о присущие ей инертность и слабохарактерность оставили все на своих местах.
Спустя какое-то время преследование продолжилось. Теперь биноклем вооружилась Дана. В ее задачу входило «обнаружение объекта», как выразился Брусника, чтобы они могли вовремя отреагировать, ничем не выдав себя.
– Стойте! – воскликнула Дана, поймав в объектив бинокля лицо мужа. – Ой! Где же он? Я только что видела его возле той огромной березы!
– Справа? Слева? – по-военному четко спросил Леонид.
– Справа. Вон там.
– Бинокль дает двадцатикратное увеличение, так что проедем еще немного.
Но им пришлось все же остановиться и даже съехать с проселка на небольшую поляну, потому что впереди показались стоящие автомобили: знакомый «Мерседес» и чей-то «Лексус».
– Местность подходящая, – одобрительно высказался детектив, когда они вышли из «Форда» на поляну, – пересеченная: сплошной подлесок и небольшие холмы.
– Это так важно? – скептически хмыкнула Дана, всматриваясь в пространство между березами, где только что мелькнула физиономия Олега.
– Для нас – архиважно. Ну, а теперь слушайте мои команды. Верните бинокль и следуйте прямо за мной. Старайтесь не шуметь. Кстати, козырек поверните назад, чтобы не мешал обзору. Повторяйте за мной все движения: наклоны, приседания, броски на землю и т. п. Понятно?
– Угу.
Брусника мотнул головой, пряча снисходительную улыбку, и зашагал вглубь рощи.
Она старалась не отставать, что давалось нелегко из-за быстрого и вместе с тем легкого, пружинящего шага мужчины, к тому же боялась вовремя не заметить какое-нибудь его «движение». И все– таки момент, когда Брусника вдруг оказался распластанным в траве перед кустом ольхи, был ею упущен.
– Ложись! – прошипел Леонид, повернув назад голову. – Мы не на прогулке, черт возьми!
Опустившись сначала на колени, Дана легла на живот и замерла.
В тишине леса невнятно звучали человеческие голоса. Напрягая слух, Дана пыталась уловить хоть какую-нибудь фразу, но тщетно – разговаривали либо очень тихо, либо собеседники находились слишком далеко.
– Вы их видите? – шепотом спросила Дана, приподняв голову.
– В бинокль. Но только макушки. Вашего мужа и какого-то лысеющего субъекта.
– О чем они говорят?
– Пока не знаю.
– Может, подползем поближе?
– Опасно. В лесу больше никого нет. Можем спугнуть, тогда все напрасно.
– И что теперь? Тупо ждать, когда заговорят погромче?
– У меня есть одно техническое средство, правда, применение его не совсем законно…
– Плевать! Мы сами сейчас вне закона. Где ваше средство?
– Вот оно, – в руке Брусники блеснул прибор, напоминающий мобильный телефон.
– Дайте мне послушать!
– Погодите. Сначала надо настроиться.
Сквозь шорохи и треск, издаваемые прибором, до нее донесся родной голос. Олег говорил о непонятном:
– Вы же понимаете, я не бог. Я делаю то, что в моих силах. И ровно столько, во сколько вы оценили проект. Ни больше, но и ни меньше. Вы требуете невозможного, поймите!
Голос его собеседника звучал глухо и неразборчиво.
– О чем они говорят? – поинтересовался Брусника.
– О каком-то проекте.
– Хм! Значит, это деловой разговор.
– А вам чего бы хотелось? Как всегда, «клубнички»?
– Напрасно вы оскорбляете меня. Я не напрашивался на эту прогулку.
– Извините. Тш-ш! – шикнула она, прижав палец к губам.
Ей вдруг отчетливо стал слышен голос «лысеющего субъекта»:
– Я не угрожаю, но за мной стоят серьезные люди. Мои клиенты не любят раздолбайства. Они его просто не приемлют. Вам понятна наша позиция?
– Вполне.
– Вот и ладушки. В среду отчитаетесь по всем пунктам нашего договора.
– Но…
– Что-то не понятно?
– Н-нет… То есть… Сроки абсолютно нереальные, вы должны это понимать. Нужно время, много времени! К тому же дело осложнилось, в связи с последними событиями… Вы же сами прекрасно знаете…
– Если я вас правильно понял, дело не сдвинулось ни на йоту, так?
– Ну почему? Многое сделано…
– А результат?
– Результат будет, но поймите…
Дана буквально выхватила из рук Леонида бинокль и жадно прильнула к окулярам. Ей не терпелось разглядеть лицо незнакомца, разговаривавшего с мужем в такой ультимативной форме. Но к ее огорчению густой кустарник надежно укрывал «объекты наблюдения», а для того, чтобы увидеть их более или менее четко, пришлось бы нарушить конспирацию и выдать себя с головой.
– Зараза! – выругалась Дана, возвращая бинокль. – Ни фига не видно!
– Вам удалось подслушать разговор, а это дорогого стоит. О чем шла речь, если, конечно, не секрет?
– Кажется, ему угрожали. Но за что? Раньше мне и в голову не приходило, что у Олега могут быть враги…
– У чиновника такого ранга враги бывают.
– Как-кого… ранга? О чем вы?
– Дана, я выяснил, причем сразу же, настоящую должность вашего мужа. Это было не сложно.
– Ах, так, значит…
– Они уехали. Теперь можно встать. Земля в осеннем лесу не подходит для долгих возлежаний. Не хватало нам схватить радикулит.
– Леонид… Леня, я хочу попросить вас… В общем, чтобы вся эта история со слежкой…
– Осталась нашей тайной?
– Да. Мне бы не хотелось…
– Я все понял. Не будем терять лишних слов. Поехали!
Громкое пыхтение Эдуарда, напоминавшее дыхание астматика, участилось, движения превратились в конвульсии умирающего – приближался апофеоз «сексуального контакта». Закатив глаза, Анжела привычно постанывала, пряча в уголках губ презрительную усмешку.
До чего прикольно выглядят мужики в момент оргазма, особенно те, кому за сорок! Ох, уж эти любители вкусненького! И пожрать не дураки, и потрахаться на скорую руку после обильного ужина…
Подавив вздох облегчения, она поднялась с дивана и, накинув шелковый халатик, по черному шелку которого извивались алые драконы, направилась в ванную.
– Анжик, ты просто чудо! – с легкой одышкой произнес Эдуард, провожая ее благодарным взглядом.
– Ты тоже, мой львенок, – лениво отозвалась она и, прежде чем скрыться за дверью ванной комнаты, отправила мужчине воздушный поцелуй.
Подставляя упругое тело прохладным струям, Анжела вновь и вновь мысленно возвращалась к недавней выставке. Ей не давала покоя одна и та же картинка – Дана в своем наряде, напоминающем бутон розы, и жадные взгляды мужчин, не пропускающие ни одного ее движения. Мерзавцы!
Ее негодование касалось, прежде всего, Эдуарда, распустившего слюни при виде подруги. Он весь вечер рассеянно отвечал на реплики Анжелы, кося глазами в сторону хозяйки галереи.
Чтобы ему совсем окосеть, хряку недорезанному!
В порыве гнева она резко надавила на рычаг смесителя, с шумом отодвинула дверь кабинки и, сдернув с вешалки огромное полотенце, начала вытираться.
«Анжик, ты просто чудо», – передразнила она любовника и даже плюнула при этом, выпуская избыток эмоций.
Но за столом, куда они сели, чтобы выпить по бокалу вина, Анжела олицетворяла саму женственность: мягкая, кроткая, ласковая, она ухаживала за мужчиной как за малым ребенком.
– Тебе добавить фруктового салата?
– Угу.
– А бутербродик с балычком?
– Можно.
– А голубого сыра?
– Окей.
Насытившись, они уютно расположились в креслах и включили телевизор. Вскоре Эдуард уснул, откинув голову на спинку кресла, а Анжела, машинально убавив звук телевизора, вновь предалась невеселым мыслям.
Почему она такая невезучая? На роду, что ли, у нее написано: быть вечной любовницей? Все кругом замужем, даже некрасивая Лизка Зотова из их группы, и та отхватила себе банкира, уже третьего детеныша вскармливает. И куда их столько? Чтобы муж не бросил? Нет, мужиков количеством детей не остановишь. Взять, к примеру, олигархов. Четверых рожают, а толку? Жен меняют чаще лимузинов и яхт. Впрочем, какое ей дело до богатеев? Пусть живут как вздумается! У них свои проблемы – деньги от дефолтов и кризисов уберечь. Тоже, надо сказать, несладкая жизнь. Вот ей бы хотя бы краешек такой жизни ухватить, так нет, не попадается на крючок дорогая рыба, а если и попадается, то тут же срывается, исчезая в морской пучине навсегда. Еще ни один из бывших не позвонил, не предложил, мол, давай вспомним золотые деньки, прокатимся, к примеру, на Ривьеру! Уж за ней не задержалось бы! Она бы получила компенсацию за все свои неудачные романы и добилась бы, наконец, долгожданного предложения руки и сердца.
Все, хватит травить душу! Надо подумать о насущном. А насущное в данный момент – отомстить подруге за все «обломы», которые с небывалой щедростью раздает жизнь. Взять того же Эдуарда. Почему он столь болезненно отреагировал на Данку? Что он, баб не видал? Тем более таких худосочных, что и подержаться, как говорят, не за что. А ответ на вопрос самый что ни на есть банальный: просто Данка – тонкая штучка, умеющая кокетничать так же естественно, как дышать или есть кашу. Но делает она это осознанно, в душе наслаждаясь своими «победами».
Ай да подружка! И почему раньше она не догадывалась об этом ее таланте? Смотрела, удивлялась, завидовала, а понять не могла.
Ну ничего, она свое получит. По заслугам и по полной программе.
Кое-что из этой программы уже сделано. Теперь надо приступить к главной «фишке». Если все получится, как она задумала, то Данке не позавидуешь.
Гудбай, снежная баба! Скоро будет так жарко, что останется от тебя одно мокрое место.
– Дана Михайловна, вы не заболели? Что-то мне вид ваш не нравится…
Они сидели в кабинете, где шла работа над каталогом очередной выставки. Мария Сергеевна, отложив в сторону бумаги, сняла очки и участливо посмотрела на свою начальницу.
Дане, всегда умевшей держать дистанцию с сотрудниками, внезапно захотелось пожаловаться этой некрасивой, пятидесятилетней вдове. Душа жаждала исповеди, сочувствия и понимания.
– Можно сказать и так, Марья Сергеевна. Заболела.