– По сообщению нашей разведки, этот узел построен японцами на месте бывшего сухого озера. Строили его девятьсот баргутов, которых самураи по окончании строительства расстреляли, всех до одного. Узел состоит из бетонированных огневых точек для орудий и пулеметов. Меж собой точки соединяются подземными и траншейными ходами. Под землей – помещения для личного состава. Говорят, что есть даже подземные конюшни, склады оружия и боеприпасов.
– Основательно устроились желтолицые, – подал реплику кто-то.
– Да уж, ничего не скажешь, – кивнул Козлов. – Сооружен узел в расчете на ведение длительных боевых действий. Причем даже в зимнее время.
– Ну, че же, мы тут с ними до зимы, что ли, будем вошкаться! Одолеем! Где наша русская сила не ломила…
– Тут не ломить, а с умом надо действовать, – сказал строго Козлов. – Прибудем на место, будет еще дополнительная рекогносцировка. Понятно, что все подразделения отработают порядок боевого взаимодействия. Как позавчера было? Вот то-то и оно. В четком согласии с артиллерией и пехотой сработали – получили результат. А поначалу, помните? В общем, к наступлению на японский оборонительный узел готовиться будем тщательно, уяснили, орлы?
Сутки прошли в напряженном ритме. На машинах были проверены каждый болт, каждая деталь. Сергей, наскоро оттерев ветошью вымазанные маслом руки, с еще большим рвением взялся помогать брату набивать патронами пулеметные ленты. Пальцы, даже самые сильные, тут не большие помощники – вручную патроны в цапфы не втолкнуть: специальная машинка для этого имеется, а вдвоем с ней куда как ловчее управляться. Успели к сроку.
Зашипела, прочерчивая небосклон, зеленая ракета. В атаку!
Скоростные БТ-7 резво тронулись с места, вышли на косогор и развернулись в направлении объекта атаки. Следом поползли БХМ-3. Звонко ударили пушки, с характерным шелестом над головами пошли первые снаряды. Ура-а-а!!!
Кто мог думать, что в этот волнующий момент, когда все напряжение сил устремлено вперед, когда все мысли отброшены, кроме одной: «Даешь!», кто мог думать, что грозно рванувшие в атаку «бэтэшки» наматывают на свои траки… телефонные провода – линии связи артиллерийских наблюдателей со своими батареями. Как ни тщательно планировался штурм укрепузла, при постановке задачи на танковую атаку не было учтено расположение этих самых линий связи. Протянутые по склону сопки провода были подхвачены танковыми траками, намотаны на гусеницы и порваны.
Потеряв связь, артиллеристы прекратили огонь. А японцы ударили из орудий по нашим атакующим танкам. И была, была еще возможность подавить вражеские пушки, да только связи не было. Слепыми оказались наши пушкари!
Не имея времени на розыск и уничтожение вражеских пушек, «бэтэшки» включили заднюю скорость и быстро отошли назад, точно так же из-под огня японских пушек быстро откатились в тыл и бронемашины. На первой линии, лоб в лоб с японской артиллерией, остались «черепашки», до этого двигавшиеся вторым эшелоном.
Сергей потом не раз будет морщить лоб и мучительно размышлять, что же руководило тогда ими, почему Козлов не дал команду отходить. Скорее всего, злую шутку сыграло то обстоятельство, что атака поначалу развивалась вполне успешно: все три машины вели интенсивный пулеметный огонь по позициям японских артиллеристов, от чего часть их разбежалась от орудий. Только одно продолжало стрелять по «бэхээмкам»
Первым был подожжен танк Дорофеева. Снаряд попал внутрь танка, пробив бак с огнесмесью. Полыхнуло так, что Александр Мезин на несколько мгновений даже ослеп, но потом все-таки разглядел, как из горевшей машины выпрыгнули механик-водитель Штаньков и Дорофеев, на котором горел комбинезон. Штаньков ударами шлема сбил пламя с командира, и они оба побежали в сторону наших войск.
А дальше было не до наблюдения за спасающимися товарищами. Ударил снарядный разрыв справа, потом слева, снова слева, справа, впереди – прямо перед танком. Волна пыли и песка с силой окатила машину, под напором пригоршня земли через щель люка ударила Сергея по глазам. Ничего не видя, он выпустил рычаги, пытаясь протереть глаза. И только это ему малость удалось, как сокрушающий удар потряс лобовую часть танка, мгновенно сменившись на рев зверем взвывшего мотора и оглушительный скрежет в коробке скоростей и правом бортовом фрикционе. Страшная боль пронзила голову справа, а потом обрушилось беспамятство…
Когда, несколько минут спустя, с трудом соображая, где он и что случилось, Сергей немного пришел в себя, он первым делом обнаружил, что все-таки чисто автоматически успел перед потерей сознания нажать на педаль сцепления: получается, не дал возможности двигателю заглохнуть. Куда же попал снаряд? Смогу ли я своим ходом выйти из боя? Загорания вроде нет… Так… Так… Если загремел правый фрикцион, то снаряд, наверное, попал в него… А Санька?!
И тут же тычок в спину: «Вперед!» Жив, братуха! Так-с… Попытаемся стронуть машину на второй скорости, на которой и двигались до этого. Не берет мотор – глохнет!
– Первую, Серега! Первую!
Не берет, не берет!
– Замедленную давай!
Это значит – буксирную. Переключаю, трогаю – не берет!
Замолчал в замешательстве и Санька, а потом как заорет:
– Заднюю давай! Давай заднюю!!
Пошла! Пошла, родная! Гремит, но назад идет!
Сергей открыл люк, чтобы немного осмотреться, машинально мельком бросил взгляд на щиток приборов. Мать честная!
– Сань! Сань!! Масло на нуле!
– Давай в тыл! Попробуй развернуться!
С грехом пополам Сергею удалось развернуть машину. Танк ужасающе грохочет, но ползет управляемо, хотя, кажется, еще несколько метров – на части развалится. Нет, врешь! Пошла, родимая, пошла!
Через открытый люк Сергей увидел, как впереди бежит, прихрамывая и пригибаясь, Дорофеев.
– Прыгай на машину! Прыгай! – что есть силы, стараясь перекричать железный грохот и разрывы снарядов, заорал Сергей. – Прыгай!
Чуть довернул машину, чтобы прикрыть товарища корпусом от японцев. Дорофеев тяжело, но забрался на крыло. Сергей увидел, как у него по бедру обильно струится кровь.
– Осколком порвало! – закричал бледный, обливающийся потом, но довольный Дорофеев. – Чуть не сгорел! Спасибо Штанькову, сбил с меня пламя!
– Где он? Где он?!
Дорофеев завертел головой, потом ткнул рукой вперед. Зигзагами, вправо – влево, низко пригибаясь, метрах в пятидесяти впереди бежал Михаил. Японцы видели его и старались достать: вот рядом взрыла землю пулеметная очередь!
Сергей снова чуть довернул танк, по пулеметной директрисе, закрывая и Штанькова корпусом машины. Удачно получилось – вот уже и запыхавшийся Михаил запрыгивает на броню лобовой части.
Так и доехали обратно, без новых приключений.
Боевую машину встретил командир взвода. Без лишних слов помог снять с брони окончательно обессилевшего Дорофеева, дотащить до санитарной машины. Потом Козлов подошел к танку.
Сергей смотрел на шевелящиеся губы комвзвода, но голоса не слышал. Козлов понял, показал на лобовую часть машины, а потом дотронулся до своих ушей. Только тут Сергей понял, что контужен, потому и не слышит. Потрогал режущее болью правое ухо – вся ладонь в крови. Откуда-то издалека все-таки послышался голос командира:
– Как дела?!
Это Козлов в другое ухо кричит.
– Ничего, только плохо слышу.
Козлов махнул успокаивающе, мол, дело молодое, заживет. Однако, как потом оказалось, барабанная перепонка в правом ухе приказала долго жить. Но это выяснится потом, а сейчас, наконец, Мезины с Козловым осмотрели машину. Картина печальная: в лобовой части нижний наклонный броневой лист разворочен взрывом, передняя часть коробки скоростей разбита, полукарданы еле держатся в своих гнездах. Трубка масляного манометра перебита, отчего по днищу боевого отделения растеклась черная масляная лужа, набежавшая из поврежденной коробки скоростей и мотора. Нетрудно сообразить, что произошло после удара снаряда. Обломки алюминиевого корпуса коробки скоростей заклинили шестерни – вот почему, понял Сергей, ни вторую, ни первую, ни буксирную скорости включить было невозможно. А когда врубил заднюю, осколки выпали, и машина смогла сдвинуться. Повезло…
Рыча и чадя удушливым дымом из выхлопных труб, подполз танк Шпицера и Михеева. Старшина роты выбрался из башни, тяжело спрыгнул на землю и подошел к танку Мезиных. Удручающе покачал головой, что-то говоря. Комвзвода закивал головой и энергично потряс Якову руку, потом прокричал Сергею в ухо:
– Спасители ваши!
Уже потом, когда слух на левое ухо чуть восстановился, Сергей узнал подробности их отхода с поля боя. Подбитая машина Мезиных представляла для японцев хорошую мишень, но экипаж третьего танка, которым командовал Шпицер, не дал самураям добить израненную машину. Усилив пулеметный огонь, Шпицер с Михеевым обошли и закрыли корпусом танк Мезиных. Так следом и стали отходить, строча по самурайским позициям. Японцы яростно вели огонь по прикрывающему танку. Один снаряд все-таки угодил в корму, но ударил в буксирную цепь. Так что и ребятам повезло.
«Великая вещь – товарищеская взаимовыручка, – думал Сергей, глядя на чумазых Шпицера и Михеева, на брата и Штанькова. – Как удачно получилось: все живы. Еще повоюем!» Но к радости невольно примешивалась нарастающая горечь. О танке Сергей не горевал: после ремонта будет, как новенький. А вот как же так бестолково сегодня-то получилось? Почему же танкисты на «бэтэшках» в первые минуты боя, когда японцы подожгли у них две машины, к счастью, быстро вышедшие из зоны поражения, не поддержали потом «черепашек» огнем своих пушек? Ведь пулеметы БХМ заставили на какое-то время японцев замолчать, расчеты, кроме единственной чертовой пушчонки, покинули орудийные позиции. Вот тут-то бы линейщики на своих быстроходных танках могли рвануть вперед, прихлопнуть эту пушку и еще больше прижать японцев к земле. Тогда бы и БХМ смогли подойти к японцам вплотную и уничтожить живую силу огнеметанием…
Впрочем, нет худа без добра. Захлебнувшаяся танковая атака позволила выявить возможности обороны японского укрепузла, расположение вражеских огневых точек. В общем, разведка боем состоялась. И по японским укреплениям заработала артиллерия. К ночи узел обороны был окружен и разгромлен. Мезины этого не видели – на буксире отправились на своем танке в тыл, на ремонт.