Лестница кончилась. В открытую дверь коридора Бьёрн увидел Харри. Тот стоял в самом конце, прислонившись спиной к стене возле коричневой двери в квартиру. В одной руке у него был револьвер, вторую он поднял, приложил палец к губам и кивнул на дверь. Та была приоткрыта.
— Пойдем по комнатам, осмотрим одну за другой, — прошептал Харри Бьёрну, когда тот приблизился. — Ты налево, я направо. В одном темпе, спина к спине. И не пыхти.
— Погодь! — прошептал Бьёрн. — А если Катрина там?
Харри молча посмотрел на него.
— Ну, я тока хотел сказать, — забубнил Хольм, пытаясь понять, что же он хотел сказать, — в худшем случае, значить, я застрелю… коллегу?
— В худшем случае, — поправил Харри, — коллега застрелит тебя. Ясно?
Юный эксперт из Скрейи кивнул и пообещал себе, что, если все закончится благополучно, он таки перейдет, черт возьми, на бриолин.
Харри беззвучно приоткрыл дверь ногой и скользнул в квартиру. Он почувствовал дуновение сквозняка. Первая дверь направо была в конце прихожей. Харри взялся за ручку левой рукой — в правой был револьвер, — открыл дверь, вошел. Это был кабинет. Пусто.
Харри вышел к Хольму в прихожую и жестом показал, чтобы тот не опускал револьвер.
Они пошли по квартире дальше.
Кухня, библиотека, тренажерный зал, столовая, зимний сад, гостевая комната. Везде пусто.
На Харри повеяло холодом, и, войдя в гостиную, он понял почему. Дверь на террасу была открыта настежь. Белые занавески нервно трепетали на ветру. По обе стороны гостиной отходили два коридорчика, каждый заканчивался дверью. Харри показал Хольму, чтобы тот зашел в правую, а сам остановился у второй.
Харри затаил дыхание, собрался, чтобы не промахнуться, и открыл дверь.
В темноте он различил кровать, белое покрывало и что-то похожее на тело. Левая рука нащупала возле двери выключатель.
— Харри! — раздался голос Хольма. — Сюда, Харри!
Голос взволнованный, но Харри все равно не обратил на него внимания, сосредоточился на глядящей на него темноте. Он повернул выключатель, и в следующее мгновение спальня осветилась множеством ламп. Никого. Харри проверил шкафы и вышел. Хольм с револьвером в руке стоял возле своей двери. Харри подошел.
— Он не шевелится, — прошептал Хольм. — Мертвый. Он…
— Чего ты тогда кричал? — отозвался Харри, подошел к ванне, наклонился к голому человеку, лежащему в ней, и снял с него маску поросенка.
На шее отчетливо выделялась тонкая красная полоса, лицо казалось белее снега, а полуприкрытые веки не закрывали зрачков. Арве Стёпа было не узнать.
— Вызову группу, — сказал Хольм.
— Погоди.
Харри подержал ладонь у Стёпа возле рта. А потом взял главного редактора за плечи и как следует тряхнул.
— Ты что делаешь?
Харри тряхнул еще сильнее.
Бьёрн положил руку Харри на плечо:
— Харри, он мертв, неужели ты не…
И тут Хольм поперхнулся своими словами. Потому что Арве Стёп открыл глаза и вдохнул, как ныряльщик, наконец-то выскочивший на поверхность из темных глубин океана, — глубоко, с болезненным хрипом.
— Где она? — спросил Харри.
Стёп замотал головой, глядя на Харри расширенными от страха зрачками.
— Где она? — повторил Харри.
Стёп никак не мог сфокусировать взгляд, а из приоткрытого рта вырвался только всхлип.
— Жди тут, Хольм.
Хольм кивнул, глядя, как Харри выходит из ванной.
Харри стоял на краю террасы Арве Стёпа. Внизу, метрах в двадцати пяти от него, поблескивала черная вода канала. В лунном свете он различал скульптуру на приподнятом над водой постаменте и безлюдный мост. А там… Что-то виднелось в воде, похожее на дохлую рыбу. Черное кожаное пальто. Она прыгнула. С седьмого этажа.
Харри шагнул ближе к краю террасы и встал между двумя пустыми цветочными вазонами. Он тут же вспомнил: Эстмарка, Эйстейн, соскальзывающий со скалистого берега прямо в воду, в озеро Хёук. Харри с Валенком вытягивают его наверх. Эйстейн на больничной койке в Королевском госпитале с какими-то строительными лесами вокруг шеи. Тогда Харри узнал, что с большой высоты надо прыгать, а не шагать, и держать руки по швам, чтобы не сломать ключицы. Но главное — решаться прыгать надо быстро, пока не подступил страх. Вот почему не успел пиджак Харри мягко упасть на землю, как он уже летел вниз, слыша рев ветра в ушах. Черная вода неслась прямо на него. Черная, как асфальт.
Он сжал пятки вместе, и в следующее мгновение воздух как будто разом вырвался из него, а чья-то невидимая рука попыталась сорвать с него одежду. Звуки исчезли. Он почувствовал парализующий холод, рванулся и вынырнул на поверхность. Огляделся по сторонам, увидел черное пальто и поплыл к нему. Ноги уже ничего не чувствовали, и он понял, что у него в запасе всего несколько минут: потом тело просто-напросто откажется работать при такой температуре. Но он также знал, что резкое охлаждение могло спасти Катрине жизнь: клетки и органы мгновенно перейдут в режим анабиоза, функционируя при минимальном количестве кислорода.
Харри поднажал и поплыл в тяжелой черной воде к блестящему кожей пальто.
Наконец он на месте. Харри схватил ее и…
Он выругался, выплюнул воду и посмотрел в сторону террасы. Повел взглядом от ее края по крышам, по металлическим трубам, откосам, которые прилегали к соседним домам, где тоже были террасы, множество пожарных лестниц, а значит, возможностей скрыться за лабиринтом фасадов Акер-Брюгге. Он все еще держался на воде, но понимал, что на уважение Катрины ему больше рассчитывать не придется: он повелся на самый дешевый трюк. На какой-то миг ему даже показалось, что сейчас совсем неплохо было бы утонуть.
В четыре утра перед Харри на кровати лежал, дрожа, закутанный в халат Арве Стёп. Куда только делся его загар! Да и вообще он как-то съежился и сразу превратился в старика.
Харри принял обжигающе горячий душ и теперь сидел на стуле в свитере Хольма и штанах, одолженных ему Стёпом. Из гостиной доносился голос Бьёрна, который пытался по мобильному организовать погоню за Катриной Братт. Харри попросил его соединиться с управлением и дать описание ее внешности, потом дозвониться до полиции аэропорта Гардермуэн, на случай если она попробует сесть на утренний рейс, а также связаться с отрядом «Дельта», чтобы они обыскали ее квартиру, хотя Харри был более чем уверен, что там ее не найдут.
— Так, значит, вы уверены, что это была не просто сексуальная игра и Катрина Братт попыталась вас убить, — произнес Харри.
— Да она хотела меня задушить! — стуча зубами, отозвался Стёп.
— Хм. А еще она спрашивала вас насчет алиби…
— Третий раз говорю вам: да! — простонал Стёп.
— И она думает, вы и есть Снеговик?
— Хрен знает, что она думает! Девка совсем свихнулась.
— Возможно, — сказал Харри, — хотя это не означает, что она действует без всякой цели.
— Да какая тут может быть цель? — Стёп посмотрел на часы.
Харри знал, что сюда едет адвокат Крон и он наверняка немедленно прекратит любую беседу. Харри принял решение и наклонился вперед:
— Нам известно, что вы — отец Юнаса Беккера и близнецов Сильвии Оттерсен.
Стёп дернул головой.
Харри понял, что должен попытать удачу, и продолжил:
— Идар Ветлесен был единственным, кто об этом знал. Ведь это вы отправили его в Швейцарию и оплатили курсы, где он изучал болезнь Фара, не так ли? Болезнь, которая есть у вас самого. — Харри понял, что попал точно в цель: Арве Стёп старался не выдать себя, но лицо его дернулось, зрачки расширились. — Ветлесен, вероятно, стал попрекать вас ответственностью, которую вы на него возложили. Возможно, вы боялись, что он сломается. А может быть, он воспользовался ситуацией и надавил на вас. Например, потребовал больше денег.
Главный редактор, не веря своим глазам, уставился на Харри, а потом медленно покачал головой.
— Как бы то ни было, Стёп, вы слишком многое бы потеряли, если бы правда о вашем отцовстве выплыла наружу. Этого вполне достаточно, чтобы у вас появился мотив для убийства тех людей, которые могли об этом рассказать: матерей и Идара Ветлесена. Логично?
— Я… — Стёп отвернулся.
— Вы?..
— Я больше ничего вам не скажу. — Стёп подался вперед и уронил голову на руки. — Говорите с Кроном.
— Отлично, — ответил Харри.
Времени у него оставалось всего ничего. Последний, короткий удар. И сильный.
— Я так им и расскажу.
Харри ждал. Стёп по-прежнему сидел наклонившись и не шевелился, но вдруг он поднял голову:
— Кому это «им»?
— Журналистам, разумеется, — небрежно бросил Харри. — Уж они-то нас нынче будут пытать, скажете, нет? Ведь это же настоящая сенсация.
Во взгляде Стёпа что-то забрезжило.
— Это вы о чем? — спросил он, но по голосу было слышно, что все ответы ему известны.
— Знаменитый человек думал, что он позабавится с юной дамой у себя на квартире, но потом роли поменялись, — сказал Харри, разглядывая картину за спиной Стёпа. На ней была изображена обнаженная женщина, балансирующая на канате. — Она уговорила его надеть маску поросеночка под тем соусом, что это вроде как сексуальная игра. Вот в таком виде его полиция и обнаружила: в собственной ванной, голым и рыдающим.
— Вы не можете так поступить! — вырвалось у Стёпа. — Это… Это нарушает закон о сохранении тайны личной жизни!
— Ну, — ответил Харри, — если это что и нарушает, то, скорее всего, ваш блистательный имидж, Стёп. Никак не закон, даже наоборот, помогает закону.
— Наоборот? — почти закричал Стёп. Зубы у него стучать перестали, к лицу возвращался нормальный цвет.
Харри кашлянул:
— Мой единственный капитал и средство производства — моя личная независимость. — Харри подождал немного, чтобы Стёп успел узнать свои собственные слова. — А поскольку я полицейский, это, помимо прочего, означает, что я должен постоянно держать общественность в курсе любой информации, огласка которой не помешает расследованию.
— Вы не можете так поступить, — повторил Стёп.