Он равнодушно пожал плечами.
— За сто лет можно привыкнуть к чему угодно.
— А если не хочешь привыкать?
— Можно страдать. Есть люди, которым это по душе.
Я помолчала, мысленно прокручивая сказанное.
Привычка и страдание не нравились мне в равной степени, поэтому я спросила о другом (когда еще решусь?):
— Ранкара. Почему она так меня невзлюбила?
— Тебе нужна ее любовь? — саркастически поинтересовался Ингвар.
— Ну, я просто предпочитаю, чтобы меня не пытались убить. Особенно без очевидного повода.
— Я ведь уже сказал: попытки не повторятся, — отрезал он. — Что же касается мотивов… Не знаю, что творится в голове у Ранкары, да и не желаю знать. Она заботится о деле Хлада. Вернее всего, причина в этом. Ей кажется, ты не подходишь на роль будущей наместницы.
— А вы как думаете?
Сама я, признаться, была полностью солидарна с жрицей. В том, что касалось ее выводов, а не методов решения проблемы, разумеется.
— А мне это безразлично, — будничным тоном отозвался король.
— Но как такое может быть? — выпалила я. — Вы сами — наместник, и вам все равно, кто станет вашим последователем?
— Прими как данность, — бросил в ответ он, явно не собираясь что-либо объяснять. — Только не забудь заглядывать в книгу. Хотя бы изредка.
Я потупилась. Наверное, не стоит рассказывать, что некоторые страницы пошли на растопку костра, устроенного мной в качестве саботажа? Пожалуй, такая исповедь была слишком рискованной.
— Пришли. — Ингвар толкнул дверь, и я только теперь поняла, что мы добрались до моих покоев. — Терзающий тебя холод существует только в воображении.
Он взмахнул рукой, и в мертвом камине внезапно заполыхало пламя. Алые языки с удовольствием лизали поленья, в трубу потянулся черный дымок, то и дело окрашиваемый ярко вспыхивающими искрами.
— Огонь — настоящий? — спросила я, с изумлением глядя на это чудо.
— Нет, конечно, — последовал ответ. — Это иллюзия. Но и иллюзии способны отлично согревать.
С этими словами король ушел.
Зал с зеркалом я с некоторых пор старалась обходить стороной, но в тот день невольно заглянула туда, услышав голоса. Один из них был особенно громким, и узнать его не составило труда.
— Это все из-за тебя, паршивый кот! — кипела негодованием Ранкара.
— Не понимаю, о чем ты, — с нарочитым спокойствием, но без особой приязни ответствовал Барсик. — Кстати, не исключено, конечно, что память мне изменяет, но, по-моему, тебя в замок не приглашали.
— Не заговаривай мне зубы! — шикнула на него жрица. — Замок давно уже не принадлежит твоему хозяину. Это территория Хлада, а Ингвар проживает здесь на правах наместника. Я же — первая жрица, и вправе появляться там, где захочу!
Видимо, доля истины в этих словах присутствовала, поскольку кот, несмотря на крайне недовольный вид, с ответом не спешил.
— Меня интересует, зачем ты притащил сюда девчонку.
Ранкара огляделась, будто, несмотря на недавнее смелое утверждение, все-таки опасалась, что король засечет ее здесь. Я едва успела спрятаться за дверью, для верности крепко прижавшись к стене. Впрочем, это нисколько не мешало мне слушать продолжение разговора.
— Случайное стечение обстоятельств, — вздохнул кот, хотя было в его тоне что-то издевательское. — Должен был попасться ученик, но вот ведь незадача…
— Не лги мне! — прошипела жрица. — Ты можешь обмануть своего господина, но не меня! Ты, конечно, безалаберный мальчишка, но не так глуп, чтобы перепутать девушку с юношей. И в сани заманил того, кого захотел. Понять бы только, почему. Что проку тебе от этой девчонки?
— Хм, хм, за что же ты ее так невзлюбила? — Барсик озвучил вопрос, терзавший и меня саму. — Неужели считаешь, что она заняла в замке твое место? Да нет, вряд ли, — продолжал он, будто бы беседуя сам с собой. — Не думала же ты, что если он не допускал тебя сюда сто лет, на сто первый что-нибудь изменится?
Разговор принимал столь драматический оборот, что я снова рискнула заглянуть в зал. И вовремя. Как раз успела увидеть, как Ранкара с искаженным от ненависти лицом схватила кота за уши и приподняла над полом. Учитывая внушительный размер Барсика, для этого требовалась недюжинная сила, и хрупкая на вид женщина явно таковой обладала. Зверь жалобно, пронзительно взвизгнул, и я не удержалась, вбежала в приоткрытую дверь.
— Отпусти его немедленно! — потребовала я, вытянув руку и направив указательный палец прямо на жрицу. Словно имела право отчитывать ее и требовать повиновения.
Впрочем, Ранкара, как ни странно, кота отпустила. Поджав уши, он шмыгнул мне за спину.
— Разве не знаешь, что животных обижать нехорошо?
Я попыталась почерпнуть смелости из всем известных и неоспоримых истин.
— Этот котяра — то еще животное, — фыркнула жрица. — И с чего ты решила за него заступаться? Вряд ли ты рада тому, что оказалась в этом замке. А ведь именно он завлек тебя сюда. Или ты тоже веришь в сказочку о нелепой случайности?
В «сказочку» я действительно верила с каждым днем все меньше. Но принимать сторону Ранкары в споре этих двоих не собиралась. Что-то подсказывало: даже если Барсик имел на меня свои, никому не ведомые планы, намерения жрицы все равно были в тысячу раз хуже.
— С ним я сама разберусь, — отрезала я. — Если понадобится, тапками закидаю. — Из-за спины донесся возмущенный мяв. — А за уши таскать никому не позволю.
Белокурая женщина разглядывала меня с нескрываемым, жадным интересом. Речи мои, похоже, ее не рассердили, скорее просто позабавили. Но моя личность ее определенно занимала, в этом не оставалось никаких сомнений.
— Оригинальный у тебя выбор друзей, — хмыкнула она. — Может, и за Снежного короля заступишься?
— Может, и заступлюсь, — парировала я, главным образом из духа противоречия.
— Только не пребывай во власти иллюзий. Думаешь, если ему вздумалось выступить в твою защиту, значит, он — добряк, каких мало? Ты имеешь дело с наместником Хлада, Герда, и этим все сказано. Мы здесь не в игры играем. Знаешь, скольких людей убили созданные им морозы? Скольких мужчин, женщин, детей, несмышленых младенцев? Я уже не говорю о зверях. Сколько деревень было заброшено, полей и пастбищ? Полагаешь, после всего этого он заслуживает второго шанса?
— Нет, — твердо ответила я, глядя ей в глаза. Мимолетно заметила, как поник перебравшийся в поле моего зрения кот. — Снежный король не заслуживает второго шанса.
Ранкара победоносно улыбнулась, несколько преждевременно, поскольку я продолжила:
— Но юный герцог Ингвар, который все эти годы прожил в глубине души Снежного короля, такой шанс заслуживает.
Жрица скривилась, будто вместо мармелада положила в рот дольку лимона.
— Люди не живут так долго, глупая девочка. Ингвар давно умер. Его убил Хлад, поселившийся в глазу и в душе. Хлад убивает все.
— Не всегда, — возразила я. — Иногда, наоборот, сохраняет.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Ранкара, и тут я впервые в полной мере поняла слова кота: она видит и понимает лишь то, что идеально укладывается в ее картину мира.
— Ну, дома мы, например, используем холод, — принялась объяснять я намеренно буднично, подчеркивая, что говорю о банальных, бытовых вопросах. Я знала, что это точно разозлит жрицу. — Для того и существуют подвалы. Там более низкая температура и хорошо хранятся продукты. Помидоры, например, морковь, другие овощи. Молоко. Соки и вина. Холод бывает очень полезен.
Если бы Ранкара не принадлежала с головы до ног стихии Хлада, я бы решила, что у нее вот-вот задымятся волосы, а из ушей повалит пар.
— Ты… Да как ты смеешь?! — гневно прошипела она. — Кто ты такая? Всего лишь самая обыкновенная девчонка, не имеющая ни жизненной мудрости, ни научных знаний, ни магических способностей. Как смеешь ты неуважительно отзываться о самом Хладе?
— Ну почему неуважительно? — удивилась я, и не думая спорить с критическими утверждениями в свой адрес. — Наоборот, я говорила о его пользе.
— Хлад существует не для того, чтобы приносить мелкую пользу мелким людишкам, — процедила жрица.
Я примирительно пожала плечами.
— Возможно. Но мы, люди, умеем использовать то, что дают нам самые разные стихии. Мы благодарны земле за то, что она нас кормит, и воздуху за то, что благодаря нему можем дышать, и воде, которая поит нас и умывает, и огню, который греет. И холоду мы тоже благодарны — за свежий ветерок в жаркий день и за узоры инея на деревьях. Но мы не рабы ни одной из стихий, ни той и ни этой.
Ранкара шагнула ко мне совсем близко, словно готовилась вступить в поединок. Это пугало, хоть я и отдавала себе отчет в том, что поединок начался уже давно.
— Хлад набирает силу, — отчеканила она. — Скоро он накажет всех, кто становится на его пути. И тебя, и этого мерзкого кота. И даже Ингвара, если он не одумается, но, впрочем, я все еще надеюсь на его благоразумие. И даже этому мальчишке, Каю, — она сделала небольшую паузу прежде, чем назвать имя, словно его пришлось вспоминать, и это оказалось не слишком легкой задачей, — который палец о палец не ударил, чтобы вернуть тебя туда, откуда ты родом… Даже ему хорошо достанется, просто за то, что он не присмотрел за тобой тогда, когда это требовалось. И не сел в колдовские сани, которые наверняка были предназначены именно для него.
Во мне стала закипать злость. Началось это еще раньше, но в тот момент, когда Ранкара сказала «Кай», процесс стал необратим. Он здесь ни при чем. Он — лучший друг, какого только можно себе представить. Зачем она трогает его имя своими грязными руками?
Я была обязана хоть как-то выместить свою злость, и слов для этой цели было уже недостаточно.
— Ах так…
Я схватила со стола первый попавшийся предмет, показавшийся достаточно тяжелым, — серебряный канделябр, рассчитанный на пять свечей. И, не отрывая глаз от Ранкары, со всей силы запустила им в волшебное зеркало.
Свист рассекаемого воздуха, звонкий удар, шумное падение канделябра и… ничего. Зеркало осталось точно таким же, каким было прежде. Ни единой царапины, не говоря уже об осколках. Лишь по прозрачной глади стекла пробежала разноцветная рябь — но и это прошло буквально за пару секунд.