Старший следователь Эспен Лепсвик медленно покачал головой, а Хьерсти продолжала:
— Катрина Братт тщательно изучила информацию, и ее выбор пал на старшего инспектора отдела убийств столичного Полицейского управления. Она написала ему письмо и подписалась таинственным именем Снеговик, во-первых, чтобы пробудить его любопытство, а во-вторых, потому, что снеговики часто упоминались в свидетельских показаниях в делах об исчезнувших женщинах. В записях ее отца об убийстве на вершине горы Ульрикен также фигурирует снеговик. Когда в отделе убийств полиции Осло открылась вакансия — требовалась именно женщина, — Катрина записалась на собеседование. Она говорит, что не успела она сесть на стул, как ей уже предложили эту работу.
Рёдсмуэн подняла глаза, но поскольку никто не собирался протестовать против подобной интерпретации событий, она продолжила:
— В первый же день Катрина Братт постаралась войти в контакт с Харри Холе и попросила взять ее в группу расследования. Знала она много — и о деле, и о самом Холе, — так что смогла довольно легко манипулировать им и направить по следам бергенских убийств и исчезновения Герта Рафто. В конце концов с помощью Холе она нашла своего отца в холодильнике на острове Финнёй.
Хьерсти сняла очки:
— Не надо иметь богатую фантазию, чтобы понять: то, что ей довелось тогда пережить, наверняка стало основной причиной ее психологической реакции. Стресс, разумеется, еще усугубился, поскольку трижды ей пришлось поверить, что убийца пойман. Сначала это был Идар Ветлесен, затем… — поискала она в записях, — Филип Беккер и, наконец, Арве Стёп. И каждый раз она убеждалась, что это не преступник. Она даже попыталась выбить признание из Стёпа, но сдалась, когда поняла, что и он не тот человек, которого она ищет. Услышав, что прибыла полиция, она скрылась. Не хотела, чтобы ее арестовали до того, как она закончит свое дело, то есть раскроет убийства и выяснит, кто преступник. Думаю, именно тогда ее психоз вошел в критическую фазу. Она вернулась на Финнёй, где, как она сказала, ждала Холе, который непременно должен был ее выследить. Что и произошло. Когда Холе прибыл туда, она разоружила его, чтобы заставить выслушать себя. Она хотела проинструктировать его и обрисовать, что он должен предпринять, продолжая расследование.
— Разоружила? — переспросил Мюллер-Нильсен. — Насколько нам известно, она сдалась без сопротивления.
— Она сказала, что рану на губе ей нанес Харри Холе как раз во время ареста, — сказала Хьерсти Рёдсмуэн.
— Разве стоит верить психически неуравновешенному человеку? — произнес Лепсвик.
— Она вышла из состояния психоза, — решительно возразила Рёдсмуэн. — Мы оставим ее здесь еще на несколько дней на обследование, но после передадим вам, так что готовьтесь. Если, конечно, вы до сих пор рассматриваете ее в качестве подозреваемой.
Последние слова повисли в воздухе, а потом Эспен Лепсвик перегнулся через стол:
— То есть вы считаете, что Катрина Братт говорит правду?
— В мои обязанности не входит делать такие предположения, — ответила Рёдсмуэн и закрыла свои записи.
— А если я задам вам этот вопрос не как психиатру?
— Тогда, старший инспектор, — улыбнулась Рёдсмуэн, — я скажу, что вы можете продолжать придерживаться того мнения, которое у вас есть.
Бьёрн Хольм дошел короткой дорогой из Института судебной медицины до Института анатомии и теперь ждал в гараже, когда появится Харри, который должен был приехать на машине из Трюванна. Рядом с Хольмом стоял санитар в зеленом халате с серьгами в ухе — тот самый, который вез на каталке тело, когда Харри был здесь в прошлый раз.
— Лунн-Хельгесена сегодня нет, — объяснил Хольм.
— Тогда, может, вы нам все тут покажете? — обратился Харри к санитару.
— Нам не разрешено показывать… — начал парень в зеленом халате.
Харри его перебил:
— Как вас зовут?
— Кай Робёле.
— О’кей, Кай Робёле. — Харри достал полицейское удостоверение. — Я вам разрешаю.
Робёле пожал плечами и впустил их.
— Вам повезло, что меня застали. Обычно тут после пяти уже никого нет.
— Мне сдается, вы много работаете сверхурочно, — заметил Харри.
Робёле покачал головой:
— Только не тут, в подвале, с мертвяками-то. Наверху, на солнышке куда как приятнее. — И он безрадостно улыбнулся. — Так что вы хотите увидеть?
— Недавние трупы, — ответил Харри.
Санитар открыл дверь и повел их за двойные двери в комнату, где стояло шесть резервуаров, по три с каждой стороны. Между ними тянулись узкие проходы. Резервуары были закрыты металлическими крышками.
— Они там, — ткнул пальцем Робёле. — По четыре в каждой ванной. Резервуары заполнены специальной жидкостью.
— Значит, двадцать четыре тела, — подсчитал Харри. — И все?
— Всего у нас около сорока, эти — последние. Обычно они так лежат примерно с год, прежде чем их начнут использовать.
— Как они к вам поступают?
— Привозит машина из похоронного бюро, кого-то сами забираем.
— И везете через гараж?
— Да.
— А потом?
— Потом? Ну, это… бальзамируем: делаем дырку в бедре и туда закачиваем бальзамирующий раствор. Потом навешиваем металлические бирки с номером, обозначенным в документах.
— Каких документах?
— По которым тело поступает к нам. Их хранят в офисе, наверху. Мы вешаем одну металлическую бирку на большой палец ноги, другую на руку, третью на ухо. Пытаемся и части тел регистрировать, после того как их расчленяют, чтобы потом, когда надо, можно было бы собрать труп обратно.
— Вы регулярно проверяете трупы на соответствие документам?
— Проверяем? — почесал санитар в затылке. — Только если собираемся его куда-нибудь отправлять. Трупы людей согласно завещаниям чаще всего поступают сюда, в Осло. Потом мы можем передавать их университетам, например в Тронхейм, Тромсё или Берген, когда им своих не хватает.
— Может ли так случиться, что у вас хранится не то тело, что указано в документах?
— Э, нет, вы что. Все, кто сюда попали, завещали свое тело институту, это в завещаниях у них записано.
— Как раз в этом я сомневаюсь, — сказал Харри и сел на корточки возле одного из резервуаров.
— В чем?
— Послушайте, Робёле. Я задам вам вопрос и хочу, чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем отвечать. Идет?
Санитар кивнул.
Харри поднялся во весь рост:
— Может так быть, что некто, кто имеет доступ в эти помещения, привезет сюда вечером какое-то тело, повесит на него бирки с фиктивным номером и будет при этом пребывать в относительной уверенности, что никто ничего не заметит?
Кай Робёле помедлил, почесал в затылке, поковырял в ухе.
Харри переступил с ноги на ногу. Хольм открыл рот.
— Вообще-то, — сказал Робёле, — этому вашему «некто» вряд ли что помешает.
— В таком случае я хотел бы взглянуть на тела.
Робёле поднял удивленные глаза на полицейского:
— Тут? Сейчас?
— Давайте начнем с дальнего правого.
— Наверно, тогда мне надо позвонить и получить разрешение.
— Если вы хотите задержать расследование убийства, валяйте, звоните.
— Убийства? — прищурился Робёле.
— Слышали про Снеговика?
Робёле в нерешительности поморгал, потом повернулся, подошел к подъемнику, чьи цепи свисали сверху, приладил два мощных крюка к петлям на резервуаре и нажал кнопку на пульте управления. Цепь, бряцая, поползла вверх, крышка резервуара поднялась. Харри и Хольм не сводили с нее глаз. К обратной стороне крышки были припаяны две горизонтальные пластины и одна вертикальная, по обе стороны от которой лежали белые голые тела. Трупы были похожи на кукол, и это впечатление усиливало черное треугольное отверстие, которое было у каждого на бедре. Когда тела поднялись на достаточную высоту, Робёле нажал на «стоп». В наступившей тишине было слышно, как стекает с трупов раствор. Капель эхом разносилась по помещению.
— Ну? — спросил санитар.
— Нет, — сказал Харри, — следующий.
Они продолжили. Из следующего резервуара появилось еще четыре тела.
Харри покачал головой.
Когда поднялись тела из третьего резервуара, Харри отшатнулся. Робёле, ошибочно истолковав его реакцию как ужас, довольно усмехнулся.
— А это что? — спросил Харри и показал на тело женщины без головы.
— Это, видать, нам вернули из какого-нибудь университета, — ответил Робёле. — Наши-то обычно целехонькие.
Харри наклонился и пощупал тело. Оно было холодным и непривычно твердым из-за бальзамирующего состава. Он провел пальцем по срезу на шее. Он был блестящий, с бледной плотью.
— Мы обычно скальпель используем, а потом тонкую пилу, — объяснил санитар.
— Хм. — Харри взял тело женщины за руки и приподнял его.
— Что это вы делаете? — забеспокоился Робёле.
— Есть у нее что-нибудь на спине? — спросил Харри Хольма, который стоял с другой стороны от тела.
Хольм кивнул:
— Татуировка. Типа флаг.
— Какой?
— Понятия не имею. Зеленый, желтый и красный. Посреди — пятиконечная звезда.
— Эфиопия, — сказал Харри, укладывая женщину на место. — Эта барышня свое тело институту точно не завещала, за нее кто-то постарался. Это Сильвия Оттерсен.
Кай Робёле заморгал, словно надеялся, что посетители ему примерещились и в конце концов исчезнут, надо только постараться.
Харри положил ладонь ему на плечо:
— Нужно связаться с человеком, ответственным за документы, и проверить все остальные трупы. Немедленно. А мне пора.
— Что все это значит-то? — спросил Хольм. — Я, честно говоря, не все догоняю.
— На этот вопрос есть два ответа, — сказал Харри. — Первый: мы поймаем Снеговика.
— А второй?
— Пока сам не знаю.
Часть пятая
Глава 33Среда, 5 ноября 1980 года. Снеговик
В тот день выпал снег. В одиннадцать утра огромные хлопья неожиданно повалили с бесцветного неба — будто вражеская армада из параллельного мира без боя захватила участки, садики и газоны Румерике.