Чани, усмехнувшись, предложил:
— Пошли с нами на север. Безопаснее будет.
— С вами?! На север?! — ужаснулся Грифон. — Ни! За! Что! — звонко воскликнул он. — Нет-нет-нет… И не просите даже. В Сумеречный Край я не ходок. И не леток, то есть не летун. Это значит поссориться с Хозяином Тумана… — Грифон вздрогнул. — Что обо мне подумают?.. Что может из этого воспоследовать?! Нет-нет-нет, не впутывайте меня в ваши сомнительные затеи. — Он от ужаса даже закрыл глаза крыльями. — И не просите.
— Он безнадежен, — махнул рукой Хани. — Идем.
— Надеюсь, мы еще встретимся, — вежливо попрощалась Рюби.
— Никогда! — с жаром фыркнул Грифон.
— А вот я скажу Десятикрылому, где тебя встретил, — посулил Чани.
Грифона перекосило.
— Ты это серьезно?
— Куда как.
— Он же меня… Ма-ама!
— Да не бойся, не бойся, — успокоил Чани. — Живи себе на здоровье, только постарайся не попадаться.
Грифон грустно посмотрел им вслед, потом сел и начал яростно чесаться, видимо, пощипанные Паутиной места сильно зудели.
На следующий день с самого утра с вершин Туманных гор дул холодный порывистый ветер. Вообще Хани уже начал удивляться: вроде бы лето в разгаре, а погода не балует теплом. Ветер то шипел по-змеиному, трепля длинные редкие космы желтоватой травы, то начинал пронзительно свистеть, пролетая по скалистым ущельям. Вместе с ним по небу мчались клочковатые облака, часто закрывая тревожно-красное солнце. Над далекими пиками собирались тяжелые черные тучи, сверкавшие молниями. Доносились глухие раскаты грома. Собиралась гроза, и Рюби, озабоченно поглядывая на небо, подгоняла братьев. Она хотела как можно скорее покинуть предгорья и выбраться на равнину. Но дорога по горам была нелегкой, приходилось то и дело обходить особенно крутые склоны. Постоянные подъемы и спуски были крайне утомительны. Хани скоро запыхался и взмолился о пощаде.
Когда они вошли в очередное ущелье, Рюби остановилась. Прямо перед ними вырос строй всадников в пышных зеленых одеждах. Хани сразу вспомнил воинов Келхоупа. Да, это снова были они. Но на сей раз воины облачились в доспехи. Кольчуги сверкали и искрились самоцветными каменьями, на шлемах колыхались разноцветные пышные страусовые перья, длинные зеленые плащи, расшитые серебром, покрывали крупы коней и свешивались до земли. Сначала Хани даже померещилось, что они снова встретили Изумрудов, но он тут же понял, что ошибся, не увидев дрожащего лучистого свечения, сопровождавшего Радужников. Увы, это была всего лишь попытка походить на них, не более.
Золотистые глаза Рюби гневно потемнели.
— Снова они. Кажется, Директория собралась выслужиться, как и магистрат. Только кому они пытаются нас продать?
Передний из всадников поспешно опустил забрало, словно ее взгляд обжигал. И глухо, как из бочки, крикнул:
— Сдавайтесь!
— Почему воины Келхоупа разбойничают на дорогах? — довольно неприветливо спросил Чани.
— Мне приказано доставить вас в город.
— Ничего не понимаю. Сначала Директория рассылает по всем дорогам вооруженную стражу, чтобы не пропустить нас в город. А два дня спустя те же самые воины получают приказ схватить нас. Ничего не понимаю.
— Это и не нужно. Я выполняю приказ, а не пытаюсь его обсуждать. Сдавайтесь и не заставляйте нас применить оружие! — крикнул воин, опуская копье так, что его острие оказалось нацеленным в грудь Рюби.
Здесь Хани не стал раздумывать. Сто локтей — небольшое расстояние для всадника. Мало ли что ему взбредет в голову?! Он резко рванул Рюби за руку назад с такой силой, что она едва устояла на ногах, и толкнул ее к брату, одновременно выхватив меч.
— Бегите! — крикнул он — Я задержу их.
Но всадники пока не двигались с места. Только тихо позвякивала сбруя.
— Глупец, — ответил Чани. — Разве ты сможешь? Надо уходить всем.
Всадники пошли шагом. Их было много, и Хани решил, что на этот раз брат прав. Доблесть не всегда полезна для здоровья. Отбросив прочь гордость, он повернулся и побежал по ущелью. Каменные стены то и дело круто изгибались, это мешало всадникам скакать во весь опор, и какое-то время беглецы держались впереди. Но вот ущелье раздвинулось и превратилось в бескрайнюю равнину. В тот самый момент, когда это было меньше всего нужно. Пытаться убежать здесь от конников было совершенно бессмысленно. Топот копыт становился все громче, все ближе. Скоро они появятся из-за поворота, и тогда конец…
У Хани опустились руки.
Но Рюби, заметив впереди высокую скалу, бросилась к ней. По отвесным бокам взобраться наверх было невозможно, лишь в одном месте откос был не таким крутым, и Рюби начала карабкаться вверх.
Когда всадники на разгоряченных конях с громом и звоном вылетели на равнину, путники уже стояли на вершине камня, глядя на растерянно закрутившихся преследователей. Однако вскоре их предводитель опомнился — это был уже знакомый десятник, — по его приказу несколько человек спешились и разбежались в стороны, ища следы. Чани пригнул брата вниз, чтобы их не заметили, но Хани неловко сдвинул обломок камня, тот со стуком полетел вниз, едва не проломив голову десятнику. Прятаться после этого стало бесполезно, и они встали. Десятник взмахнул рукой, и несколько воинов уже собрались лезть на скалу…
— Кажется, снова будет интересно, — недовольно бросил Чани. — Хотя мне совсем не хочется с ними встречаться.
Но в это время тучи, раньше клубившиеся над горами, выползли на равнину. Блеснула мертвенно-синеватая молния, и прозвучал громовой раскат такой силы, что Хани невольно заткнул уши. Эхо еще долго металось в ущельях, грохоча, как сотни обвалов. Лошади взбесились, с диким ржанием и визгом они вставали на дыбы, били копытами. Воины, остановившись, растерянно размахивали руками. Они сбились в кучу, словно овцы. Ветер беспощадно трепал и рвал их роскошные плащи, сбивал с ног.
Новая молния сверкнула из-за тучи, она ударила в серую скалу по правой стороне ущелья, прямо над лошадьми. На головы им посыпались вороха раскаленного щебня, снова громовой удар расколол воздух, и люди с ужасом увидели, как серый камень заколебался и начал медленно подниматься в воздух, одновременно стремительно истаивая, словно кусок льда на горячей плите. Через минуту диковинный сиреневый смерч бушевал у входа в ущелье, совершенно скрыв из виду горы. Матово светящийся столб, кое-где поблескивающий крошечными голубоватыми искорками, взлетел в воздух и развернулся кольцом, расползаясь во все стороны.
— Бегите! — отчаянно крикнула Рюби воинам. — Спасайтесь скорее! Это смерть!
Но те, парализованные страхом, не двинулись с места. Сиреневое облако поколебалось немного, а потом стремительно обрушилось вниз, на людей, обволокло их и скрыло из виду. Раздались вопли, визг, рев, и в голосах этих не осталось ничего человеческого. Сверху было хорошо видно, что облако ведет себя не как обычный туман. Движения его были направленными и осмысленными. Сначала оно залило участок перед выходом из ущелья, потом выпустило длинные щупальца, неспешно обвернувшиеся вокруг основания каменной глыбы, отрезав путникам дорогу вниз.
— Туман! — вскрикнул вдруг Хани, звонко шлепнув себя по лбу. — Снова колдовской туман!
— Вот именно, — озабоченно сказала Рюби. — И непонятно, чему ты радуешься.
— Ведь у нас нет Золотого Факела, — добавил Чани.
Усилившиеся порывы ветра не в силах были разметать ворсистую массу, шевелившуюся внизу. Туман плотнее сомкнулся вокруг камня, обхватил его и, выбрасывая короткие отростки, начал взбираться по неровностям склонов вверх сразу со всех сторон. Хани сначала было испугался, но потом заметил, что Рюби следит за туманом совершенно спокойно, даже с любопытством, и почувствовал себя уверенней. Он всецело полагался на ее силы.
Рюби подошла к краю скалы и наклонилась над обрывом. Ветер трепал ее распущенные волосы, Хани увидел, как над ней загорелось дрожащее красное сияние, отличавшее Рубинов от остальных Радужников. Рюби протянула руку вперед, громко и повелительно, перекрывая свист ветра, произнесла непонятную фразу. Хани с трудом вспомнились уродливые звуки Колдовского Языка. Туман на мгновение замер, но потом снова пополз наверх, хотя и не так уверенно. Теперь Хани расслышал тихое шуршание, напомнившее ему одновременно и шорох песка, перемешиваемого ветром, и едва различимый плеск волн в тихую погоду, и сотни отдаленных людских голосов, и шелест сухих листьев в осеннем лесу. И еще слышалось в нем угрожающее потрескивание змеиной чешуи…
Рюби выкрикнула новое заклинание, туман опять замер ненадолго, а потом пополз с удвоенной скоростью. Вскоре он плескался у самых ног Рюби. Хани невольно подался к центру площадки, подальше от опасности. Рюби взмахнула рукой, прямо из ее ладони, как показалось Хани, вылетел режущий красный луч, со свирепой силой ударивший по туману. По пути луч зацепил камень, и крепчайший гранит с треском разлетелся мелкой крошкой. Но даже этот страшный луч беспросветно увяз в тумане. Снова и снова Рюби полосовала колеблющуюся сиреневую массу светящимся лезвием, но с таким же успехом можно было рубить мечом воду. Туман не отступал. Хани подумал, что именно этот луч пронзил когда-то акулу. Но какой силой должен обладать туман, чтобы противостоять ему…
Вдруг за спиной у него прозвучал испуганный вскрик. Хани резко обернулся и увидел, как клок тумана медленно обвивается вокруг ног Чани. Он хотел броситься на помощь брату, но обнаружил, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Так, наверное, чувствуют себя бабочки, увязшие в смоле. Подрагивающая сиреневая вуаль поднялась до пояса Чани… Хани с ужасом заметил, что брата всего затрясло. Чани снова вскрикнул. Его лицо исказила дикая гримаса боли, и вдруг оно начало меняться. Или это только померещилось Хани? Он воспринимал теперь все происходящее, как во сне, в дурном кошмаре, когда хочешь сделать что-то и не можешь. Нет сил даже вырваться из объятий липкого страха и проснуться.
Сначала Хани показ