– Не знаю. Не понимаю. Он и завещание оставил...
– У нас нет времени. Подумай, что значит «слова»? Он писал, когда умирал, Рита. Значит, хотел что-то сказать тебе, о чем ты знаешь. Думай, какие слова.
Рита сосредоточилась, насколько могла, но она была слишком подавлена, потому мысли смешались, на первый план выплывали следователь, арест, тюрьма, женщины в камере, безысходность. Она вскинула полные слез глаза и почти беззвучно произнесла:
– Не знаю.
– Рита, пойми, это важно не только для тебя. Рита, меня тоже чуть не убили, я чудом спаслась. Помоги мне и себе. Ведь Герман тебе что-то подсказывал. (Рита отрицательно закачала головой, по ее щекам потекли слезы.) Андрей говорил, ты разошлась с Германом. Как ты попала в наш дом?
– Он... он звонил. Просил срочно приехать к нему.
– А почему ему срочно понадобилось увидеться с тобой?
– Он сказал, что знает, кто убил Феликса.
– Он знал?! – обомлела Света.
– Герман так сказал.
– Тогда и ты должна что-то знать. Рита, – умоляющим тоном шептала Света. – Вспомни, вспомни ваши последние встречи. Чем он занимался, что делал?
– Он все время смотрел кассеты с записями твоей свадьбы. Много писал...
Внезапно Рита умолкла, смотрела на поверхность стола, будто видела там что-то особенное. Она на самом деле видела: комната Германа, он с ней после похорон отца, слышала его голос: «А знаешь, Рита, я совсем недавно обнаружил, что каждое слово очень точно определяет то, что оно обозначает. Вот смотри: «выстрел». Слово емкое, короткое, ударное...»
– Что с тобой, Рита? Тебе плохо? – беспокойно заерзала Света.
– Не мешай.
Казалось, Рита не дышит, отлучилась далеко. Собственно, так и было. «Последнее время меня тянет к философскому смыслу в словах...»
– Свидание окончено, – вошел мужчина и обратился к Рите: – Пройдемте.
– Ну, пожалуйста, еще минуточку. – Света молитвенно сложила руки.
– Не положено.
Рита встала, все так же находясь где-то далеко, неторопливо сложила руки за спиной. Света подскочила, порывисто обняла ее и шепнула опять же по наказу Димы:
– Ночью не спи, слышишь меня? Не спи ночью.
– Да, я поняла, – машинально ответила Рита.
– Она же вся горит, – повернулась к охраннику Света.
– Полечим, – сказал он. За ним стояли еще двое.
Света вновь обняла Риту и добавила от себя:
– Не пей лекарств.
– У нас не положено обниматься, – строго сказал конвоир.
А Рита слышала совсем другое: «Хочу записать кое-какие мысли. Буду записывать, чтобы не забыть, не упустить детали. Если вдруг со мной случится непредвиденное...»
«– Боже мой, Герман, ты пугаешь меня...»
«– Рита, я доверяю только тебе. Дай мне слово, если со мной что-нибудь случится, ты передашь тетрадь...»
Рита уже вышла из комнаты, как вдруг закричала:
– Света! Твоя любимая игрушка! Ты найдешь в твоей любимой игрушке!
– Что найду? – бросилась за ней Света, но Риту увели.
Света выскочила на воздух, забралась в машину и выпалила:
– Мальчики, подальше отсюда и быстрей. Когда ты, Валерка, нормально будешь ездить? Угробишь нас.
– Садись и рули, – флегматично сказал он. – Дергаете меня, дергаете...
– Не бубни, – оборвал его Дима. – Припаркуйся в тихом месте.
По дороге купили поесть и воды, доехали до пустыря с вырытыми котлованами и вбитыми сваями, остановились. Света слово в слово изложила диалог с Ритой. Дима молчал, тщательно пережевывая булку с сосиской, не выдержал паузы Валера:
– Долго будем так сидеть?
– На, ешь. – Дима сунул ему сосиску, Валера отвернулся. – Тогда заткнись.
Кира Викторовна от стоянки до парка бежала, а по аллее пошла степенным шагом. Накануне звонил муж и настоял на встрече. «Недолго же продлилось счастье, назад к жене потянуло», – думала она. Так ведь привычки никуда не денешь, они десятилетиями внедряются в человека. Любовницу иметь – это одно, а жить с ней постоянно – совсем другое дело. Решила однозначно: примет его, но пусть не радуется, за ее муки получит сполна, со временем, конечно. Она еще не знала, как отомстит неверному мужу, но отомстит обязательно, потом можно жить в согласии.
Осенний парк был пуст, украшен листопадом, однако красоты осени никогда не занимали Киру Викторовну, собственно, у нее не было времени очаровываться природой. Мужа увидела издалека, с неудовольствием отметила, что выглядит он лучше прежнего, просто светится. Он предложил ей присесть, Кира Викторовна опустилась на скамью.
– Слушаю тебя.
– Кира, верни мой пистолет.
– Почему ты решил, что он у меня? – глядя в сторону, чтобы он не заметил разочарования в ее глазах, проскрипела она.
– Когда я собирал вещи, пистолета не было на месте. Не стал тебе докучать тогда, потому что понимал, в каком ты состоянии. Но сейчас я должен забрать его.
– У меня его нет.
– Кира... – Петр Ильич занервничал. – Ты не понимаешь во что можешь вляпаться. Из такого же пистолета убит Герман, а полгода назад Феликс.
– Что ты говоришь! – с издевкой произнесла она. – Выходит, убил ты.
– С ума сошла? Пистолет находился у тебя.
– А я о Феликсе. Его, по крайней мере, убил ты.
– Ненормальная! – Он подскочил, прошелся вдоль скамьи, снова сел. – Нет, ты совсем рехнулась. Как могла такое подумать?
– Тут нечего думать. У тебя есть пистолет, ты мог и убить.
– Следуя твоей логике, Германа убила ты.
– Не я, – невозмутимо сказала Кира Викторовна. – Но кто-то правильно сделал, эту гнилую породу следует уничтожить.
– Да очнись ты! – закричал Петр Ильич, потом несколько раз глубоко вдохнул, дальше заговорил, с трудом сдерживаясь: – Если о пистолете узнают, тебе не поздоровится.
– Он на учете?
– В том-то и дело, что нет. Хранить его опасно. Отдай мне.
– Раз пистолет не зарегистрирован, ты зря беспокоишься. – Она встала, давая понять, что разговор окончен. – И потом, Петя, эксперты всегда установят, из какого оружия сделан выстрел.
– Установят, – буркнул он тоном протеста. – Только не у нас. Найдут пистолет, повесят убийство... (Она пошла к выходу.) Подожди! Мы не все обсудили. Когда подадим на развод?
– Когда хочешь, – сухо сказала она, продолжая идти.
– Кира, – догнал он жену. – Я оставил тебе дом, дачу забираю.
Кира Викторовна обожгла его глазами. Дачу! Она строила загородный дом, планировала каждую комнату, заказывала на заводе винтовую лестницу, сажала деревья, копала и воевала с сорняками. А кто-то придет на все готовенькое?
– И не думай, – зло процедила. – Ничего не получишь.
– Видит бог, я хотел мира, но его не хочешь ты. Тебе нужен скандал? Хорошо. Устроим дележ в суде, но там я потребую делить все, дом тоже. Зачем тебе это? Ты настолько упряма, что не понимаешь, в каком положении можешь оказаться. Тебя могут обвинить в убийстве, если...
– Не волнуйся, я докажу, что убил ты. Прощай.
25
– Значит, так, – наконец сказал Дима. – Первое: надо позвонить Андрею, пусть поторопится, а то Риту из СИЗО вынесут вперед ногами.
Света достала телефон, нажала на кнопки. Переговорив с Андреем, сообщила ребятам:
– Завтра ее выпустят под расписку, кажется. Теперь что?
– Едем к твоей любимой игрушке, – сказал Дима. – Где она?
– В моей комнате, в доме папы, – улыбнулась Света.
Она пересела за руль и мчалась, чему-то посмеиваясь. Собаки встретили машину, заезжающую во двор, оглушительным лаем. Валера быстренько закрыл окно, ворча:
– У, раскрыли пасти! Пошли вон! Светка, загони их.
– Ах, какие мы нежные, – вылезая из авто, рассмеялся Дима, потом влетел на веранду. – Эй, мисс Валерка! Ты почему не заперла дверь, негодяйка?
– Я заперла! Еще и проверила, – оговорился Валера. – Проверил. Я всегда проверяю, заперта ли дверь, привычка у меня такая.
– Подкачала привычка.
Света ринулась внутрь и на первом этаже распахнула дверь детской перед парнями. Дима остолбенел на пороге, шагнув одной ногой в комнату.
– Ни фига себе! – вытянулось накрашенное личико Валеры.
– Чего стали? Прохо... – Света осеклась.
Разгром, словно здесь воевали. Огромные мягкие игрушки валялись по всему пространству со вспоротыми головами и животами, у самых крупных вспороли лапы, а у слона хобот. Не пожалели даже подушки в форме черепахи и божьей коровки. Кругом была поролоновая стружка, вата – внутренности игрушек.
– Кто-то успел раньше нас, – догадался Валера.
– Собаки... – задумчиво произнес Дима. – Собаки гуляли по двору... дверь была открыта... Светка, у кого еще есть ключи?
– У меня ключи Германа. – Света, как ни странно, не была потрясена. – Есть запасные, их берут кухарка и домработница... Я сейчас. – Она убежала, тут же вернулась. – Ключей нет.
– Понимаешь, Света... – Дима медленно прохаживался по комнате среди распотрошенных игрушек. – Это сделал человек, хорошо вам знакомый. Его впустили собаки. Какие бы они ни были беззлобные, а чужого не пропустят. Или пустят, но не выпустят. Баклажан, проверь окна, закрыты или нет. (Валере не надо повторять дважды.) Он знал, где лежит ключ, а также имел информацию, которую ты получила от Риты. Домработники что собой представляют?
– Хорошие люди, – заверила Света. – Работают много лет, все пожилые. Кухарка уехала к сыну, я знаю, потому что хотела вернуть ее из отпуска, чтобы вам готовила. Остальных Герман отпустил на десять дней.
– Ясно, прислуга отпадает. Сколько прошло времени после свидания с Ритой?
– Два часа, – ответил появившийся Валера. – Окна закрыты.
– Рискованно кто-то поступил, – продолжал рассуждать Дима. – Мы ведь могли вернуться после свидания с Ритой сразу же. Очень странно. Светка, а Рита точно при тебе вспомнила о значении слов, что написал Герман?
– При мне. Абсолютно точно.
– Звони Андрею, пусть вытаскивает ее сегодня, до завтра она может не дожить.
– Какой ужас! – пролепетал Валера. – Нет, это просто кошмар.