Морской Король злорадно ухмыльнулся и со свистом втянул воздух, краем глаза глянув на Хозяина Тумана. Тот сидел на троне молчаливый и неподвижный, с бесстрастным лицом.
…с клекотом большой орел опустился на протянутую руку в кожаной перчатке и сунулся клювом к самому уху вожака. Тот выслушал птицу, покусывая губы от волнения, его лицо побледнело. Опрометью вожак подскочил к статному воину с бронзовым крестом командора на правом плече и тоже что-то зашептал ему на ухо. Командор выслушал его спокойно, не мигая, уставив прозрачные льдистые глаза в переносицу вожаку. Вожак совсем сник, но показал на орла, который подтверждающе кивнул. Тогда командор махнул рукой, и воины, беспечно валявшиеся на траве, вскочили и начали спешно седлать коней…
…клубящиеся синевато-сиреневые облака напоминали необычного оттенка море. Величаво вздымались, вскипали перламутровой пеной и разбивались о каменистый утес исполинские валы. Они были медлительны и неотвратимы, совсем как морской прилив, почти незаметный, но несущий гибель неосторожно доверившемуся его медлительности. Да, туман заливал утес, как море поглощает одинокий риф. На вершине утеса стаяли трое…
Глаза Хозяина Тумана полыхнули красным огнем.
— Попались какие-то дураки!
Морской Король вгляделся повнимательней и невольно дернулся. Хозяин Тумана заметил это движение.
— Что, знакомые?
— Нет-нет, — поспешно сказал Морской Король, проклиная себя за несдержанность. — Впервые вижу.
— Так уж впервые, — насмешливо бросил Хозяин Тумана. — А что, если повернуть Зерцало зеленой гранью и посмотреть, что было совсем недавно? Может, тогда вспомнишь?
— Тогда уж лучше сразу красной, — ядовито ответил король. — Увидим, что случится в будущем!
— Молчать! — Хозяин Тумана взлетел с трона и грозно навис над королем. — Не сметь! Никогда не говорить об этом!!!
И Морской Король подумал, что здесь что-то не так. В голосе Хозяина Тумана отчетливо слышался страх. Почему?
Путешествие стало гораздо приятнее и спокойнее, когда путники вновь вышли на старую королевскую дорогу. Можно даже сказать, что это был отдых после трудных и опасных блужданий в горах. Хани вообще был бы не против остановиться на денек-другой, передохнуть, отоспаться. Но Рюби безжалостно подгоняла, и Хани, недовольно ворча, подчинялся. Когда он пожаловался было брату, Чани спокойно возразил:
— Все правильно. Мы должны спешить.
— Зачем? Мы так далеко ушли, да и преследователи наши погибли.
— Да?
— По крайней мере воины Келхоупа.
— Вот именно. Мы много прошли, но осталось еще больше. Мы преодолели не одну опасность, но впереди их еще больше. И не самые страшные враги остались позади. Главное же — мы должны успеть до наступления зимы, ведь на этот раз мы идем не на юг.
— А куда?
— Ты невнимательно смотрел на карту принцессы, — с укором бросил Чани.
Следы упадка и запустения были видны повсюду. Огромные каменные плиты дороги лежали кое-как, словно их разбросали второпях. Часть плит вообще пропала. Несколько раз они видели вросшие в землю замшелые каменные развалины — все, что осталось от горделивых замков и гостеприимных постоялых дворов.
Временами, когда ветер дул с севера, на дорогу из низин выползали лохмотья едко пахнущего зеленоватого тумана, и тогда путники невольно прибавляли ход. Сначала Хани удивлялся, почему им навстречу не попался до сих пор ни один человек, но Рюби разъяснила, что на протяжении восьмидесяти лиг от Келхоупа до Нескина дорога идет по окраинам Большого Болота. Люди панически боятся его, считая пристанищем темных сил, и предпочитают более длинный и трудный путь по бездорожью, через леса и горы. И потому, как ни странно, в этих местах самое безопасное и незаметное место — прямо на дороге.
К вечеру того же дня они свернули со старой королевской дороги и углубились в холмы, тянувшиеся слева от нее. Все явственней чувствовалось приближение Болота. Небо затянули унылые серые тучи, на вид вроде бы и не слишком плотные, но почти не пропускавшие солнечного света. В низинах между холмами все чаще мелькали рыжие глинистые проплешины. Появились озерца рыжеватой воды, подернутые ряской. Когда-то эти места были покрыты лесом, но сейчас путникам попадались лишь гниющие стволы сосен. Под ногами начало чавкать и хлюпать.
Как ни спешила Рюби, добраться к Болоту до наступления темноты им не удалось, пришлось заночевать среди холмов, где для привала выбрали вершинку поприятнее. Рюби напрочь отказалась остановиться в низине, да никто и не настаивал особенно — такой там был скверный запах. Холм был гладкий, словно специально утоптанный. Несколько странных белых камней валялось на вершине. Раньше они были вкопаны в землю, но кто-то в слепой ярости вырвал их и разбросал в беспорядке. Вопрос Хани остался опять без ответа, Рюби ясно дала понять, что не намерена говорить. За всем этим крылись какие-то жуткие тайны. Они и сами не заметили, как мрачный вечер перешел в ночь, а та превратилась в такое же безрадостное хмурое утро.
В полдень путники подошли к казавшейся бесконечной глади тяжелой воды, простиравшейся с севера на юго-запад. Зеленоватые завитки тумана шевелились, свивались клубками, вырастали полупрозрачными колоннами над зловонно хлюпающими омутами. Сухие тростники и камыши тихо шуршали, хотя разгоряченные волнением лица не ощущали даже слабого дуновения ветерка. С болот тянуло таким холодом, что они невольно запахивали плащи поплотнее.
— Неужели мы пойдем туда? — не скрывая дрожи в голосе, спросил Хани, мужество которого изрядно поколебалось при виде мертвого пейзажа.
Рюби кивнула.
— Пойдем. Но не сразу. Для начала я должна кое-что осмотреть. В этом месте ширина Болота около сорока лиг, не стоит удлинять себе путь, неверно выбрав дорогу. Мы двинемся завтра.
Чани, который, скрестив руки на груди, по-хозяйски оглядывал Болото, словно оно ему принадлежало, сухо заметил:
— Думаю, что мы не заблудимся.
— Я тоже так думаю, — не стала спорить Рюби. — Но осторожность никогда не помешает.
Сидя у маленького костерка — сырые ивовые ветки горели плохо, только трещали и почти не давали тепла, — братья видели, что Рюби долго стояла на краю трясины, вглядываясь в зеленоватый туман, в котором мерцали призрачные огни.
Глава седьмаяБОЛЬШОЕ БОЛОТО
Поход через Болото всегда вспоминался Хани как сплошной кошмар. Не раз потом он просыпался с криком, в холодном поту, когда вновь перед мысленным взором вставали бескрайние черные топи…
Никакой тропы не было видно. Влажная земля жадно, со всхлипыванием и присвистом чавкала под ногами, выбрасывая мутно-коричневые струйки и цепко хватая за ноги. День выдался на редкость холодным для лета, при каждом выдохе изо рта вылетали клубы пара. Седоватый туман плотным ковром покрывал почву, временами доходя путникам до пояса. Идти приходилось на ощупь, не видя дороги, что было страшно опасно, но выбора не было, туман и не думал рассеиваться. Справа и слева, там, где он был чуточку реже, виднелись бесчисленные гниющие озера, почернелые кочки, затхлые лужи, над которыми курились ядовитые дымки… Туман, туман, всюду туман… Здесь нельзя было скрыться от него, он пронизывал весь воздух над Большим Болотом…
Они потеряли счет времени. Дни и ночи слились для них в одну непрерывную тусклую полосу. Спать приходилось сидя, примостившись на какой-нибудь кочке повыше. Но хотя они и выбирали для ночлега по возможности сухие места, просыпались до нитки мокрые, промозглая сырость проникала даже под плащи. Костер развести удавалось крайне редко, это становилось настоящим праздником.
Самым страшным на Болоте была тишина. Ни одного живого существа. Не было слышно птичьих голосов, даже лягушки, привыкшие заселять каждую лужу, здесь не водились. Хани дошел уже до того, что обрадовался бы даже надоедливому зудению комара. Но не было и его. Мертвые травы и гниющие тростники шелестели только на окраине Болота, а в глубине они стояли молча. Как-то, не выдержав этой пытки, Хани истошно закричал, но голос его увяз в тумане, так никуда и не улетев.
Много странного и загадочного было на Болоте. Чем дальше они углублялись в трясины, тем становилось светлее, хотя солнце по-прежнему не показывалось. Зеленоватый туман редел, позволяя видеть гниющую коричневую равнину, но в то же время оставалось ощущение чего-то липкого и противного, висящего в воздухе. Плащи то и дело покрывались слизистой пленкой, бравшейся неведомо откуда. Постепенно черный цвет стал вытеснять коричневый. Путники брели по черной, мелкой, булькающей грязи, украшенной блекло-зеленой каймой мертвых водорослей.
В какой же это день произошло?..
Шедшая впереди Рюби остановилась так резко и внезапно, что Хани налетел на нее.
— Что случилось? — опасливо спросил он.
— Смотрите, — Рюби вытянула руку вперед.
Черная муть начала меняться. Она заблестела, хотя солнце так и не выглянуло, в ней что-то зашевелилось, пропали грязевые разводы, поверхность стала гладкой, как отполированная. Возникло странное ощущение, будто они смотрят сквозь толстое стекло в безлунную зимнюю ночь — такая глубина угадывалась под внезапно заблестевшей водой. Чуть погодя в отдалении вспыхнули дрожащие разноцветные огни: красные, синие, желтые, зеленые. Они были тусклыми и прозрачными, и свет их сливался со струящимся из туч свечением. А потом огни задвигались, заплясали, их трепещущие язычки сплетались причудливыми узорами, словно пытались что-то сказать.
Хани невольно попятился, но брат крепко схватил его за плечо.
— Назад дороги нет. Большое Болото — такое место, где можно идти только вперед, — насмешливо сказал он.
Хани оглянулся. Прямо позади них, буквально у самых ног, чуть покачивался желто-коричневый узор гнилой ряски, прикрывавший глубокий провал. Но ведь только что вода здесь не доходила ему до колена! Вдали, едва заметные, качались высохшие камыши. Но как далеко они были…