– Господин Дроссельмайер, хоть вы и не можете ни шевельнуться, ни вымолвить словечка, я знаю, что вы меня понимаете и видите, как хорошо я к вам отношусь. Можете рассчитывать на мою поддержку, если она вам понадобится. Во всяком случае, я попрошу крёстного, чтобы помог вам своим искусством.
Щелкунчик стоял совершенно неподвижно, но Мари показалось, как будто из шкафа донёсся лёгкий вздох, от которого стёкла еле слышно, но удивительно красиво зазвенели, как будто запел тоненький серебристый голосок:
Мари, хранитель мой!
Ты навеки мне друг дорогой!
Хотя Мари и похолодела от испуга, но всё-таки её охватило какое-то необыкновенно приятное чувство.
Наступили сумерки, и в комнату вошли родители с крёстным Дроссельмайером. Не прошло и пяти минут, как Луиза подала чай и вся семья расположилась за столом, весело разговаривая. Мари тихонько принесла своё креслице и уселась у ног крёстного. Улучив минутку, когда в беседе возникла пауза, девочка в упор взглянула на советника своими большими голубыми глазами и сказала:
– Теперь я знаю, крёстный, что Щелкунчик – твой племянник, молодой Дроссельмайер из Нюрнберга. Твой друг астроном совершенно верно предсказал, и Щелкунчик сделался принцем, или, точнее, королём, но ведь ты же знаешь, что он ведёт войну с сыном Мышихи, отвратительным Мышиным королём. Почему же ты ему не поможешь?
Мари снова подробно рассказала о ходе всей битвы, свидетельницей которой была, причём её часто прерывал громкий смех матери и Луизы. Только Фриц и Дроссельмайер оставались серьёзными.
– Какой же чепухой забита голова нашей дочери! – возмутился герр Штальбаум.
– У неё живое воображение, да и вообще это так, фантазия, вызванная лихорадкой, – возразила фрау Штальбаум.
– Всё это враньё! – заявил Фриц. – Мои гусары вовсе не трусы, иначе я не стал бы ими командовать!
Но крёстный Дроссельмайер, как-то загадочно улыбнувшись, посадил маленькую Мари себе на колени и сказал ласковее, чем обычно:
– Тебе, милая, дано больше, чем мне и всем нам! Ты, как Пирлипата, настоящая принцесса, потому что царишь в прекрасной светлой стране. Но впереди тебя ожидает множество препятствий и трудностей, если хочешь помочь бедному обезображенному Щелкунчику, так как Мышиный король подстерегает его всюду. Но спасти его можешь только ты, так что будь всегда сильной духом и упорной.
Ни Мари, ни остальные не могли понять, что подразумевал Дроссельмайер, а доктору его слова показались такими странными, что он, проверив его пульс, сказал:
– У вас, милый друг, явно повышенное давление. Я должен вас осмотреть и назначить лечение.
Однако фрау Штальбаум задумчиво покачала головой и прошептала:
– Я, пожалуй, понимаю, что хотел сказать советник, да только не сумею ясно выразить это словами.
Победа
Прошло несколько дней, и вот в одну из светлых лунных ночей Мари разбудил какой-то шум, доносившийся, как ей казалось, из угла комнаты, как будто кто-то бросал и катал по полу мелкие камешки, и среди этого шума раздавался очень противный свист и писк.
«Мыши, опять мыши!» – испугалась Мари и собралась было разбудить мать, но когда увидела, что из щели вылезает Мышиный король, лишилась речи и была не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Покружив по полу, сверкая глазами и коронами, он, наконец, одним прыжком вскочил на столик, стоявший возле кровати Мари, и противно пропищал:
– Отдай мне свои сласти, маленькая девочка, отдай марципан, не то я загрызу твоего Щелкунчика.
При этом он отвратительно свистел и скрежетал зубами, а затем спрыгнул на пол и исчез в своей норе. Мари была так напугана, что не могла уснуть и на следующее утро встала совсем бледная и такая взволнованная, что едва могла говорить. Раз сто она пыталась рассказать о случившемся матери, Луизе или хотя бы Фрицу, но понимала, что никто ей не поверит – скорее поднимут на смех. Ей было, однако, совершенно ясно, что для спасения Щелкунчика придётся пожертвовать всеми сластями, в том числе марципаном. На следующий вечер она тайком пробралась в гостиную, достала из буфета все свои сладости и отнесла к шкафу.
Поутру фрау Штальбаум удивлённо заметила:
– Совершенно не понимаю, откуда взялись мыши у нас в гостиной. Посмотри-ка, Мари, они съели все твои сласти.
Так оно и было. Марципан с начинкой, видно, не понравился прожорливому Мышиному королю, но он всё-таки обгрыз его своими острыми зубами, так что пришлось выкинуть.
Но Мари ни о чём не жалела – напротив, в душе ликовала, думая, что спасла своего Щелкунчика. Каково же было её разочарование, когда на следующую ночь под самым ухом раздался свист и писк. Это снова явился Мышиный король, ещё ужаснее сверкая глазами, и отвратительно просвистел сквозь зубы:
– Отдай мне своих сахарных и пряничных кукол, маленькая девочка, не то загрызу твоего Щелкунчика.
И в мгновение ока исчез.
Ужасно огорчённая, наутро Мари подошла к шкафу и окинула печальным взором своих сахарных и пряничных кукол. Так ведь и было отчего! Ты себе представить не можешь, моя внимательная читательница, какие хорошенькие фигурки из сахара и пряничного теста были у Мари Штальбаум! Кроме красивого пастушка с пастушкой и целого стада молочно-белых овечек и весело прыгающей собачки у неё имелось два почтальона с письмами в руках и четыре прелестные пары: изысканно одетые юноши с разряженными девушками на русских качелях. Было ещё несколько танцоров, Наполеон и Орлеанская дева, но к ним Мари оставалась равнодушна, зато в самом уголке стоял её любимец, румяный ребёнок, – и тут уж она не могла удержаться от слёз.
– Ах, милый господин Дроссельмайер! – воскликнула девочка, обращаясь к Щелкунчику. – Конечно, я всё сделаю, чтобы вас спасти, но как же мне тяжело!
Но Щелкунчик смотрел так жалобно, что Мари, которой так и казалось, что вот-вот Мышиный король разинет все свои пасти и проглотит несчастного юношу, тут же решилась и на эту жертву. Вечером она отнесла всю свою коллекцию сахарных кукол и пряничных человечков к порожку шкафа. Поцеловав на прощание каждую фигурку, Мари наконец взяла в руки своего любимца, румяного пряничного ребёнка, и, со слезами на глазах поцеловав, всё-таки поставила позади всех остальных. Наполеон и Орлеанская дева оказались в первом ряду.
– Нет, уж это слишком! – воскликнула фрау Штальбаум на следующее утро. – Должно быть, в шкафу поселилась какая-нибудь громадная ненасытная мышь: все сахарные куколки у бедной Мари обглоданы или съедены.
Мари, хоть и не удержалась от слёз, уже через несколько минут улыбнулась, подумав: «Ну и что, зато Щелкунчик спасён!»
Когда вечером фрау Штальбаум рассказывала мужу и Дроссельмайеру о бесчинствах мышей в шкафу с детскими игрушками, доктор заметил:
– Как досадно, что мы не можем истребить эту неуловимую мышь, что поедает сласти у бедняжки Мари!
– А я придумал! – весело воскликнул Фриц. – У булочника, что живёт под нами, есть отличный серый кот, как раз такой, какой нам нужен, – вот я его и принесу. Он быстро тут наведёт порядок, даже если это сама Мышиха или её сын, Мышиный король.
– Ну да, – со смехом подхватила фрау Штальбаум, – и он будет прыгать по стульям и столам, бить чашки и стаканы и понаделает много всяческих бед.
– Вовсе нет, – возразил Фриц, – кот булочника очень осторожен. Видели бы вы, как ловко он ходит по крышам.
– Нет уж, пожалуйста, давайте как-нибудь обойдёмся без кота, – попросила Луиза, не переносившая кошек.
– В сущности, Фриц прав, ну а пока можно поставить мышеловку – разве у нас её нет? – спросил герр Штальбаум.
– Пусть крёстный её и сделает, раз это он выдумал мышеловки! – воскликнул Фриц.
Все засмеялись, а фрау Штальбаум сказала, что у них нет мышеловок; господин Дроссельмайер распорядился принести из его дома отличнейшую мышеловку.
Фриц и Мари не забыли сказку крёстного о твёрдом орехе. Когда кухарка поджаривала сало, Мари вздрагивала и трепетала и, совершенно увлечённая сказкой и всеми чудесными событиями, связанными с ней, как-то раз сказала Доре:
– Ох, госпожа королева, берегитесь Мышихи и её семейства.
А Фриц обнажил саблю и воскликнул:
– Пусть только попробуют показаться – я им задам!
Но и на плите, и под плитой всё оставалось совершенно спокойно. Когда же советник суда привязал сало на тоненькую ниточку и очень осторожно поставил мышеловку в шкаф, Фриц воскликнул:
– Берегись, крёстный-часовщик, как бы Мышиный король не сыграл с тобой скверную шутку!
Следующая ночь для Мари прошла ужасно! Что-то холодное как лёд бегало по руке, что-то жёсткое и отвратительное прикасалось к её щекам и пищало в самое ухо. Ужасный Мышиный король сидел у неё на плече, кровавая пена текла у него из семи разинутых пастей. Скрежеща зубами, он прошипел на ухо полумёртвой от страха Мари:
Не поймать меня никак –
И не эдак и не так.
Ш-шу-ш-шу!
Для тебя покоя нет,
Не понравится обед –
В страхе ожидай беду,
Я из дома не уйду.
Книжки все свои отдай,
Платье тоже подавай,
А не то вас изведу,
Щелкуна не пощажу –
Пополам перекушу.
Хи-хи! Квик-квик!
Ш-шу-ш-шу!
Мари совсем отчаялась. На следующее утро фрау Штальбаум со вздохом сказала:
– Противная мышь так и не попалась.
Мари вздрогнула и побледнела, и мама, подумав, что дочь горюет о своих сахарных игрушках и, кроме того, боится мыши, постаралась её успокоить:
– Да ты, деточка, не волнуйся, мы эту скверную мышь обязательно поймаем. Раз не помогают мышеловки, Фриц принесёт соседского серого кота.
Едва оставшись в гостиной одна, Мари подошла к застеклённому шкафу и, рыдая, обратилась к Щелкунчику:
– Ах милый, хороший господин Дроссельмайер, ну что может для вас сделать обыкновенная девочка? Даже если я отдам все свои книжки с картинками, даже чудное новое платьице, которое послал мне младенец Христос, на съедение Мышиному королю, он ведь будет требовать всё больше и больше, а когда у меня ничего не останется, возможно, захочет загрызть меня! Ах я несчастная, что мне делать, что делать?