Больше Шура слушать не стала. Это гадко, подслушивать, но ей надо было узнать, что там произошло с Юлькой. Теперь… теперь все в порядке. Семен все знает. Конечно, он не глупый мужчина. Он сразу поймет, что Юлька эту информацию сначала донесла до Шуры, и… В общем, Семен догадается, что вся «нелюбовь» к нему Шуры исходит из Юлькиного положения. А если он догадается, то пусть решает сам. Шуре остается только ждать.
Она спустилась в зал и налила себе бокал мартини, потом медленно добавила сока. В горле пересохло и… Хотелось хоть немножко расслабиться. Прямо перед ней неторопливо качалась в танце Алька, обнимая Гарика. Вот какая! Даже не рассказала, что там у них произошло.
– Аля! – позвала Шура. – Хватит ерундой заниматься! Иди сюда.
Алька увидела сестру, что-то шепнула на ухо Гарику и уселась рядом.
– В общем, – виновато вздохнула она, – ничего не получилось.
– Я уже поняла. А почему Юлька кричала раненым слоном?
– Да… Там такая история получилась… – поморщилась Алька, но потом все честно рассказала.
Сначала все шло нормально. Гарик успешно утащил Юльку на второй этаж, и ему даже хватило таланта сыграть озабоченного друга. Он передал все, что ему велела Алька, и ни разу не сбился. Это и понятно, тренируясь, парень повторил текст несколько раз. Кстати, здесь же, в коридоре, была запрятана кинокамера в цветочном горшке. Ребята не теряли надежды заснять шедевр. Гарик все передал, Юлька, как и было запланировано, всполошилась и побежала именно в ту душевую, где пряталась Алька, сидевшая, как она сама утверждала, мумией, ни вздоха, ни шороха. Она слышала, как Юлька набирала чей-то номер. Трубку, видимо, долго не брали. И тогда…
– Вот что взбрело в башку этой Юле, я до сих пор не поняла, – возмущалась Алька. – Я сижу себе, никого не трогаю, молчу, и тут вдруг – оп-па! – Юлька распахивает штору! А там я! Сижу. Глаза вытаращила. Юлька помолчала секунду, а потом как заорет! Слушай, Шур, у нее такой противный голос, надо сказать… Я ей говорю, мол, чего орешь, общайся по телефону, там, наверное, уже трубку сняли. И тут… Ой, Шур, вот поверишь – нет, я ее даже пальцем не тронула… Сначала. А потом она сама… ка-а-а-к напрыгнет на меня! Хотела мне голову оторвать, честно тебе говорю.
– А ты? – уже догадывалась Шура.
– А я что? Ждать стану, когда из меня начнут делать всадника без головы? – виновато опустила глаза Алька. – Я схватила, что там смогла нащупать, и… в общем, я ей в лицо брызнула.
– Дихлофосом?
– Да каким дихлофосом! Обычной пеной для бритья… Правда, она сначала мимо попала, пришлось ближе подойти и прямо вот так всю пену на лицо уложить. Там и на волосы попало. Но совсем немножко!
– Хоть это радует.
– Ой, Шур, не радует, – покачала головой Алька. – Она ж… Знаешь, она меня пинать собиралась, да-а! Ты не представляешь, как ноги задирала. А ей ведь совсем нельзя это делать, у нее ж платье узкое… было.
– А теперь?
– Теперь все хорошо. Оно у нее так аккуратненько по шву разошлось и… В общем, ей теперь гораздо удобнее, можно задирать ноги куда угодно.
Шура вздохнула. Алька видела, что сестра расстроена, поэтому решила ее успокоить.
– И кстати, знаешь что, – заговорщицки начала она, прыская в кулачок, – Юлька всю косметику размазала! Ну и с прической у нее… кратковременная беда получилась. Так она быстренько-быстренько к себе в комнату побежала. Чтоб ее никто не увидел, такую красавицу. Шур, она ненакрашенная вообще жуть. Бе-е-е.
– Я видела.
– Ну так вот. Она, значит, сбежала. А я к ней отправила Семена. Ну, чтобы он ее лицезрел во всей красе, так сказать. Здорово?
Шура вспомнила Юлькины надрывы там, за дверью.
– Да, здорово, – усмехнулась она. – Только Юлька хитрее тебя оказалась. Она все преподнесла иначе. Ну и… поведала Семену ту историю, которую нам рассказала.
– Да ладно! – охнула сестра. – А он что?
– Не знаю, – покачала головой Шура. – Теперь будем ждать.
– Ладно, – согласилась Алька. – Я пойду вон того салатика поем, а то уже так проголодалась… Шур, ты не в курсе, а второй раз горячее подавать будут?
– Тебе нельзя, – не глядя на сестру, пробурчала Шура, – на тебе платье треснет.
– Чего это оно треснет, оно знаешь как растягивается…
Сестра убежала, а Шура осталась ждать. Самым важным для нее сейчас было появление Семена. Если он решит остаться с ней, с Шурой, то подойдет и скажет… Неважно, что он скажет. Он просто подойдет, и они уже вместе будут думать, как помочь Юлькиному ребенку. Семен обязательно найдет решение. А если он захочет остаться с Юлькой…
Уже умолкла музыка, и теперь гости сидели и пели под гитару. Играл Юрий Евгеньевич. И пел тоже он. Вместе с Еленой Леонидовной. Какая все же это была приятная пара!
В зал наконец вплыла накрашенная Юлька, а за ней вошел Семен. Шура так ждала его взгляда, но… Семен упрямо прятал глаза. Она видела, как он старательно избегает смотреть на нее, на Шуру. Неужели он еще не догадался? Не понял, что Шура поступает так лишь потому, что сама знает все, о чем только что сказали ему?! Не понял? И тут до Шуры вдруг дошло: все он понял. Догадался. Сообразил. Он просто ТАК решил. Решил, что лучше остаться с Юлькой, и все.
Она это понимала, но… Но опять не верила.
А Семен между тем пригласил Юльку на танец, под песню, которую пел отец. Можно было и не танцевать, а он… он пригласил.
Шуре вдруг опять нестерпимо захотелось уехать домой. Хватит уже, нагулялась. Отметила. Встретила.
– Шурочка, – снова подсел к ней художник. – А вы опять одна и опять грустите… А я просто вынужден был вас ненадолго оставить. Но… Прощай, грусть! Прочь, печаль! Я здесь! И никуда от вас не денусь.
– Спасибо, – пробормотала Шура.
Ей уже не хотелось флиртовать с этим ловеласом. Она добилась того, чего хотела.
– Не-ет, милая красавица, – лукаво пропел мужчина, – здесь спасибом не обойдешься. Шурочка, а вы не согласились бы мне помочь? У меня невыносимо разболелась шея.
– Да-да, я помогу, конечно. А как?
– Господи, – постарался улыбнуться художник, но не мог, вероятно, от боли. – Да просто сделайте массаж, и все.
– Прямо здесь?
– Да что вы! Еще не хватало, чтобы Юра и Леночка видели мое недомогание… Я пройду в свою комнату, лягу, а вы мне шею помассажируете, хорошо? А то… боюсь, я не доживу до конца вечера.
Шура согласилась, хотя намерения старого ловеласа не были видны только слепому.
Глава 10
Художник, оглядываясь, поднялся по лестнице, а Шура подошла к Гарику.
– Гарик, у меня к вам очень важное дело, – серьезно проговорила она. – Пойдемте со мной на минуточку.
Гарик повиновался. Шура подвела его к комнате, в которой был художник, и приоткрыла дверь.
– Видели? – шепотом спросила она у молодого человека.
– Д-да… а что с ним?
– Ему нездоровится. И он попросил меня вызвать такси. Но я не знаю, на какой адрес.
– Какое такси? Ему нужен врач!
– Гарик, – топнула ножкой Шура. – Не спорьте с тещей! Я сказала – такси!
– Ну… хорошо, – пожал плечами «зятек». – Сейчас вызову.
– Да я сама могла бы, мне только…
– Нет-нет, это наши гости, так что… извините.
Гарик ушел, набирая номер телефона такси.
– Адрес просто заколдованный какой-то, – отчаянно фыркнула Шура, начисто забыв про то, что ее дожидается болезный. – В сущности, это неважно, к кому приедет такси, поеду на нем я.
А во весь дом гремела музыка, и Шура даже на втором этаже слышала, как визжит Юлька, подпевая:
– Но-овый год к нам мчится! Скоро все случится-а…
Шура только устало хмыкнула. Да, наверное, надо верить вот так, как Юлька, слепо и безоговорочно. И идти к своей цели напролом. Тогда все случится. У нее, у Юльки, а у Шуры…
– Маша, приезжай и забирай меня! – вдруг услышала девушка голос Наташи Королевой. Та с кем-то говорила по телефону. – А я тебе объясняю, что не могу сама за руль! Почему? Потому что мамочка немножко выпила, и теперь дяденьки из ГИБДД могут ее отругать… А если не приедешь, я тебе не дам денег на ипотеку! Понятно?! Не говори мамочке некрасивые слова! Это не шантаж, а тонкий намек! Жду!
– Адрес… – забывшись, подсказала Шура. – Вы не назвали адрес!
– Зачем ей адрес? – не удивилась Наташа тому, что ее кто-то подслушивал. – Она меня сюда привезла, отсюда и увезет.
– Это ваша дочь?
– Да, моя младшенькая. До старших сегодня так и не дозвонилась. Гуляют, негодяйки, а про мать вспомнят, когда им детей не с кем оставить будет. Вот ведь жизнь, ростишь их, ростишь…
– Погодите… так у вас ведь… а как же сын, Архип?
Королева уставилась на Шуру и недовольно поморщилась:
– Вот ты мне про сына даже не говори! Мой паразит так хотел сына, что я ему пятерых дочек родила. А он, подлец, сбежал… сразу после третьей. Двоих-то я ему, так сказать, вдогонку… от добровольцев. Знаешь, у самой уже азарт был, когда ж мальчишка-то получится?
Шура подошла совсем близко и нерешительно спросила:
– Погодите, а ведь вы… Вы не настоящая Наташа, правильно?
– А кто здесь настоящий?! – возмутилась псевдо-Королева. – В нашей группе двойников отродясь никого настоящего не было. Хотя… Вот у Куприянченко был талант! Его вообще никто никогда от оригинала отличить не мог! Спился.
– А… кто такой Куприянченко? – не поняла Шура.
– Вот! Я всегда говорила, что таланта в нем никакого, просто его оригинала никто знать не знает. Да он поэтому и спился, его ж никто не заказывал.
– Да, – с сочувствием покачала головой Шура. – Тяжелая у вас работа. А, скажите, господин Чернов, он тоже ненастоящий?
– Ну неужели не видно? Конечно, двойник, куда вы смотрите-то? Он же во какой, а настоящий Чернов совсем другой!
– Я просто думала, что… время, возраст… списывала на грим.
– Ну, знаешь, – с осуждением покачала головой женщина. – Наташу Королеву хоть загримируй, ей до моего веса еще жрать и жрать.
– Да и лексикон…
– Вот именно, и лексикон у ней…