— Я правда представления не имела, что случилось. Все было так странно. Все будто почувствовали — вроде как что-то не то, но что именно… Такое и предположить было трудно. Даже когда дядя Дэн подошел туда и позвал остальных и они посмотрели, я подумала — глупо, наверное, — но я подумала, что он просто куда-нибудь ушел.
— А! — воскликнул Аллейн. — Так значит, он мог уйти во время танца и его бы никто не заметил?
Доктор Оттерли шумно вздохнул.
— Ну… нет, — сказала Камилла. — Нет, я точно знаю, не мог. Да это было бы просто невозможно. Я стояла у самого края сцены, и мне было отлично видно весь задник. Как с НП у второго выхода — если вы знаете, что это такое.
Аллейн уверил ее, что знает.
— Значит, вы действительно видели пространство за камнем?
— Вроде как, — сказала Камилла и спохватилась: — Черт! Пора прекращать говорить это дурацкое «вроде как». Ральф сказал, я то и дело так говорю. Да, я видела то, что за камнем.
— Вы видели, как он там лежал?
Она нахмурилась и замолчала.
— Видела, как он скрючился в конце танца. Некоторое время посидел, а потом упал на землю. Когда он упал, он вроде как… то есть я хочу сказать, мне было плохо видно. Но, похоже на то, как если бы он хотел спрятаться. Он был в каком-то углублении. Значит, я бы заметила, если бы он попытался встать.
— Или если, предположим, кто-то захотел бы применить к нему насилие?
— Ну естественно! — сказала она с таким видом, будто речь шла о несусветной глупости. — Конечно.
— А что произошло непосредственно после того, как Вильям Андерсен скрылся из виду? В конце танца?
— Они продолжили действие. Сыновья расцепили мечи. Щелкун стоял за камнем наподобие идола. Ральф стоял с левой стороны. Затем Сыновья разошлись. Двое встали с одной стороны, ближе ко мне, а еще двое — с другой. Пятый, Разгонщик толпы — я потом узнала, что его играл Эрни, — был сам по себе. Ральф начал обходить зрителей с ковшом для пожертвований, потом он вырвал у Эрни меч и у них началась потасовка. Ральф — просто прирожденный комик. Успех у него был бешеный. Помнится, Щелкун все это время стоял за дольменом — вероятно, он сможет рассказать вам что-нибудь… что-нибудь важное…
— Допустим. А что он там делал?
— Ничего. Просто стоял. В любом случае, — скороговоркой проговорила Камилла, — он вряд ли смог бы сделать что-нибудь существенное в этой упряжи, не так ли? Ничего такого, чтобы…
— Конечно, — подтвердил Аллейн. — Конечно не смог бы. Но что же он все-таки делал?
— Ну, вроде как подыгрывал Ральфу и Эрни. Визжал по-лошадиному, потом ушел через заднюю арку.
— Да? А дальше?
— Дальше Ральф сделал вид, что прячется. Присел за кучей булыжников — меч Эрни все еще был у него. А Эрни ушел со двора — пошел его искать.
— Вы уверены, что все происходило именно в таком порядке?
— Думаю, да. Если смотреть на это как на театральную постановку, — многозначительно проговорила Камилла, — разве можно что-то забыть?
— Нет, — со всей серьезностью подтвердил Аллейн. — Ну как же можно! А что было потом?
— Затем дядя Дэн танцевал один, и как раз в этот момент, как мне показалось, полыхнул костер. — Она переглянулась с доктором Оттерли. — А вы не заметили?
— Почему? Заметил. Я как раз играл мелодию для Дэна, она называется «Причуда лорда Мардиана».
— Да-да. И Ральф вышел из своего укрытия и тоже прошел через заднюю арку. Там он, вероятно, вернул Эрни меч и дошел позади стены до входа с НП. Назовем его просто НП.
— Очень хорошо.
— И, как мне кажется, в то же самое время Эрни и Щелкун зашли через центральный задний вход.
— И у Эрни был его меч?
— Да, был. Я, помню, еще подумала: «Значит, Ральф вернул ему меч». И потом я больше у Ральфа его не видела.
Камилла имела привычку смотреть людям прямо в глаза. Взглянув на Аллейна, она слегка нахмурила брови. И вдруг с ее лицом произошла мгновенная перемена. Нет, выражение его не изменилось, просто оно в одну секунду побелело как мел.
— Меч… — пролепетала она, — меч…
— И что?
— Да нет, не может этого быть… не может…
— Но об оружии ничего толком не известно, — заверил ее Аллейн. — Пока мы только зондируем почву.
— Все равно — не может такого быть. Нет, нет. Никто не проходил там с мечом. Никто, клянусь вам.
— В самом деле? Что ж, это очень полезная для нас информация.
Доктор Оттерли поддержал девушку:
— Я тоже присоединяюсь к клятве, инспектор.
Камилла бросила на него порывистый, полный благодарности взгляд, и Аллейн подумал: «Может бьггь, ее и научили в ее театральном институте выражать любую эмоцию в любое время, но заставлять собственную кровь приливать и отливать от лица — на это шести уроков не хватит. Бедняжка испугалась, а теперь испытывает облегчение. Значит, она порядком влюблена в этого молодого Стейне».
Он предложил Камилле сигарету и встал у нее за спиной, чтобы поднести спичку.
— Доктор Оттерли, — попросил он, — не будете ли вы так чертовски любезны, чтобы позвонить в Йоуфорд относительно приготовлений? Я только что вспомнил об этом — дурень этакий. Фокс разъяснит вам подробности. Простите, что так вас нагружаю.
Он заговорщицки подмигнул доктору Оттерли, который только и успел, что открыть рот и снова его закрыть.
— Ай-ай-ай! — спохватился Фокс. — Как же это я вам не напомнил! — Он поцокал языком. — Надо скорее заняться этим, доктор, другого времени не будет.
— Когда закончите с этим, возвращайтесь, — велел Аллейн.
Оттерли смерил старшего инспектора пристальным взглядом, натянуто улыбнулся девушке и послушно вышел вслед за Фоксом.
Аллейн уселся напротив Камиллы и тоже закурил.
— Вообще-то на службе курить не положено, — доверительно сообщил он, — но ведь свидетелей-то нет. Вы же не станете писать жалобу в Скотленд-Ярд, не правда ли?
— Не стану, — улыбнулась Камилла и добавила: — Вы специально их отослали?
— Как вы догадались? — восхитился Аллейн.
— Просто все это смахивает на хорошую, добротную лажу.
— Боже, какой позор! Придется срочно исправляться. Я отослал их, потому что хотел задать вам вопрос личного характера, а без свидетелей это можно сделать в менее официальной обстановке. Я собирался спросить вас, намерены ли вы обручиться.
Камилла поперхнулась сигаретным дымом.
— Прошу вас, — увещевал Аллейн, — ответьте мне, как хорошая послушная девочка.
— Но я не знаю. Честно, не знаю…
— Никак не можете решить?
— Вообще-то я не вижу никакой причины, — Камилла наконец взяла себя в руки, — чтобы отвечать вам на подобные вопросы.
— Но ведь нет и причины, чтобы на них не отвечать.
— А зачем вам это?
— Просто легче беседовать с людьми, — объяснил Аллейн, — когда знаешь, что их в данный момент заботит. А предстоящая помолвка, как я смею предположить, заботит вас сейчас больше всего.
— Ну хорошо, — решилась Камилла, — я вам отвечу. Я еще не помолвлена, но Ральф этого хочет.
— А вы? Вы ведь его любите, не так ли?
— Не все так просто, как вам представляется.
— Неужели?
— Видите ли, моя мать — урожденная Андерсен. Она была одновременно Дэном, Энди, Крисом и Нэтом в женском обличье, мыслила и разговаривала, как они. Она была их сестрой. Я любила маму. — В голосе девушки промелькнула подлинная боль. — Всем сердцем любила. И отец тоже ее любил. Мы были бы счастливейшей из семей — да мы и были, если брать наши взаимоотношения. Но моя мать не была счастлива до конца. Всю жизнь она тосковала по Южному Мардиану и так и не нашла общего языка с папиным окружением. Вот, говорят, что подобные различия сейчас уже не играют роли — ничего подобного. Еще как играют.
— И в этом все дело?
— В этом.
— Может быть, здесь кроется что-то еще?
— Послушайте, — вскипела Камилла, — извините за нескромный вопрос, но как вам удалось продвинуться по службе — вы брали наглостью или выезжали на личном обаянии?
— Расскажите мне о ваших затруднениях, и тогда я поведаю вам историю своего успеха. Отвечайте — тут замешана ваша гордость?
— Ну, допустим. Да. И еще факты из прошлого, которые теперь, после убийства, радостно пережевывают и перевирают газетчики. Я уже не знаю, — она чуть не плакала, — не знаю, как мне заставить себя не думать о Ральфе — я все время только и делаю, что думаю о нем, после того, что случилось…
— Но почему бы вам о нем не подумать?
— Я же сказала вам — Ральф, по сути, является хозяином Южного Мардиана. Его мать принадлежала к Мардианам. Его тетку обидел мой отец — тем, что сбежал с моей мамой. Мои родственники в Мардиане — братья Андерсены. Так что если Ральф женится на мне, это будет такое… Да как ни крути, получится невесть что. Он же наследник леди Алисы — после тети. Может, это и не имеет большого значения — он ведь адвокат и сможет сам делать неплохие деньги, — но все равно ничего хорошего, если она пошлет его куда подальше.
— Интересно, интересно. Раз уж мы заговорили о завещаниях — вы не знаете, дедушка оставил вам что-нибудь?
Камилла задохнулась.
— О боже! — прошептала она. — Надеюсь, что нет. Ну хоть бы нет…
Аллейн подождал.
— Он говорил об этом, — призналась Камилла, — когда я его видела последний раз. Четыре дня назад. Мы еще с ним повздорили.
— Если не хотите, можете не рассказывать.
— Я сказала, что не возьму ни пенни из его денег, даже если он вздумает мне что-нибудь оставить. Сказала, что лучше отдам эти деньги в Актерский благотворительный фонд. Это его взбесило.
— Он говорил, что собирается вам что-нибудь оставить?
— Да. Все какими-то недомолвками. Я сразу даже и не поняла. Отвратительное ощущение. Как будто я приехала сюда, чтобы… — она с досадой хмыкнула, — чтобы втереться к нему в доверие. Ужасно!
— Позавчера, — Аллейн посмотрел ей в глаза, — он ездил в Биддлфаст встречаться со своими адвокатами.
— С адвокатами? Боже, какой ужас! Но, может быть, он говорил с ними о чем-нибудь еще…