Затрясла головой, в ужасе глядя на мужчину. Он сошел с ума! Я попыталась отбежать, но была перехвачена сильными руками и… платье осыпалось к моим ногам лоскутами. Стоя перед Эйджелом в одном белье, я задрожала. Во-первых, в пустыне по ночам действительно очень холодно! А, во-вторых — я была в шоке.
Цепкий взгляд светлых глаз прошелся по телу и потемнел. Затем герцог развернул меня спиной, и неожиданно притронулся к обнаженной коже. Обжигающее прикосновение горячих пальцев к пояснице, вышибло воздух из груди. Меня бросило в жар, несмотря на холод вокруг. Но тут мужчина нежно и до одури приятно, провел ладонью по моей спине, отчего я тихо застонала. Случайно!
Вокруг взметнулся вихрь фиолетовых молний. Я не успела даже моргнуть, как оказалась лежащей на мягкой теплой шкуре… лицом вниз! Пальцы герцога выписывали узоры на чувствительной коже, безошибочно опускаясь на залеченные шрамы. Было и страшно, и безумно приятно, а еще неимоверно стыдно, поэтому я молчала, и просто спрятала пылающее лицо в мех.
— Как часто? — глухо произнес Лерой старший.
— Ч-что? — пропищала я.
— Я спрашиваю, как часто тебя били? Это делал граф?
Попыталась перевернуться на спину и встать, но смогла сделать только первое. На второе не хватило смелости, стоило увидеть посеревшее лицо Эйджела. Я сжалась под его разъяренным взглядом и зажмурилась. Кажется, мне теперь известен способ убивать взглядом! И это я думала, что Кайл бывает пугающий? Нет! По сравнению с отцом он душка, который не умеет сердиться…
Внезапно я ощутила прикосновение к тому месту на животе, где шрам свести все же удалось, хоть и с трудом. Сначала невесомое и нежное, одними пальцами, а следом всей ладонью — слегка подрагивающей и горячей.
— Как умерла твоя мама, Айя?
Я шумно выдохнула, распахнув ресницы. Не хочу вспоминать. Только рука прекратила щупать мой живот, и я почувствовала прикосновение к щеке. Посмотрела в светлые до белизны, полные чувства вины и гнева глаза герцога. И не смогла промолчать или солгать. На виски скатились слезы, а я почти беззвучно прошептала:
— У меня на руках. Нас избили и выбросили на улицу. Она до последнего вздоха пыталась спасти меня…
глава 12
С неба тихо падали крупные хлопья снега. Они кружились в воздухе, словно в танце, не спеша падать на землю. Раньше я всегда любила смотреть на снегопад. Мама шутя называла меня снежинкой, и говорила, что я такая же милая, белая и красивая. Она обещала сводить меня в городской парк, полюбоваться снегопадом.
А еще, она обещала, что мы больше не вернемся в тот дом, и скоро доберемся туда, где нам обязательно помогут и больше никому не позволят обижать. И я верила, потому что раньше она никогда не обманывала. Жаль в этот раз сдержать обещание не удалось.
Заснеженные деревья, кусты и крыши домов были украшены сверкающими белыми шапками. В небе сияла полная луна, которую стороной обходили все облака, словно знали, что иначе мы не найдем дорогу в темноте. Небесное светило выглядело таким ярким и холодным, что хотелось загадать желание. Но сейчас все желания остались в прошлом, а в будущем ничего не будет, потому что…
Мама не дошла. Упала на землю в безлюдном переулке и перестала дышать. Я плакала, звала ее, трясла, но так больше никогда и не услышала любимый голос. Сколько я так просидела рядом с ней не знаю. Помню, что замерзла и почти умерла. Если бы тогда в переулок не заглянул стражник, делающий стандартный обход самого богатого района города, наверное, я бы ушла вслед за мамой.
До сих пор ненавижу зиму и снег. Он всегда красный. Да. С тех пор, как я просидела возле тела своей мамы несколько часов в луже крови, снег окрасился в алые тона.
Зажмурившись, я всхлипнула и тут же почувствовала, как меня приподняли и крепко прижали. Сколько лет я пыталась забыть, десять? Сколько раз мне вызывали целителей? Наверное сотню, не меньше… Но такое невозможно забыть и отпустить. Тем более, когда тебе постоянно напоминают об этом поркой.
В тот день отец напился и избил нас с мамой хлыстом, а после выгнал из дома ночью в зиму. Именно после этого бабушка сказала, что меня можно выгодно продать, и потребовала больше не калечить. Да уж… он, можно сказать, и не бил потом, так слегка поколачивал. Зато постоянно напоминал, что мама умерла из-за собственной глупости и чуть не убила меня. Вроде как они нас искали всю ночь, но мама ушла со двора…
Верила ли я? Однозначно — нет! Ненавидела ли я отца? О да! Желала ли я ему смерти?.. Ни за что! Я мечтала, что он будет жить очень долго и очень плохо. Пусть эта тварь мучается до конца своих дней, как мучил мою маму! Вот такая я злая, ага.
— Все хорошо, Снежинка, — шептал герцог, убаюкивая меня в объятиях. — Я с тобой и больше никому не дам в обиду. Мы и семейку твою казним, и шрамы все сведем. Только не плачь…
— Не надо их казнить, — тихо отозвалась я, уткнувшись носом в его плечо. — Лучше разорить и пустить по миру… пусть живут. Или отправить на рудники. И не называйте меня снежинкой, они вовсе не белые. К тому же так меня постоянно зовет ваш сын. Раздражает.
Вздрогнув всем телом, мужчина отстранился, и слишком уж обеспокоенно глянул на меня. Но я лишь попыталась изобразить улыбку, что вышло криво и неестественно, а после вздохнула:
— Раз уж мы закончили меня разглядывать, можно надеть хотя бы мантию? Холодно. И давайте уже наконец вернемся в академию. Утром второй тур, надо еще хоть немного поспать. Кстати, вы так и не объяснили, как собирались испортить нам с мамой жизнь.
Ничего не ответив, Лерой поднялся и пошевелил пальцами, с которых сорвались разноцветные искры магии. Разорванное платье тут же взмыло вверх и рвануло ко мне. Облепив меня кусочками ткани, оно неожиданно засияло и вновь стало целым. Я в восторге разгладила складки на юбке, пощупала рукава и прошептала:
— Как вы это сделали?
— Некромантия лишь одна из граней моего дара, Айя, — тепло улыбнулся он. — Наша мать была принцессой из темных королевств. Так что королевская семья может творить чуточку больше остальных. Кстати, Доминик Моран собирается обучить избранных адептов именно такой смеси магии. Он ведь по этой причине никогда не брал учеников. Сложно объяснить, что магия однородна. В общем, пока не получишь у него пару уроков, так не сможешь. Тем, кто не пробуждает в себе темную или, наоборот, светлую сторону, доступно максимум залатать небольшие прорехи и почистить предмет.
Слушая его рассказ, я задумчиво натягивала мантию. Он снова искусно ушел от ответа и не рассказал, что же случилось в прошлом. Можно было спросить еще раз, но я понимала: не ответит. Просто не ответит и все! И стоило бередить старые душевные раны, раз уж не хочешь говорить о прошлом?
Я невесело хмыкнула. Не важно. Все равно скоро мы разойдемся по разным дорогам. Пусть прошлое останется в прошлом. Главное — пережить турнир и победить. Кстати, о турнире…
— А как остальные команды будут справляться с песчаными шайтанами? — поинтересовалась я, когда мы уселись на ту самую шкуру, которая понесла нас по воздуху в сторону стационарного портала. — Ведь они могут серьезно пострадать!
— Для начала, не забывай, что все подписывали согласие на участие и были осведомлены об опасности, — приобняв меня собственническим жестом, Эйджел слегка шевелил пальцами, направляя самодельный артефакт в нужную сторону. — А если серьезно, то за вами будут наблюдать, и в случае угрозы жизни пришлют помощь. К тому же всем адептам «по секрету» сообщат, с кем предстоит сражаться. Правда, только ты в курсе, что у вас заберут магию.
— Получается, они будут надеяться на свой дар… — протянула я.
— Прелесть моя, если ты смогла внимательно выслушать шайтана, то что мешает и остальным так поступить? — насмешливо возразил мужчина. — Неужели забыла, что он сам рассказал, каким образом его одолеть?
Вздохнув, я устало привалилась к герцогу и пробурчала:
— Просто я переживаю. К тому же не мне вам объяснять, что всего одно воздействие на человека может аукнуться последствиями. И, вообще, зачем шайтаны рассказывают о своей слабости? Вдруг это только мне попался такой откровенный экземпляр.
— Песчаные шайтаны живут, питаясь душевной болью и отчаянием, — объяснил Лерой старший. — Попасть в ловушку разума, наполненную ярким ощущением любви в самом «вкусном» для них виде, это не наказание, а счастье! Поэтому, поверь, все адепты будут предупреждены.
— Понятно, — пробормотала я, чувствуя, как слипаются глаза, и совсем тихо попросила: — Разбудите меня, когда доберемся. Так хочется…
На этих словах я попросту отключилась. Знала бы, что он разбудит меня, когда мы доберемся в академию, а не к порталу, ни за что не закрыла бы глаза! Но что сделано, то сделано, и в академию меня доставили спящую и на руках. Ага, под ошарашенными взглядами адептов, спешащих к стадиону! К слову, меня принесли туда же, и я проснулась от злобного шипения Лероя:
— И как это понимать?
— А ты не догадываешься? — ответил ему… Лерой.
Я ошалело поморгала и открыла глаза. Посмотрела на одного, затем на второго и… закрыла глаза со словами:
— Все, сдаюсь и отказываюсь участвовать в турнире. У меня уже Лерой в глазах двоится.
Громогласный хохот, раздавшийся со всех сторон, и тряска все из-за того же смеха, пробудили моментально. Причем не только меня, но и память… Распахнув ресницы, я уставилась на Кайла, ожидая воплей. Только парень молча скрипел зубами, старательно сдерживая злой смех. И столько всего было в его глазах в тот миг! Я даже слега испугалась, отчего нервным жестом схватилась за полы пиджака Лероя старшего и прошептала:
— Серьезно отказываюсь. Он же меня сейчас убьет.
— Леди Мойр, никто не собирается вас убивать, — громко проговорил герцог. — Реакция Кайла вполне естественна, учитывая ситуацию. Но об этом мы поговорим немного позже и без лишних свидетелей.
Поставив меня на землю, мужчина шагнул к сыну и едва слышно произнес: