ия дочери, а Ко Санхи продолжала его тайно любить и долго после его смерти никак не могла прийти в себя. Ей было так тяжело, что даже присматривать за новорожденной она не находила в себе сил. Хэри осталась единственной дочерью человека, которого ее мать любила до безумия, и была очень похожа на отца – так почему Ко Санхи оказалась неспособной ее полюбить?
Я молитвенно складываю ладони и закрываю глаза, точь-в-точь как раньше это делала Хэри. В день своего рождения Хэри молилась за отца, я же решаю, что помолюсь за нее.
«Желаю тебе упокоиться с миром».
Сегодня ей исполнилось семнадцать. А в следующем году в этот самый день она сделает важное объявление о том, что намеревается покинуть Сноубол.
Прежде чем открыть глаза, я думаю еще кое о ком.
«С днем рождения, Чон Онги! С днем рождения, Чон Чобам!»
Я представляю себе, как Онги впервые в жизни в одиночестве задувает свечи на праздничном торте, который мама каждый год заказывает в Сноуболе. Рядом с Онги мама и бабушка. Они радостно смеются и хлопают в ладоши. На лице моем появляется легкая улыбка, и я открываю глаза.
– Спасибо вам всем за поздравление!
Готовясь выйти из дома, Ко Рим воодушевленно произносит:
– Ну что, пойдемте смотреть, как Прия снова станет чемпионкой!
Прия Марабан – любимая биатлонистка Ко Рим. В прошлом году она завоевала первое место на чемпионате, и многие ожидают, что и в этом году эта спортсменка сможет без труда подтвердить свой титул.
– Ну нет! В этом году первой придет Чон Сахен! – Я подтруниваю над Ко Рим, упоминая биатлонистку, за которую болеет Хэри, да и я тоже.
Ко Уйо тычет пальцем под огромную елку, установленную в гостиной.
– А как вернемся, распакуем подарки!
Гора рождественских подарков такая высокая, что загораживает телевизор. В этом нет ничего необычного. Гостиная Хэри выглядит подобным образом каждое Рождество.
Ко Рим от радости хлопает в ладоши.
– Как здорово! Будем всю ночь распаковывать подарки и смотреть повтор чемпионата!
В этот самый момент комнату освещают странные лучи, как от школьного проектора. Лучи, словно от поисковых прожекторов, бродят по полу, стенам и потолку, перекрещиваются и снова расходятся, образуя замысловатые узоры. Этот необычный свет испускают установленные повсюду камеры. Все это длится секунды три, затем раздается стрекотание, которое так же неожиданно прерывается, а вместе с ним гаснут и лучи света.
Сегодня утром госпожа Ча Соль рассказала мне еще несколько важных фактов о Сноуболе, о которых забыла упомянуть раньше. Один из них не мог меня не обрадовать.
– Ежедневно до трех раз в сутки ты будешь слышать необычное стрекотание. Происходит это без предупреждения. В такие моменты проводится техническая проверка видеокамер, а отснятый материал отправляется в хранилище данных. Минут через десять звук раздастся снова, после чего запись возобновится.
В наших учебниках и журнале «Телегид» об этом ничего не написано.
– А я думала, камеры Сноубола работают двадцать четыре часа в сутки.
– Город разделен на три квартала, и технические перерывы в работе камер происходят в каждом из кварталов поочередно. Таким образом, в целом видеозапись в Сноуболе действительно ведется двадцать четыре часа.
Как бы там ни было, это означает, что у актеров три раза в день есть по десять свободных минут, чтобы отдохнуть от съемок.
– Главное, что в такие моменты необходимо исключить разрывы при монтаже. Нужно запомнить, в какой позе ты находилась, и, как только камера вновь заработает, надо снова ее принять, продолжив действие, которое совершала.
Все члены семьи расходятся по своим комнатам, вслед за ними я тоже спешу подняться в комнату Хэри и ложусь на кровать. Очень хочется снять парик, но в любой миг ко мне может заглянуть Ко Уйо или Ко Рим.
Тр-р-р… Тр-р-р…
Неожиданно звонит телефон.
Глубоко вздохнув, я впервые в жизни отвечаю на телефонный звонок.
– Алло!
В трубке слышится сбивчивое дыхание и голос девушки произносит:
– Вы нашли замок?
– Что?
Девушка как будто от кого-то скрывается: она говорит очень быстро, в то же время стараясь соблюдать осторожность.
– Когда найдете коробку с замком, спрячьте ее там, где никто не сможет найти…
– Что вы сказали?
До того, как я успеваю договорить, девушка отключается. Должно быть, она поняла, что ошиблась номером, но времени извиняться у нее не было.
Я опускаю трубку и вновь прикладываю ее к уху, но слышу лишь короткие гудки.
– Что это было?
Мой первый телефонный разговор прошел не слишком удачно. Раздосадованная, я тереблю трубку в руке.
Если бы я и вправду была Хэри, то вчера обязательно дала бы Юджин свой номер. Тогда бы эта болтушка наверняка мне сегодня позвонила.
Копируя Хэри, я прижимаю телефонную трубку к уху плечом и, вытянув перед собой обе руки, любуюсь ногтями.
– Алло! Да, это я… – бормочу я себе под нос, притворяясь, будто разговариваю по телефону.
– Так тебе вчера удалось потанцевать с милашкой Бонхве?
Я меняю позу, и трубка выскальзывает.
– Ой, прости, что ты только что сказала? – переспрашиваю я, вернув ее на место.
Теперь я делаю вид, будто крашу ногти.
– А, точно! А где ты, говоришь, живешь? Может, завтра встретимся и вместе пообедаем?
Прижимая к уху безмолвную трубку, я тихонько хихикаю.
Я стараюсь подражать телефонным разговорам, которые видела по телевизору, но тут вспоминаю, как мы с Онги когда-то играли в телефон, приложив к уху стаканы.
– Эй, Онги! Ты сегодня не опоздал? Весело отметил день рождения?
Может быть, оттого, что телефон настоящий, у меня и в одиночку получается неплохо. Наверное, это потому, что трубка такая гладкая и ее удобно прижимать к уху.
Я падаю на кровать, на мягкое одеяло. Еще немного подержав трубку возле уха, я возвращаю ее на место и заворачиваюсь в одеяло, оставляя снаружи только голову. Солнечный свет золотит потолок, выкрашенный в сочный зеленый цвет.
Моя комната.
Я лежу на кровати в собственной комнате, о которой мечтала с семи лет, и представляю, какой могла бы быть моя жизнь, сложись она по-другому. Слова режиссера Ча Соль всплывают в моей памяти: он тоже все время искал повод оставаться несчастным, и сколько бы его ни убеждали перестать терзать себя, толку было мало.
Что, если бы я и вправду была Хэри? Наверное, я бы нашла способ избегать общения с бабушкой – уж больно скверный у нее характер – и с матерью, один взгляд которой наводит на меня ужас. Я бы нашла способ избавиться от всего, что доставляет мне неприятности.
На душе у меня заскребли кошки.
Если бы я была Хэри, я бы точно не стала убивать себя.
Сериал без сценария
Прибыв на гору Чаымсан, где должен пройти финал чемпионата, мы с восхищением любуемся открывшимся перед нами пейзажем. Величественный вид на крутые склоны и бескрайние вековые снега по-настоящему завораживает. Гора Чаымсан находится на границе Сноубола и мира за его пределами, поэтому здесь гораздо холодней, и это место идеально подходит для проведения состязаний по биатлону.
Ко Мэрён радостно смеется, увидев у входа на канатную дорогу госпожу президента.
– Госпожа президент, вы вчера были просто великолепны!
– Спасибо! Я услышала множество комплиментов костюму, который вы для меня сшили.
– Ну что вы, госпожа президент, вы прекрасны в любом наряде!
Обменявшись любезностями с Ко Мэрён, госпожа Ли Бонён наконец обращается к нам:
– Желаю вам от души насладиться сегодняшним состязанием! Увидимся позже!
– Как, вы не едете с нами? – ошарашенно спрашивает Ко Мэрён. Она-то предвкушала, как будет смотреть игру, сидя рядом с госпожой президентом.
Корпорация Ли Бон является спонсором чемпионата, и госпожа президент каждый год наблюдает за ходом игры из ВИП-ложи, куда приглашают почетных гостей. Неудивительно, что вице-президента Ли Бонсим сегодня тоже нигде не видно.
– В этом году мы впервые пригласили в качестве почетных гостей такую большую семью. Поэтому я решила, что буду наблюдать игру со старта. – Госпожа президент отчего-то очень бледна. – Вас будут сопровождать мой зять и внук.
Госпожа Ли Бонён покидает нас и отправляется к стартовой линии, а мы, словно договорившись заранее, разбиваемся по двое: я оказываюсь в паре с Ко Уйо, так как мы вместе болеем за Чон Сахён, Ко Рим остается с Ко Сихван, поскольку они болеют за Прию, а Ко Мэрён объединяется с Ко Санхи, так как они хотят пообщаться поближе с мужем будущего президента.
– Прошу всех садиться. – Телохранительница Ли Бонхве, госпожа Ю, помогает нам занять места в кабинках подъемника.
Мы с Ко Уйо оказываемся в одной кабинке с Ли Бонхве, который, так же как и мы, собирается болеть за Чон Сахён.
Кабинки канатной дороги – это и есть наши ВИП-места. Мы можем выбрать номер определенного спортсмена, и тогда кабинка будет следовать за ним по ходу гонки.
– Ого!
Я не могу сдержать восторга: для лучшего обзора кабинка полностью сделана из стекла, прозрачный даже пол. Внутри установлен огромный диван в форме буквы П, оборудованный ремнями безопасности. Ли Бонхве садится по правую руку от меня и с бесстрастным видом пристегивается. На нем белый свитер с высоким горлом и черное бархатное пальто: выглядеть неброско – один из неукоснительных принципов, которых придерживаются все члены семьи Ли Бон. Впрочем, его лицо служит ему главным украшением.
– У-у-у-у!
Как только на огромном экране для трансляции состязаний появляемся мы с Ли Бонхве, зрители, сидящие возле старта и финиша, начинают восторженно шуметь. Ко Уйо тоже хочет покрасоваться перед камерой и придвигается ко мне вплотную. Он давно не получал приглашения на публичные мероприятия, организованные медиакорпорацией, поэтому сегодня как следует потрудился над своим внешним видом: помимо обычного пирсинга в носу, в ухе у него любимая жемчужная серьга Ко Рим, а на руке бриллиантовый браслет, который он неделю назад выпросил у Хэри.