Мы переглянулись с котом, удивленным, пожалуй, не меньше меня. Ранкара громко расхохоталась. Весело, победоносно, от души, дергая плечами и запрокидывая голову. Но едва смех утих, ее глаза и голос стали такими же убийственно холодными, как прежде.
— Думала, что сможешь так легко мне помешать? — процедила она. — Таким, как ты, никогда это не удастся. Можешь перебить всю посуду в замке. Это зеркало останется стоять на том самом месте, куда я когда-то, а именно — сто лет назад, его определила. Ингвар пока повелевает не трогать тебя, и я вынуждена прислушаться к его требованию. Но не думай, что это продлится долго. Случайная защита Снежного короля — дело проходящее. В отличие от статуса жрицы Хлада. А, значит, и от моего зеркала.
Одарив нас напоследок взглядами, не сулящими ничего хорошего, Ранкара шагнула к зеркалу и буквально растворилась в нем, исчезнув из дворца так, будто никогда здесь и не бывала.
Волшебные зеркала лишь ненадолго выпали из поля моего зрения. На следующий день я шла по коридорам замка, внимательно разглядывая стены и потолки. Всего пару часов назад складывалось впечатление, что лед начинает подтаивать. Крупные капли изредка падали с канделябров, возле кресел и диванов скапливались лужи, картинные рамы темнели в тех местах, где проложил влажную дорожку растаявший снег. Однако теперь казалось, что все эти изменения были лишь игрой моего воображения. Несмотря на сиявшее за высокими окнами солнце, внутри было морозно и белым-бело.
Впрочем, погода тоже стала меняться буквально на глазах. Я не успела добраться до конца коридора, а небо уже заволокло тучами. Резкий ветер прокрадывался в неприметные глазу щели, свистел под потолком и даже трепал мои волосы. Снаружи закружились первые снежинки, предвещая начало лютой метели.
Короля я обнаружила совершенно случайно, в зале, к которому выводил коридор, и который необходимо было пересечь, чтобы попасть в другие комнаты. Ингвар сидел на стуле напротив небольшого, с две моих ладони, зеркала, установленного на высокой подставке, какие художники используют порой для своих полотен. Кто-то мог бы похихикать, решив, что хозяин замка уподобился Нарциссу и теперь с толком и расстановкой разглядывает собственное отражение. Но я, сколь странно это ни прозвучит, уже достаточно хорошо знала этого человека, чтобы допустить такую возможность. Да и о природе отдельно взятых зеркал успела получить кое-какое представление.
Слегка изменив траекторию движения, я прошла полукругом и остановилась в нескольких шагах от короля, в точке, которая позволяла взглянуть на стекло. Так и есть. Зеркало показывало отнюдь не того, кто сидел напротив. И даже не меня за его спиной. А совершенно иную картину.
Я подошла поближе. Ингвар, без сомнения, засек мое присутствие (да я и не пыталась таиться), но признаков недовольства не проявлял. И я решилась спросить:
— Изменение погоды — это ваших рук дело?
— Ты сообразительна, — откликнулся он, не отрывая глаз от стекла.
— А зачем?
Ясное дело, моим мнением по этому вопросу никто не интересовался. Но я любила солнце и не испытывала ни малейшего желания погладить по головке того, кто заменил ясный день на снежную бурю.
— Просто потому, что кто-то должен делать эту работу?
Я попыталась предугадать его ответ.
— Ну почему? Есть более конкретная причина.
— Какая же?
— Возмездие.
Меня будто окатили холодной водой.
— Кому?
— Нарушительнице границ.
— За что?
Король соизволил наконец повернуть голову, чтобы наградить меня ироничным взглядом.
— Весьма закономерный вопрос.
— Я имела в виду — в этом же нет ничего такого уж страшного? — поспешила оправдаться я. — В нарушении границ?
Ингвар неопределенно передернул плечами. Он снова был сосредоточен на зеркале. Жест его выражал не неуверенность, скорее безразличие. И тем не менее он снизошел до объяснения:
— Эта женщина — своего рода расхитительница гробниц. Она крадет вещи людей, которые жили когда-то в горных деревнях. За это ей положена кара.
Я поежилась: от последнего слова будто взаправду повеяло холодом. Краем глаза я уловила какое-то движение и, взглянув на окна, поняла, что снаружи вовсю бушевала метель. Король повел рукой — и снежинки заплясали еще быстрее.
— А что это за зеркало?
Вопрос не отвлек Ингвара от его занятия, но, во всяком случае, меня не прогнали прочь и даже не проигнорировали.
— Можешь подойти. В конце концов, тебе тоже предстоит этому научиться.
И я склонилась над его плечом, всматриваясь, казалось, в совершенно другой мир.
Это были зимние горы. Высокие, крутые, местами отвесные. Узкая тропинка, припорошенная снегом, но все же проходимая. Во всяком случае, нога женщины, шедшей куда-то по этой тропе, не тонула в сугробах, а погружалась в белый покров примерно на полсапога. Я не сразу сумела разглядеть ее лицо: мешал отороченный мехом капюшон. Потом она запрокинула голову, всматриваясь куда-то вверх (скорее всего, пыталась разобраться, чего ожидать от затянувших небо туч), и я поняла, что она совсем еще молода: лет двадцать пять, не больше. Упрямая линия потрескавшихся от мороза губ, острый нос, ярко выраженные скулы и в высшей степени беспокойный взгляд. Что ж, последнее нисколько не удивляло. Надо совсем уж ничего не понимать в горах, чтобы не растревожиться при резкой перемене погоды. Стоит отметить, что метель, кружившая за окнами замка, еще не добралась до того места, которое показывало зеркало. Там, как и совсем недавно — у нас, пока всего лишь потемнело, да крупные снежинки начали падать с неба, потихоньку засыпая звериные следы.
Девушка обернулась и что-то сказала. Я поняла это по шевелению губ: звуков зеркало не передавало.
— Она там не одна! — воскликнула я.
— Ну и что? — последовал равнодушный ответ.
— Но, получается, кто-то погибнет вместе с ней.
— Значит, ему не повезло.
— Но ведь тот, второй, человек ни в чем не виноват. Значит, его убивать несправедливо.
Я понимала, что переубедить Ингвара шансов мало, но решила все-таки попробовать.
— Он виноват по меньшей мере в том, что оказался в неправильное время в неправильном месте. За это, знаешь ли, тоже приходится расплачиваться. Может быть, даже чаще, чем за что-либо другое. Кроме того, тебе не пришло в голову задаться простым вопросом: что он делает в горах вместе с ней?
Палец короля указал на зазеркальное изображение девушки, и вьюга за окнами внезапно ослабла, словно лишилась подпитки. Метель, конечно, не прекратилась окончательно, но ветер немного поутих, да и снегопад стал слабее. Впрочем, все быстро возобновилось, стоило королю вновь сконцентрироваться на ворожбе, сосредоточенно прищурив глаза. Пассы он делал лишь изредка, работая в основном ментально, силой мысли… Впрочем, я недостаточно хорошо разбираюсь в колдовстве, чтобы правильно сформулировать, как именно он это делал. Могу лишь сказать, что внешне этот процесс проявлялся очень мало: никаких резких движений, выкриков, выводимых на полу рисунков, вспышек или электрических разрядов под потолком. Были лишь сузившиеся от сосредоточенности глаза, нахмуренные брови, часто бьющаяся на шее жилка и руки, иногда подрагивавшие от мышечного напряжения.
Я вскрикнула и, подавшись вперед, крепко стиснула в пальцах спинку кресла. Причиной столь внезапной реакции явился отнюдь не занятый чарами король. Там, за стеклом, в мире гор, ветра и снега, к которому я могла сейчас волшебным образом прикоснуться, возник спутник девушки. Проще говоря — Кай.
Я узнала его сразу: по походке, по самую малость ссутуленной спине, по характерным движениям — мелочам, которые и словами-то не выскажешь, но которые никогда не позволят спутать близкого человека с похожим, но чужим. Узнала еще прежде, чем он скинул меховой капюшон, примерно такой же, как у «расхитительницы гробниц», и что-то заговорил. Снежинки сразу же стали оседать в его темных густых волосах. Девушка принялась отвечать, эмоционально жестикулируя. Теперь я бы очень дорого отдала за возможность не только видеть, но и слышать все, что происходило там, на склоне горы. Но, увы, зеркало таких услуг не предоставляло.
— Надо срочно искать убежище!
Элин повернулась к Каю, иначе он точно не услышал бы ни слова. Даже сейчас приходилось изо всех сил перекрикивать свист разошедшегося не на шутку ветра.
— Будет буря!
Она беспокойно посмотрела на небо, надеясь найти хотя бы малейшую причину усомниться в собственном прогнозе, но — увы. Природа буквально вопила о том, что грядет настоящее светопреставление.
— Пещер мы не проходили, и спуск позади слишком резкий, — резонно заметил Кай, тоже не на шутку встревожившийся.
Внезапно затянувшееся тучами небо не радовало, но еще сильнее нервировало беспокойство в глазах спутницы. Она еще ни разу не была так близка к потере самообладания.
— Значит, придется идти вперед. — Решения Элин принимала по-прежнему быстро. — Я и дальше не припомню пещеры, где можно пересидеть непогоду. Но оставаться здесь — это самоубийство.
Она не стала объяснять, просто взглянула направо, туда, где крутой склон резко уходил вниз. Кай посмотрел в противоположную сторону, изучая каменную поверхность. Ни дерева, ни удобного выступа — ничего, за что можно было бы ухватиться, дабы надежно переждать непогоду.
— Пойдем как можно быстрее, — согласился он. — Может, впереди хоть что-то подходящее, да найдется.
Две фигурки, закутанные в меховые куртки, медленно продвигались по тропе навстречу все усиливавшемуся ветру.
— Стойте! — воскликнула я, с трудом оторвав взгляд от зеркала. — Остановите колдовство!
— Почему?
Король недоуменно нахмурился, однако же занятия своего не прервал.
— Это же Кай!
Ни один мускул не дрогнул на лице Ингвара, словно произнесенное мной имя было для него не более чем пустым сотрясанием воздуха. Разве что с ответом он слегка промедлил. Но когда заговорил, голос звучал традиционно отстраненно и равнодушно.