До Винсента, кажется, доходит, о чем я говорю, и лицо у него слегка вытягивается (ну да, в то время у нас были разные спальни). А вот пусть не думает, что у него одного хорошая память. Дарен тоже плотно сжимает губы:
— Мам, пап, может пойдем?
Наши вещи доставили заранее, поездом, поэтому сейчас нам не надо беспокоиться о багаже. Это, пожалуй, плюс портальных амулетов. А минус в том, что меня до сих пор тошнит!
Мы идем по расчищенной дорожке, приближаемся к массивным дверям, залитым золотым светом фонарей. Кажется невероятным даже представить, что еще несколько лет назад здесь были развалины. Я их никогда не видела, и искренне этому рада: мне гораздо больше нравится видеть замок де Ларне таким сияющим и полным жизни.
В холле нас встречают Анри и Жером:
— Как добрались? — интересуется Анри.
Он весь сияет, и даром что не буквально: его антимагия, она же золотая мгла, пугает меня до жутиков. Впрочем, как однажды сказала Тереза, меня до жутиков пугает даже собственное отражение спросонья. Что бы она еще понимала!
— Отлично, — как всегда, за всех отвечает Винсент. — Кристоф и Кристиан уже здесь?
— Да, они приехали вчера.
— Тогда Дарена можно проводить к ним.
Жером едва заметно улыбается и кивает нашему сыну:
— Пойдем. Покажу тебе твою комнату.
Дарен стряхнул с волос снег и, на ходу развязывая накидку, направился следом за ним.
— У меня есть к тебе серьезный разговор, де Ларне. Мэри?
Мэри спускалась по лестнице, и мой муж, разумеется, не мог ее не заметить. В этом он весь: стоит кому-то попасть в поле его зрения, и начинается раздача приказов и прочего.
— Поможешь моей жене и дочери устроиться?
— С удовольствием, — Мэри протягивает нам руки. — Пойдемте. Вы наверняка хотите отдохнуть и переодеться.
Чего я сейчас хочу точно — так это наступить Винсенту на ногу! Больно. Потому что он, как всегда, не спросил, чего я хочу, а еще потому, что лицезреть его спину, властью наделенную, мне уже порядком надоело. Тем не менее сейчас мы с Хлоей идем вслед за Мэри, а она на ходу рассказывает, что Тереза уже почти готова, и скоро может составить нам компанию. Говорит, что у нас будет своя камеристка и горничные, которые помогут нам одеться и расстелить постель после праздника, она вообще много говорит, но я мало слушаю.
Мне кажется, что точно так же Винсент не слушает меня, но если в случае со мной и с Мэри это допустимо, то между любящими друг друга людьми — совершенно точно нет! Правда, Винсент, кажется, категорически этого не понимает. Равно как и не понимает, что наша ссора началась именно с этого. Образно говоря, началась она с того, что он мной воспользовался, чтобы заманить в ловушку Эрика Эльгера, которого считал злом во плоти. Совершенно не считаясь ни с моими чувствами, ни с чувствами девушки, которую я, получается, подставила. Да что там, мне до сих пор неловко смотреть им в глаза, даже несмотря на то, что эта ситуация давно разрешилась, а Эльгер с моим мужем заключили относительное подобие перемирия.
Ключевое слово: подобие.
— … ваша комната, а вот комната Хлои, — Мэри отступила в сторону, позволяя мне полюбоваться на убранство детской.
Что ни говори, а оформлена она была волшебно. В детстве я и сама от такой бы не отказалась. В детстве…
Мне вдруг отчаянно захотелось стать маленькой, вернуться в то время, когда папа желал мне доброй ночи и укутывал одеялом. Или хотя бы в то время, когда я думала о том, что смогу стать самой любимой на свете… Но нет, у Винсента одна-единственная страсть на все времена: это власть и контроль. А мне, похоже, придется, с этим смириться.
— Мама, мама, я смогу остаться с вами после ужина? — Хлоя с размаху запрыгнула на постель прямо в накидке и сапожках.
Винсент говорит, что я ее балую, и это правда.
— Можно, — сказала я, подхватывая дочь на руки, — но только до десяти. Обувь, Хлоя!
— Ой! Прости!
В глазах дочери мерцают веселые искорки, на самом деле она ни капельки не раскаивается.
— Иди сюда, — усаживаю ее себе на колени и снимаю сапожки. — Давай-ка устроимся, пока к нам идут горничные и камеристка.
Все-таки часть из того, что сказала Мэри, я услышала: наверно, этот навык обретается с титулом. А еще вместе с титулом обретается самый невыносимый герцог на свете. На этой мысли я себя останавливаю и возвращаюсь к Хлое, которая уже предвкушает, каким чудесным будет семейный праздник.
Мне бы ее оптимизм!
Глава 3
Винсент
Кабинет де Ларне достоин монарха: просторный, с высокими витражными окнами, большим камином, в котором танцует пламя, массивным столом из красного дерева и полотнами в изящных рамах. На двух из них портреты родителей графа, на последней — лавандовое поле в летний день.
— Кисть герцогини де ла Мер? — предполагаю я, останавливаясь возле него.
Де Ларне кивает.
— Да, Тереза влюбилась в эту картину, и Шарлотта подарила ей ее.
— Я хочу его приобрести. Цена не имеет значения.
Это определенно порадует мою жену.
— Подожди, де Мортен, — смеется граф. — Переступил порог моего дома, а уже хочешь перекупить все, что есть в нем ценного?
— Только эту картину.
— Мою картину! Эрик и Шарлотта тоже приглашены на праздник. Поговоришь с герцогиней лично и попросишь себе свою.
— Эльгеры тоже будут?
— Конечно. Он же мой брат.
Новость заставляет меня мысленно скрипнуть зубами. Шарлотта мне нравится, но ее муж… Сложно относиться хорошо к тому, что сначала чуть не убил одну твою сестру, а потом отправил в мир элленари вторую. Пусть даже в конечном счете обе нашли свое счастье, я понимал, что вряд ли мы с Эльгером найдем общий язык. Для этого мне нужно как минимум потерять память или лишиться рассудка.
И что теперь? Проводить праздники в обществе этого психа?
Хуже не придумаешь!
Но остальных, видимо, это не волнует.
Граф наливает нам портвейн из хрустального графина, протягивает мне бокал и располагается за столом. Я же следую его примеру, опускаясь в массивное, под стать столу, кресло.
— Так о чем ты хотел переговорить? — прищуривается де Ларне, сделав небольшой глоток. — Надеюсь речь пойдет не о работе? В конце концов, сегодня праздник.
— Нет, это не касается внешней политики Энгерии, — возражаю я. — Скорее внутренней политики моей семьи.
— Даже так?
— Я хотел поговорить о вас с Терезой.
Лицо графа становится таким, будто вместо вина в его бокале оказался лимонный сок без ложки сахара.
— Снова? — уточняет он. — По-моему, я давно доказал тебе, де Мортен, что способен сделать свою жену самой счастливой женщиной в мире. Она занимается наукой и магией, Равьенн и еще несколькими школами, постоянно в разъездах по этому поводу, но я ей и слова не говорю. Не спорю, наш брак начался не сказать чтобы чудесно, но все, через что мы прошли…
Де Ларне распаляется так сильно, что я поднимаю руку, останавливая поток его аргументов.
— В том, что моя Тереза в надежных руках, я убедился давно.
— Моя Тереза, — поправляет он. — Ты отдал ее мне.
— Будто у меня был выбор! — рычу я. — Наши женщины делают, что хотят.
Граф кивает.
— И приказы с ними не работают, — продолжаю.
— Только хитрость, — снова соглашается Анри, и я делаю глоток, прежде чем продолжить.
— Именно поэтому мне нужен твой совет.
Брови де Ларне взлетают вверх.
— Совет?
— Да. Мне кажется… Нет, я абсолютно уверен, что Луиза хочет от меня уйти.
— Уйти?
— Сбежать. Как уже было в прошлом. И ее ничто не остановит. Ни осуждение общества, ни отсутствие роскоши, к которой она привыкла, ни даже наши дети.
— Подожди-подожди! С чего ты вообще решил, что она хочет именно этого?
Признаваться в этом де Ларне было неловко, но уверенность в том, что мои худшие опасения вот-вот подтвердятся крепла с каждой минутой. Сегодня утром Луиза вела себя иначе, но стоило нам войти в портал, все изменилось.
— У меня давно возникали подобные мысли. В последнее время мы слишком охладели друг к другу. У каждого своя жизнь, все меньше общих интересов. Все разговоры сводятся к обсуждению детей или погоды. Иногда меню для званых ужинов.
— Почему ты решил обратиться именно ко мне?
— Потому что у вас с Терезой все в порядке. За столько лет она до сих пор тебя не убила, и никуда от тебя не сбежала.
— Да, это точно хороший знак, — в голосе Анри звучит сарказм. — Вспомни, что ты делал в самом начале ваших отношений.
— В самом начале мы спорили и говорили друг другу гадости.
Де Ларне смотрит на меня, как на безумного.
— Это не подходит. Вспомни о чем-то приятном.
О приятном тоже вспоминается. О том, какая у моей супруги нежная кожа, какие шелковые волосы, сладкие губы… Но в последнее время даже наша страсть превратилась в рутину.
— Позаботься о маленьких подарках, — говорит граф.
— Ты решил продать мне картину?
— Нет, картина напомнит ей о вашей ссоре.
— Эльгеры напомнят ей о нашей ссоре.
— Значит, подружись с моим братом! Если это доставит радость Луизе, то почему бы и нет?
Нет.
Даже ради Луизы.
Разве что ради Луизы…
Я опрокидываю в себя бокал и мрачно киваю. Как раз в тот момент, когда Анри смотрит за мое плечо.
— Кстати, а вот и он.
Глава 4
Эрик
— Эрик, тебе не говорили, что в высшем свете принято стучать? — интересуется брат.
— Мне много чего говорили, я и половины сейчас не вспомню, — отвечаю, протягивая руку де Мортену.
Тот с привычно кислой физиономией ее пожимает. Слава Всевидящему, что мы здесь ненадолго. Если честно, я здесь вообще исключительно из-за Шарлотты: мне все эти развлечения даром не сдались, равно как и семейные праздники. Была бы моя воля, заперся бы с ней в доме и на улицу не выходил без крайней на то необходимости. Бывали дни, когда и не выходил, но с тех пор, как в моей жизни появилась Шарлотта, я пытаюсь жить как все нормальные люди.