– как бы размышляя вслух, сказала белоснежная тарелочка, в которую госпожа Виктория выкладывала бутерброды.
–Вы полагаете, что розничную торговлю следует отменить?– поинтересовался нож с серебряной ручкой.
–К сожалению, розничная торговля неизбежна,– с легким вздохом сказала тарелочка.
–В таком случае, к ней, как ко всему неизбежному, нужно относиться снисходительнее,– заметил нож.
Никто не поддержал разговора, и Ром небезосновательно решил, что вещи в доме госпожи Виктории куда более неразговорчивые и даже чопорные по сравнению с теми, что он повстречал в доме Маятника.
Госпожа Виктория приступила к завтраку прежде, чем закончила приготовления к нему. Она ела бутерброды и при этом наливала в чашку молоко, в одной руке держала чашку, а в другой – нож, которым намазывала масло на хлебцы.
–Хозяйка сегодня не в духе,– промолвила конфетница, когда та вытащила из нее конфету, но вместо того, чтобы развернуть, вдруг бросила ее на стол и сложила руки на коленях.
Таким оригинальным способом госпожа Виктория закончила свой сумбурный завтрак и теперь сидела, устремив беспокойный взгляд в солнечное окно. Она была похожа на умную лайку, заподозрившую присутствие где-то рядом опасного зверя.
"Это бардовый слух во всем виноват,– подумал Ром.– Наплел невесть чего. Разве может быть покинутой такая красивая госпожа!"
На стене загорелся зеленый глазок, послышалось шипение, и кто-то пропищал:
–Викуша, открой, это я!
Госпожа Виктория подошла к горящему глазку и, нажав на него пальцем, загасила. Сначала внизу, а затем по коридору быстро зацокали каблучки, и в кухню впорхнуло создание, которое можно было вполне принять за слух. Оно было невелико размером, с зелеными и тоненькими, как стручки акации, ножками. Из головы создания торчало несколько огромных пластмассовых сосулек, на которых покачивалось нечто вроде черного абажура от лампы. А под ним, словно языки пламени, колыхались рыжие пряди волос и огнистые перья.
–Ах, Викуша, ты просто не представляешь! Это было совершенно умопомрачительно!– воскликнуло создание, сбрасывая белое меховое манто с плеч и бросаясь к госпоже Виктории с поцелуями.– Потрясный раут!
"Ба, да ведь это же не слух, а тетенька!– с некоторым удивлением подумал Ром.– Ничего себе вырядилась!"
–Я просто падаю от усталости! Всю ночь – на ногах!– пропищала удивительная гостья, но вместо того, чтобы упасть, вдруг оттолкнула хозяйку и кузнечиком выпрыгнула на середину кухни.– Ну, как тебе мой прикид?! Ведь, правда – полнейший отпад?! Двадцать тысяч баксов!
–Двадцать?– в голосе госпожи Виктории звучало сомнение.
–Разумеется. Ты думаешь, приняла бы я какую-то дешевку от Виктора?! Ни за что! Старичок просто не посмел бы! Прикид от самого Дювалье! «Огонь и лед» называется!
Она надменно выпятила нижнюю губу, отставила вбок ногу и, влепив в потолок высокомерный взор, застыла. Госпожа же Виктория стала медленно обходить ее и, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, оценивающе осматривать. И даже персидский кот, дремавший на подоконнике, вытаращил глаза на гостью и заводил усами.
–А вот эти воланы…– сказала госпожа Виктория, приостанавливаясь.– Я думаю, что они…
–Разумеется, ты права!– вскричала гостья и задрожала, словно куст у подножия разбуженного вулкана.– Конечно, эти воланы…
Тут она заговорила о своем новом наряде и его особенностях так быстро и с таким напором и жаром, что слова стали наскакивать друг на друга и сливаться во что-то невообразимое. Она говорила и говорила, пока, наконец, у нее совсем не пересохло в горле. Тогда она повалилась на стул и, закатив глаза, простонала:
–О, как я устала и хочу пить. Я просто умираю от жажды.
–Есть кофе с лимоном,– сказала госпожа Виктория.
–Хоть чего-нибудь! Меня всю мутит от салатов с крабами и икры. Ты даже себе представить не можешь, как мутит! А это у тебя что? Бисквиты?– гостья нанизала воздушное бисквитное пирожное на свой тонкий палец, как на палочку и поглотила одним махом. Затем она облизнулась и сказала нарочито невинным голосом.– Кстати, Викуша, где твой супруг? Я слышала, что…
–Он в Норвегии,– холодно сказала хозяйка, но ее рука, разливавшая кофе по чашкам, дрогнула.
–В Норвегии?– протянула гостья и, увидев, что госпожа Виктория отвернулась, быстро ополоснула в ее чашке свой палец.– Неужели же в Норвегии?
"Ну и мерзавка",– подумал Ром.
–Странно,– гостья неторопливо взяла свою чашку и с удовольствием отхлебнула из нее.– Признаться, я слышала совсем другое. Я слышала, что твой супруг…
Она не успела договорить, потому что на голову ей обрушился персидский кот, брошенный мальчиком. Гостья взвизгнула и, уронив чашку на ноги, подпрыгнула со стула.
–Твой кот взбесился!– закричала она, одной рукой стряхивая капли кофе со своего бардового платья, а другой – поправляя на голове покосившееся сооружение с сосульками.
–Так высоко я еще никогда не прыгал,– мяукнул кот и важно повел усами.
–Теперь попрыгаешь!– и Ром бросил его на стол.
–Какой ужас!– зазвенели тарелки и чашки под котиными лапами.– Это просто форменное безобразие!
–Это не безобразие, это война миров!– весело закричал Ром.
–Это война миров,– повторил кот за мальчиком. Надо сказать, что кот, вообще-то, не отличался сообразительностью. Он любил есть и спать и не утруждал голову размышлениями. А если говорил, то – о вещах самых очевидных. Или же просто повторял чужие слова.
Госпожа Виктория всплеснула руками:
–Лео, что с тобой случилось?
–Разве со мной что-нибудь случилось?– кот с беспокойством посмотрел на мальчика.– Уж не похудел ли я?
–Он сошел с ума!– закричала коварная гостья, пятясь.– Его глаза горят безумным огнем!
–Ну, так уж и безумным,– усмехнулся Ром, и окунул лапу кота в хрустальную вазочку с вареньем.
–Лео! Лео!– закричала госпожа Виктория.
Но было уже поздно.
"Я,– вывел кот на стене, вновь обмакнул лапу в варенье и дописал: – не кот".
–Я не кот,– по складам, как читают дети, произнесла госпожа Виктория.
Несколько мгновений обе женщины молчали, а потом с визгом бросились из кухни.
Навстречу им уже бежал охранник.
–Что тут случилось?– отважно раздувая ноздри и размахивая пистолетом, воскликнул он.
–Кот! Кот! Кот!– закричали обе разом.
–Что кот?– в недоумении спросил охранник.
–Он… он пишет,– запинаясь, сказала госпожа Виктория и осторожною рукою указала на кота, мирно сидевшего посреди стола.
–Пишет!– зловещим шепотом подтвердила гостья.
–Пишет?– спросил охранник.– Что он пишет?
–Как, что пишет? Он пишет… что он не кот!
–А кто же он?
Женщины переглянулись.
–Кот,– после продолжительной паузы неуверенно сказала хозяйка.
–Значит, на самом деле он кот, а пишет, что не кот? И больше тут ничего не случилось?
–Как ничего не случилось!– вскричала госпожа Виктория.– Важен сам факт, что он пишет! Вон, видите, на стене вареньем написано!
–А еще он на меня прыгнул. Прямо на голову.– спрятавшись за спину охранника стала ябедничать гостья.– Сначала прыгнул, а потом стал вареньем писать. Он просто с ума сошел.
Охранник сунул пистолет в кобуру и подошел к столу. Кот тем временем обмакнул лапу в варенье и написал на стене: "Хочу есть".
–Он что, голодный?– поинтересовался охранник.
–Какое там голодный!– возмутилась госпожа Виктория, но тут же опомнилась и схватилась за голову.– О Господи! Что это такое я говорю!
–Да, странный случай,– охранник внимательно посмотрел на кота и тронул пальцем букву "у".– Вареньем, стервец, пишет.
–Может, скорую или пожарных вызвать?– предложила гостья.
–А причем тут пожарные? Пожарные тут совсем ни причем,– резонно сказал охранник.– И скорая помощь – тоже. Ну, допустим, приедут врачи. И что же мы им скажем? Что кот вареньем пишет? Уж лучше пригласить сюда какого-нибудь ученого профессора.
Ром расхохотался, представив, как седобородый профессор, всю свою жизнь просидевший в библиотеках, войдет в кухню и, сняв очки, примется с важностью изучать надписи на стене. Тем временем Лео, которому было не очень-то привычно сидеть на столе, тихо спрыгнул на пол и улегся у батареи. Его, по-видимому, совершенно не занимало то, что люди говорят о нем и поминутно указывают на него пальцами.
Будучи неграмотным, он лишь поинтересовался у мальчика, что означают надписи, сделанные на стене при помощи его лапы. Узнав же, что последняя надпись призывает людей покормить его, Лео сказал "не возражаю" изадремал.
Дом госпожи Виктории стал наполняться людьми. Первым приехал зоолог, вызванный из университета по телефону, а следом за ним – сразу три психолога. Появились друзья и знакомые, репортеры из газет и фотографы. Все с любопытством слушали обрастающую все новыми подробностями историю удивительного происшествия, с недоверием разглядывали настенные надписи и с опаской – самого кота. Те, что были посмелее, подносили к его носу вазочку с вареньем и даже карандаши и ручки – с просьбой написать еще "хоть что-нибудь". Но тщетными были все эти попытки – вопреки уговорам и просьбам, Лео, не желал ничего писать и, вообще, вел себя как самый обычный кот. Лежал и мурлыкал себе под нос.
Никем невидимый, Ром прохаживался между людьми, намереваясь выкинуть какую-нибудь новую шутку, как вдруг увидел зеленую стрекозу, внезапно влетевшую на кухню. Вернее, это была не совсем стрекоза. Во-первых, она влетела на кухню прямо через стену, что обычная стрекоза не сумела бы сделать, а во-вторых, при ее появлении с людьми стали происходить странные вещи. Правда, люди этого не замечали. Как не замечали они и саму стрекозу. Когда она пролетала рядом с коварной гостьей, у той на платье, там, где должно было находиться сердце, выступила и запузырилась черная жижа. Стрекоза зависла у плеча охранника, и пистолет, лежавший в кобуре под мышкой, сам по себе выстрелил, где-то закричали. Но никто из людей не услышал ни выстрела, ни крика. И никто не увидел, как ручка репортера стала растягиваться и свиваться в петлю, когда стрекоза блеснула над его блокнотом.