Внезапно кожу обжигает горячим воздухом. Вокруг все залито ярким светом. Я в туалете, расположенном рядом с чайной комнатой, в которой побывала до начала бала.
– Я жива!
Бросившись к двери, я быстро закрываю ее на защелку и тут же валюсь как подкошенная. Распластавшись на теплом полу – в доме семьи Ли Бон даже полы с подогревом, – я начинаю стонать, прямо как когда мама разминала мне ноги:
– О-о-о! О-о-о! У-у-у! Тепло! Тепло!
Неожиданно раздается щелчок: кто-то пытается открыть дверь. Дверь не поддается, и человек снаружи нетерпеливо дергает за ручку. Должно быть, это кто-то из членов семейства: в их манере везде входить без стука.
– Тут занято! – Я торопливо поднимаюсь на ноги и смотрю на себя в зеркало. Прическа и макияж на удивление остались нетронутыми, только губы немного потрескались от мороза, да еще на лбу выступил холодный пот.
Снаружи раздается настойчивый стук. Ха, вот ведь кому-то приспичило!
– Да-да, уже выхожу! – Взяв с полки аккуратно сложенное полотенце, я наспех промакиваю им лоб и, улыбаясь как можно беззаботней, наконец открываю дверь.
За дверью стоит Ли Бонхве и ошарашенно смотрит на меня.
– Прошу прощения, мне срочно нужно было в туалет, а там столько народу…
– Ты что тут делаешь? – Неожиданно перейдя на «ты», он смотрит на меня враждебно. – Ты что там делала одна? – продолжает он, заглядывая мне за плечо.
У нас дома бывает, что бабушка подолгу засиживается в туалете, и тогда мама ведет себя точно так же. Она потом еще идет проверить, не испачкала ли там бабуля стены.
– Ну, я там была по большой нужде, зачем же еще? – Я, которая всего мгновение назад со стоном каталась по полу, сейчас стою и дерзко улыбаюсь. – А вы-то сами что здесь делаете? Мужской туалет вон там…
Повернув голову в ту сторону, где, по моим расчетам, должен быть мужской туалет, я вдруг понимаю, что нахожусь вовсе не в чайной комнате, где госпожа президент вручила мне брошь, а в чьей-то спальне. Вдалеке стоит огромная кровать, на которой можно поместиться вчетвером, а рядом с ней кожаное кресло.
– «Вы»?!
– Что-что?
– Ты что, меня сейчас на «вы» назвала?
А, точно, чуть не забыла.
– Разве, Ваше Величество?
Стараясь казаться беззаботной, я смеюсь излишне громко, и поднятая в крутом изгибе бровь Ли Бонхве поднимается еще выше. Мой смех сам собой обрывается, и, опустив голову, я едва заметно киваю.
– Пожалуй, мне пора! Ваш туалет свободен, желаю хорошего отдыха, Ваше Величество!
Повернувшись, я решительно направляюсь к двери, но черный ботинок Ли Бонхве вдруг преграждает мне дорогу.
– Ты вламываешься в мою спальню, а теперь думаешь, что можно просто улизнуть, пожелав мне хорошо отдохнуть в туалете? – Он хмуро смотрит на меня сверху вниз. – Кстати, почему ты хромаешь?
– Что? – Я даже не знаю, с чего начать рассказ о потерянной туфле, и говорю первое, что приходит в голову: – Мне что-то нехорошо.
И тут я не вру. Я впервые в жизни чувствую себя такой больной, что даже боюсь потерять сознание. Мое холодное дыхание вдруг становится очень горячим, и каждый вздох обжигает ноздри, словно огнем. Мысли путаются, и при всем желании я неспособна почувствовать ни малейшего сожаления по поводу вторжения в чужую спальню. Все, что мне сейчас нужно, – это отдых, хотя бы совсем недолгий.
Как во сне, я устремляюсь к мягкой кровати, к которой меня тянет, словно магнитом. Только посмотрите на это белоснежное одеяло, оно будто покрыто взбитыми сливками и так и манит меня поскорее улечься.
Ли Бонхве с негодованием хватает меня за руку и вдруг ужасается:
– Ты почему такая горячая?
– Я же сказала…
Я опускаюсь на белое воздушное одеяло, и вторая туфля падает на пол.
Любовь и доверие
Тук-тук.
Я открываю глаза, проснувшись от стука в дверь. На этот раз звук уже не такой яростный. Между тем я сейчас неспособна пошевелить и пальцем.
Тук-тук.
Я хочу ответить, но из груди вырывается лишь сдавленный стон.
– Я вхожу. – Надо мной склоняется встревоженное лицо какой-то женщины. На ней черный, идеально сидящий костюм, а темные короткие волосы гладко зачесаны назад. – Хэри, вы меня узнаете?
Кто же это такая… Я точно ее где-то видела.
– Меня зовут Ю Чонвон, я телохранитель Его Величества Ли Бонхве. Вы помните меня?
Она машет рукой у меня перед носом, видимо думая, что я не узнаю ее из-за того, что еще недостаточно пришла в себя.
Наконец я вспоминаю, кто она такая. Личная охранница наследника дома Ли, она повсюду тенью следует за ним и часто появляется в кадре рядом с Ли Бонхве, сверля окружающих взглядом, словно коршун.
– Вы сможете встать? Бал уже закончился, если вас долго не будет на месте, это может вызвать подозрения и ненужные разговоры.
Поддерживая меня сзади, она помогает мне сесть.
– Сколько я проспала?
Силы так и не вернулись, но по меньшей мере мне больше не кажется, что я прямо сейчас умру.
– Вы спали около часа. У вас сильный жар.
Госпожа Ю подкладывает мне под спину мягкую подушку и помогает на нее облокотиться, затем поднимает с пола и аккуратно ставит на одеяло рядом со мной маленький столик.
– Его Величество велел позаботиться о вас. Он сказал, вас сильно лихорадит.
На столике появляются бутылка с водой и маленький стеклянный пузырек размером с большой палец. Похоже, госпожа Ю в курсе всех дел Ли Бонхве.
– Должно быть, вы перенервничали, ведь сегодня для вас особенный день. – Добродушно улыбаясь, она открывает бутылку с водой. Она права, я в жизни так не нервничала, как сегодня. – Его Величество сам принимает это лекарство, так что глотайте смело.
Я кладу в рот три таблетки разного размера и цвета и запиваю водой. Госпожа Ю, посмотрев на часы, протягивает мне руку.
– У нас есть минут десять, чтобы выйти к гостям.
С ее помощью я с трудом поднимаюсь с кровати, но чувствую себя уже гораздо лучше.
– Позвольте, я помогу привести в порядок ваше платье.
Пока госпожа Ю со всех сторон оправляет и взбивает подол моей юбки, я улучаю момент, когда она не видит, чтобы поправить парик. К счастью, он по-прежнему крепко сидит на своем месте.
– Скажите, Его Величество не сильно на меня рассердились?
Если честно, я и подумать не могла, что в такой ситуации Ли Бонхве способен отправить ко мне свою приближенную, не говоря уже о лекарстве. Помня его разъяренный взгляд, я бы нисколько не удивилась, если бы он велел просто положить меня на носилки и вышвырнуть на улицу. Госпожа Ю, расправляя мое платье сзади, тихонько посмеивается, будто вспомнив о чем-то забавном.
– Конечно же, Его Величество были рассержены. Ведь вы стали первой гостьей в его спальне, если не считать членов семьи или приближенных.
Ю Чонвон живет в этом доме и присматривает за Бонхве с тех пор, как ему исполнилось четыре или пять, должно быть, он для нее все равно что племянник, тем не менее похоже, она давно привыкла к установившейся между ними дистанции, которая чувствуется и в ее речи, стоит ей заговорить о нем.
– Неужели он назвал меня гостьей?
– Ах нет, если совсем точно, он сказал следующее: «Там ко мне в комнату вломилась эта полоумная актрисулька, кажется, у нее жар, дай ей что-нибудь от простуды, как пойдешь будить».
– Поло… Полоумная актрисулька?
В ответ госпожа Ю лишь пожимает плечами, давая понять, что и так уже рассказала больше, чем мне следовало услышать.
– Ну что, давайте пойдем потихоньку? – С этими словами она аккуратно ставит на пол передо мной пару моих стеклянных туфель.
– Ой!
– Что такое?
– Нет-нет, все в порядке.
Откуда они здесь взялись?
– Хэри, скажите, так как же вы умудрились сюда попасть? – Ее взгляд тут же становится напряженным, она явно тревожится за своего господина.
– Честно говоря, я и сама толком не знаю. Я просто бежала без оглядки.
Улышав мой ответ, Ю Чонвон слегка сдвигает брови.
– Бежали? Но зачем?
– Я тут слегка повздорила с одним парнем. А так как чувствовала себя неважно, мне не хотелось продолжать конфликт. Тогда я решила сбежать, а он за мной погнался.
Госпожа Ю поддерживает меня под руку, и мы выходим в неосвещенный коридор.
– В те дни, когда в особняк съезжается много народу, мы выключаем свет в коридорах, ведущих в те части дома, которые хотели бы оставить для гостей закрытыми.
Помня, как сама недавно бежала очертя голову по этим темным коридорам, я не нахожусь, что ответить. Госпожа Ю спускается по лестнице на шаг впереди, но вдруг поворачивается ко мне:
– Так это он заставил вас сюда войти, а сам гнался следом?
Несмотря на то что на ногах у меня туфли на высоком каблуке, а госпожа Ю стоит на ступеньку ниже, когда она поворачивается ко мне, наши глаза оказываются на одном уровне.
– Кто же этот негодяй? – В ее голосе сквозит нарастающее раздражение. – Будучи приглашенным на прием в честь новых актеров Сноубола, он осмеливается разгуливать по дому, совать свой нос куда не следует… Скажите, кто же этот наглец?
При этих словах она хрустит пальцами, словно готова сию минуту найти и схватить нарушителя правил дома. Отчего-то я чувствую себя нашкодившей первоклашкой, которая пытается оправдаться перед учительницей.
– Честно говоря, не знаю. Он меня напугал, и я спряталась в темном коридоре.
– Новые актеры вам не ровня, Хэри. Само собой, вам тоже следует быть сдержанней и впредь не поддаваться соблазну расположиться в спальне Его Величества.
Бросив мне эту шпильку, она снова продолжает путь вниз по лестнице.
– Да, простите меня. Обещаю, это больше не повторится, – отвечаю я со смущенной улыбкой.
Мы с госпожой Ю минуем пролет за пролетом, и я вдруг понимаю, что, пока блуждала в лабиринтах этого дома – от подземной тюрьмы до спальни Ли Бонхве, расположенной на третьем этаже, – мне ни разу не пришлось подниматься по лестнице. Что представляют собой эти зеркала, через которые я проходила? Подъемники, созданные по новейшим технологиям? Значит ли это, что та, другая тюрьма, которую однажды представят телезрителям, связана с этим домом?