Слезы и ветер хорошо подходят друг другу
В комнате было темно. Снежана открыла глаза и не могла понять, это поздний вечер, ночь или раннее утро. Пахло одиночеством. Страшным, колючим, от которого хочется выть и биться головой о стену. Не тем прекрасным уединением, о котором она иногда мечтала, а сиротливостью, потерянностью. Снежана постоянно думала о том, что дочь вырастет и уйдет, а она останется одна. Только никогда не представляла себе, что это случится так ужасно и так быстро. Нет, она еще не готова остаться одна. Она еще не научилась жить для себя. Но сейчас ей придется…
В дверь позвонили. Снежана села на кровати и включила прикроватный ночник. Часы на комоде показывали десять. Так поздно могла прийти только Лера, только странно, что она еще не оборвала телефон.
Снежана осмотрелась в поисках его, но не нашла.
В дверь продолжали звонить, и уже даже пару раз пнули ногой.
Точно Лера.
Снежана поспешила открыть и ожидала, что подруга с порога выплеснет на нее кучу вопросов, но Валерия спокойно зашла, резко и шумно скинула туфли и направилась к шкафу с посудой.
Достав оттуда два бокала, она вытащила из сумки бутылку вина, быстро справилась с пробкой и разлила по бокалам.
– Давай, за тебя! – и протянула один Снежане.
– Ты уже в курсе, я так понимаю? – тихо спросила подруга.
– Да. Мне позвонила Сашка и, рыдая, все рассказала. Когда я попыталась ее хоть немного урезонить, она приняла меня за твою соучастницу, сказала, что так и знала, что я за тебя, попросила вычеркнуть из жизни и бросила трубку.
Валерия ковырнула вилкой остывшую индейку и спросила:
– Как давно она бегала?
– В обед приготовила. Никто даже не притронулся, – разочарованно пробурчала Снежана.
– Разогревай!
На сытый желудок думалось немного легче. Жизнь уже не казалась такой ужасной, и подруги принялись искать выход из сложившегося положения.
– Я считаю, что ничего плохого в том, что Саша поживет с отцом, нет. У Альбертика денег нет, посмотрим, как он выкрутится. Она на своей машине поехала?
Снежана пожала плечами, встала и подошла к окну.
– Нет. Мерс на парковке.
– А ключи, скорее всего, дома. Интересненько…
– Тоже мне проблема. От квартиры она наверняка взяла и, когда я завтра буду на работе, соберет вещи и уедет на машине.
– Может, замки сменить? – хихикнула Лера, но, увидев реакцию Снежаны, поспешно добавила: – Шучу.
– Что мне делать, Лер?
– Снежок, скажи честно, ты себя считаешь виноватой?
– Есть немного, – призналась Снежана.
Брови Валерии взметнулись вверх.
– Это в чем же?
– Что допустила Вадима так близко, приняла от него цветы…
Валерия ударила кулаком по столу.
– Прекратить говорить ерунду! – громко приказала она. – Что за бред? Ты виновата в том, что понравилась ему и он подарил тебе цветы? Ты вообще здорова?
Снежана вздохнула:
– Как там в поговорке говорится: «Пока сука не захочет, кобель не вскочит».
– Гадость это, а не поговорка. Я давно хотела тебе сказать… да и себе тоже… – Валерия замотала головой. – Неправильно все у нас. Мы с тобой – женщины-лошади, и если не остановимся и не изменимся, то всю жизнь, до самой глубокой старости, надеюсь, она у нас будет, проведем в поле. Там и будем пахать. Сашка твоя уже выросла и все равно бы упорхнула из гнезда. Возможно, не таким манером, но это рано или поздно случилось бы. Я боялась, что вся твоя жизнь так и пройдет тенью с Альбертиком. Но, слава богу, тебя вроде отпустило.
Валерия посмотрела на подругу, которая, виновато склонив голову, слушала ее.
– Отпустило же? – грозно спросила Лера.
Снежана махнула рукой:
– Это все уже в прошлом!
– Вот и отлично. И я тогда скажу своему Генке «до свидания».
– Зачем? – удивилась Снежана.
– Затем, чтобы идти дальше. Пока мы в старых отношениях, у нас не будет новых. Мы начнем с тобой учиться жить для себя.
– Станем леUдями? – хихикнула Снежана.
– Главное, чтобы не ледяUми, – засмеялась Валерия и разлила остатки вина по бокалам. – Я столько книг в последнее время прочитала про это! Очень надеюсь, что у нас получится.
– Я тоже читала, – призналась Снежана, – там все просто. Нужно делать то, что хочешь. Звучит эгоистично, но на самом деле надо просто не отказывать себе в праве жить.
– Правильно! – Валерия осушила бокал, посмотрела на него со всех сторон и попросила подругу: – Ставь чайник. Хочу чай с вишневым вареньем!
Подруги проговорили до самого утра: строили планы, избавлялись от негативных убеждений, даже медитировали, настраивая сознание на новую счастливую жизнь.
Утром, проспав, быстро собрались и поехали – каждая на свою работу.
После вчерашних разговоров с подругой Снежане стало намного лучше, она поняла главное: что жизнь действительно продолжается, и ссоры случаются в каждой семье. Все обязательно наладится…
В офисе Снежана чувствовала себя неважно, постоянно смотрела на дверь и прислушивалась к шагам.
Даже самой себе не хотела признаваться, что из всех, кто мог бы прийти к ней на работу, она хотела бы видеть только Вадима. Понимала, что это неправильно, но ничего с собой поделать не могла, – очень хотела его еще раз увидеть.
Но он не появился – ни в этот день, ни неделю спустя.
– Спугнула я его, – тихо жаловалась в трубку Снежана подруге.
– Если он такой пуганый, то пусть пугается в другом месте. – Валерия была непреклонна и категорична.
Саша уже неделю проживала в квартире Альберта.
За это время она поняла, что ее жизнь рядом с мамой, которая о ней всю жизнь заботилась и выполняла любые капризы, была раем на земле. И она уже почувствовала, что почти готова вернуться домой и даже попросить прощения. В конце-то концов, если Вадим и переключился на ее мать, то в чем Снежана-то перед ней виновата?
Каждую ночь, засыпая в чужой постели на старом скрипучем диване, она вспоминала свою чудесную кровать с ортопедическим матрасом, любовно выбранным мамой, чистое белое постельное белье и мечтала, чтобы все поскорей разрешилось. Она планировала сходить к Валерии, расспросить про обстановку и настроение мамы. В трехкомнатной квартире отца было тесно. В одной спальне жил он со своей женой Альбиной, в другой – две их дочки, а Сашу положили на диване в гостиной.
Единокровные сестры с ней неохотно общались и почти все время проводили в своей комнате, с Альбиной Николаевной отношения были неважные еще с того времени, когда лет пять назад их познакомил Альберт. Его супруга, если ей что-то не нравилось, не считала нужным отмалчиваться и всегда высказывала свое мнение, не волнуясь о произведенном впечатлении. При знакомстве она огорошила девочку советом подстричь волосы, которые, по ее мнению, выглядели «как неживые».
В этот раз она сразу принялась командовать Сашей, безапелляционно указала ей, в какое время та должна вставать и ложиться спать, высказалась и на тот счет, где учиться и где потом работать…
Саша сразу заметила, насколько быт семьи отличается от порядков, заведенных в доме Снежаной. Все вели себя так, словно они не семья, а соседи в общаге или коммуналке. Каждый за себя. Даже готовили каждый сам себе: проголодался – пошел на кухню и сделал бутерброд. Не было никаких совместных ужинов, а завтрак вообще выглядел ужасно: Альбина ставила на стол горячий чайник, булку хлеба, пачку масла и кусок сыра.
Когда Альберт просил кого-то из дочек порезать сыр, одна из них всегда возмущалась:
– А почему опять я?!
Неделя получилась невероятно трудной для Александры. Как только она ушла из дома, решила в порыве гордости, что автомобиль, купленный матерью, ей не нужен, и в институт ездила на метро. Альберт старался ей угодить и сразу выдал деньги на проезд и питание, но они закончились через два дня. Саша пыталась поделиться переживаниями в надежде на понимание и сочувствие, но у лучшей подруги Даши неприятности тоже не заканчивались, и девушки могли разве что рассказать друг другу о невзгодах. Хорошо хоть, Саша смогла занять у подружки десять тысяч на нормальное питание и такси. Зато времени на размышления у нее было в избытке, и она даже пришла к выводу, что не так уж этот Вадим ей нужен. Сейчас у нее были проблемы поважней: помириться с мамой и вернуться в уютный дом и к привычному образу жизни.
Вадим пришел к Снежане в офис через десять дней, когда она уже смирилась с тем, что больше не увидит его.
В руках у него был букет гиацинтов нежно-фиолетового цвета.
Она пыталась сдержать свою радость, но все же покраснела под его настойчивым и проникновенным взглядом. Этот пристальный, невероятно пронзительный взгляд, полный любви и нежности, поразил ее. На Снежану так никто никогда не смотрел. Ни Альберт, ни Кирилл Александрович, ни другие ухажеры. Это был настоящий любящий взгляд, такой спутать ни с чем нельзя.
– Привет. – Он протянул ей цветы, и она заметила, что его руки дрожат.
Снежана взяла букет, поднесла к лицу, вдохнула острый дурманящий запах и улыбнулась.
Он обрадовался, как мальчишка, и спросил:
– Как ты?
– Не очень. Саша узнала, что ты был у меня и подарил цветы, и… – она нахмурилась, подбирая слова, – и ушла из дома.
Вадим вздохнул и виновато опустил голову:
– Да. Я неправильно все сделал… До меня только потом дошло, что надо было сделать все по-другому.
Он присел на стул напротив Снежаны и потер виски:
– Мне следовало встретиться с ней и все самому ей объяснить. А я…
Он резко встал.
– Все же думаю, что я должен сделать это! Пусть поздно, но я все попробую ей объяснить. Ты знаешь, где она сейчас?
– Знаю, – кивнула Снежана, – только тебе туда точно идти не надо. Она у своего отца. Это тот… который приходил сюда и видел тебя.
Снежана отвела взгляд и наклонила лицо вниз, к цветам, наконец овладела собой, затем встала, положила букет на стол и взяла с полки вазу.