны… горячее чувство к вам, Алина Евграфовна… Я мечтаю, когда вы переедете в город…
А л и н а (строго). Что вы сказали? (В сторону.) Он — душка! (Так же, строго.) Вы пришли оскорблять меня? Мое женское достоинство? Мою чистоту? Мою неопытность?..
Голос Выдуваева: «Аполлон!»
К о ш е ч к и н. Иду! (Убегает.)
А л и н а. Что со мной? Что с ним? (Вздыхает.) К сожалению, поздно… Ах, мое запоздалое солнце, поздно… (Уходит в дом.)
Сцена некоторое время пуста. Входят Т а н я и С е р г е й.
Т а н я. Ставь чемодан сюда. Садись. Так. А теперь показывай диплом. (Читает вслух.) «Выдан настоящий Загораеву Сергею Павловичу в том, что он… окончил Бий-Бобруйский зооветеринарный институт и сдал экзамены по следующим дисциплинам…» Поздравляю, товарищ Загораев. Желаю вам успеха в работе и личной жизни.
С е р г е й. А это… это от тебя зависит, Таня. (Пытается обнять.)
Таня увертывается.
Т а н я. Деревенский воздух удивительно действует на мужчин. Не впутывайте меня в свои личные дела, товарищ Загораев. Вы приехали сюда не затем, чтобы объясниться в любви, а чтобы доказать, что вы этой любви достойны. (Бросается к Сергею.) Сережка!
С е р г е й. Дай насмотреться на тебя. Такая же. Нет, лучше. Что-то прибавилось, а что — не пойму. (Смотрит ей в глаза.) Что же?
Т а н я. Год разлуки.
С е р г е й. Она позади.
Т а н я. Не верю.
С е р г е й (нежно). Это я, Сережа!
Т а н я. Это я, Таня!
Далеко девичий голос поет песню. Слышно хлопанье бича — гонят стадо. С реки доносятся голоса детей, и опять — тишина.
Сережа, ты сегодняшнюю газету читал?
С е р г е й. Нет. Слышал сообщение по радио.
Т а н я. Это же грандиозно! Что сегодня было в полевых бригадах, если б ты видел!
С е р г е й. И в такой день мы встретились.
Т а н я. Значит, у нас с тобой вся жизнь будет — праздник.
С е р г е й. Что делала без меня? Как жила?
Т а н я. Днем в школе. Вечерами тосковала по тебе, а ночами проверяла тетрадки моих ребятишек… «Маша ела кукурузную кашу», «У Саши шар», «Миша поймал ежа. Хороши ежи». Ну, а как твой студенческий театр?
С е р г е й. О, это особая страница истории советского искусства. Самая яркая его страница. (Вздохнул.) Сдал театр в надежные руки.
Т а н я. Сереженька, давай и в нашем колхозе театр организуем. Сколько у нас талантливых людей, если бы ты знал! Санитарку ветлечебницы, Дарью Фоминичну, к примеру возьми — любую роль тебе сыграет.
С е р г е й. А какую роль сыграешь ты?