– Как прошел день? Лучше?
Айрис вздохнула и тепло обняла девочку, которая была увлечена развернувшейся на экране сценой из «Джуманджи» – кассету они купили пару лет назад, но так и не успели посмотреть. Группа обезьян, прыгая вверх и вниз, ворвалась в магазин видеотехники, и смех Киры отдавался в ушах Айрис как небесная музыка.
– Ты что, дурак? Немедленно закрой дверь. Холодно, и Мила простудится.
– Мила? – спросил он удивленно.
Айрис посмотрела на девочку и улыбнулась ей широко и ласково.
– Да. Это Мила. Мне всегда нравилось это имя, правда, Мила?
– Нет! Я… Я… Кира, – запротестовала та, неуверенно улыбаясь.
– Не говори так! Это очень некрасиво! Ты не Кира. Ты Мила. Тебя зовут Мила.
– Мила? – озадаченно переспросила Кира.
– Да… Верно! – радостно воскликнула Айрис, вскинув колени, и для Киры это было похоже на американские горки.
– Смотри, обезьяна! – девочка показала на экран и рассмеялась. За этот день ее настроение менялось не единожды. Она проснулась в замешательстве на диване, после того как провела всю ночь, свернувшись калачиком рядом с Айрис, которая ни на секунду не переставала гладить ее по волосам, наблюдая, как она спит, в полумраке, а свет полной луны лился через единственное окно в комнате. Потом она несколько раз, как и в предыдущие дни, спрашивала о матери, а затем поиграла с Айрис фарфоровыми фигурками, украшавшими мебель в гостиной. Позже, во время обеда, Кира расплакалась и просилась к отцу, спрашивая, почему он не вернулся, чтобы пообедать с ней, как всегда. Эти вопросы причиняли Айрис боль, и какая-то ее часть злилась и протестовала, но она заметила, что с каждым днем – прошла уже неделя – Кира все реже спрашивала о своих родителях. Она уже начала привыкать к их компании, к их выдуманным играм со всевозможными предметами в доме, такими как соковыжималка, рамка для фотографий или лампа в китайском стиле, купленная в том же магазинчике для ремонта, что и обои на стенах. Когда Кира спрашивала о родителях, Айрис объясняла, что им пришлось уехать в путешествие и они не смогут вернуться какое-то время. Однажды она сказала ей, что родители очень сердятся на нее за то, что она задает так много вопросов, и они не хотят ее больше видеть, но девочка разрыдалась так, будто у нее только что отобрали самое драгоценное.
Айрис оглянулась на мужа и тоном на три октавы ниже, чем тот, которым она обращалась к Кире, практически шепотом, спросила:
– Ты все принес?
– Да. Я купил всего понемногу в разных магазинах.
– Кто-нибудь видел тебя?
– Конечно, Айрис. А как еще, по-твоему, я должен ходить по магазинам? – прошептал он.
– Я имею в виду кого-то из соседей.
– Я был в торговом центре в Ньюарке и в каждом месте купил только одну вещь. Продавцам сказал, что это в подарок.
– Ты пошел в таком виде, грязный с работы?
– А как ты хотела? Я пошел сразу после мастерской, ради бога. Айрис, ты становишься психопаткой. Никто не узнает о нас. Никто не должен ее видеть. Она наша маленькая девочка.
– Она была в новостях, Уилл. Ее ищут повсюду.
– Что?
– Ее ищут. ФБР даже провело пресс-конференцию, посвященную развитию событий. Они найдут нас, Уилл.
– Послушай меня. Никто не отнимет у нас нашу девочку. Ты это понимаешь? Если понадобится, она никогда не выйдет отсюда. Она будет нашим маленьким личным сокровищем. Никому не нужно заходить к нам.
– Невозможно вырастить ребенка, не выпуская его из дома. Всем детям нужно гулять, играть и общаться с другими детьми. Мила очень живая и со временем захочет выйти на улицу. Играть в парке, бегать по траве.
– Она будет делать то, что мы скажем, потому что она наша дочь, – запротестовал он, повысив голос, и Кира удивленно посмотрела на него.
– А как же папа? – спросила девочка, ее лицо озарял свет экрана.
– Мила… дорогая… я уже объяснила… – прошептала Айрис, повернувшись к ней и погладив ее короткие волосы. – Уилл тоже твой папа. Он очень любит тебя и будет заботиться о тебе, как забочусь о тебе я.
Кира пристально посмотрела в глаза Айрис и прошептала заплетающимся языком:
– Я хочу спать… можешь… можешь рассказать мне сказку?
Айрис посмотрела на Уилла, сглотнула и вздохнула.
– Конечно, милая. Какую историю ты хочешь услышать?
– Про то, как… как приехали мама и папа.
Глава 34
Люди читают газеты, чтобы найти ответы, а не вопросы, и, возможно, в этом и заключается проблема.
Статья Мирен Триггс произвела в стране эффект информационной бомбы. Хотя другие газеты уже писали об исчезновении Киры в День благодарения, публикуя короткие статьи в пару абзацев, никто не ожидал ничего подобного. Каждый новостной канал в утро публикации пытался получить копию пленки, стараясь вскочить на волну популярности, запущенной в мир.
Пятью годами ранее лицо Киры на первой полосе «Манхэттен пресс» вызвало немалый переполох, но в конце концов люди привыкли к мысли об исчезновении ребенка. Печальное событие, но первоначальное волнение рассеялось еще до конца года. Страна привыкла к лицам пропавших детей на пакетах молока в США в течение 1980-х и начала 1990-х годов, которым они с горечью заливали хлопья. Эта система объявления на упаковках, которая перестала использоваться после введения системы «ЭМБЕР Алерт», настолько глубоко проникла в подсознание американцев, что все знали о ее существовании, но мало кто видел лично хоть один из тех пакетов молока с черно-белым лицом ребенка.
Когда такая газета, как «Пресс», опубликовала статью, радикально отличающуюся от их обычного стиля, попросив о помощи и предоставив несколько ключевых фрагментов загадки, на которую не было очевидного ответа, люди хлынули в редакцию. Мир читает газеты в поисках ответов, а не вопросов, и, возможно, в этом проблема. Может быть, именно поэтому вся страна набросилась на эту статью.
Когда Мирен пришла в редакцию в то утро, она обнаружила, что улыбающаяся секретарша за стойкой регистрации принимает звонок с включенной гарнитурой.
– Фил приехал?
– Подождите минутку, – сказала она в трубку, обращаясь к собеседнику. – Он пришел и уже трижды спрашивал про тебя. Он хочет тебя видеть. Я проводила ребят к твоему столу. Они ждут тебя там.
– Сколько человек пришло?
– Двое.
– Всего двое?
Секретарша кивнула с улыбкой. Мирен подняла голову и увидела мальчика и девочку, немного моложе ее, стоящих за столом в отдалении.
– Эли, Фил очень зол?
– Не знаю. Кажется, он всегда такой.
– Когда ты увольняешься? – спросила Мирен, снимая свое серое пальто, чтобы выиграть время.
– На Рождество. Посмотрим, как я справлюсь.
– Уверена, все будет хорошо. Тебя будет здесь не хватать.
– Не думаю. Со мной тут едва здороваются.
– Это… довольно напряженная работа. Но не волнуйся. Когда ты станешь знаменитой, тебя обязательно позовут на интервью. И тогда ты будешь победно улыбаться, а им придется выдавливать из себя ответную улыбку. Я бы с удовольствием на это посмотрела.
Элизабет улыбнулась и опустила голову.
– Он в своем кабинете?
Секретарша подняла руку, посмотрев в другую сторону, и кивнула. Затем она продолжила диктовать почтовый адрес газеты человеку на другом конце трубки, и Мирен перестала слушать.
Девушка поспешила к своему столу, чувствуя на себе пристальные взгляды коллег, пока пересекала редакцию, и взмахом руки поприветствовала гостей. Затем указала на звонящий телефон на своем столе и обратилась к ним:
– Привет, я Мирен Триггс, видите вот этот телефон? – сказала она с притворной улыбкой.
Оба нервно кивнули.
– Если кто-нибудь позвонит, возьмите трубку и запишите все, что они скажут. Все, – подчеркнула Мирен.
– Кому брать трубку? Здесь только один телефон, – заметил парень.
– И правда. – Она не подумала об этой детали. – Берите по очереди и записывайте все, что вам говорят. Я найму того, у кого почерк лучше.
– Что?!
– Это называется меритократия, ребята, – ответила Мирен и отвернулась. – Добро пожаловать в «Пресс».
Девушка радостно кивнула, парень же неверяще посмотрел на Мирен, а затем перевел взгляд на спутницу.
Мирен направилась к кабинету Фила Маркса, издателя «Манхэттен пресс». Дверь была открыта, и он разговаривал с редактором о каких-то документах, связанных с вторжением администрации Буша в Ирак. Она ждала, пока они закончат, прислонившись к холодному краю стеклянной двери, и, когда редактор прошел мимо нее, Фил пригласил ее войти.
– Мирен, объясни-ка, что ты вчера устроила. Статья о Кире не была одобрена, она не прошла отбор, и твой редактор сказал, что уже предупреждал тебя, чтобы ты отказалась от этой истории. Мы не таблоид и не собираемся им становиться.
– Мистер Маркс, позвольте мне сказать вам, что…
– Нет, дай мне закончить, пожалуйста.
Мирен тяжело сглотнула, пытаясь приглушить чувство вины, хотя была на грани того, чтобы уйти. Фил был суров, но в то же время он был одним из самых рассудительных людей, которых она когда-либо знала. Все опубликованное должно было соответствовать общественным интересам. Любая тема должна была подниматься в «Пресс» с целью изменить ситуацию.
– Мирен, нельзя отправлять статью в печать без одобрения. Мы находимся в состоянии войны с Ираком. Правительство говорит, у Саддама есть оружие массового поражения, а мы – «Пресс» – должны проверить, правда ли то, что говорит правительство. Именно над этим сейчас работает весь отдел расследований.
– Я понимаю это, сэр.
– Однако… у меня дочка примерно возраста этой девочки. Ее зовут Альма, и… если б то, что случилось с этой семьей, случилось со мной, я бы не хотел, чтобы страна молчала, сосредоточившись на том, что происходит за тысячи миль от ее собственных домов, отказываясь сражаться с врагами, которые живут по соседству.