Ко Уйо, сидящий рядом со мной и занятый распаковкой коробки с подарком, спрашивает с неподдельным интересом:
– Мам, а когда ты жила во внешнем мире, сериалы Сноубола и правда были такими интересными?
Сгребая обрывки оберточной бумаги с пола, Ко Мэрён отвечает:
– Что толку наблюдать за чужой красивой жизнью? Главное, чтобы собственная жизнь была сытой и благополучной.
– Если бы меня сейчас заставили всю оставшуюся жизнь бегать в колесе, я бы лучше умерла, – добавляет Ко Рим. Она сидит за столом у складного зеркальца, любуясь новым ожерельем с сапфиром, которое получила в подарок на Рождество.
От ее слов у меня внутри все холодеет, а в голове звучит голос госпожи Ча: «Я помогу тебе стать режиссером. Но сначала ты должна помочь мне».
Мне хочется видеть свое будущее чуть более определенным. Трепет, который я испытала на стадионе, привлекает меня куда больше, чем работа по десять часов в день и бесконечное ожидание того момента, когда я наконец смогу отправиться в киношколу. Я не хочу снова возвращаться на электростанцию.
Но я не представляю, как рассказать об этом режиссеру Ча. Она ведь терпеть не может, когда я начинаю вести себя как Чобам.
– Эй, племяшка! Что это у тебя с лицом? Что-то стряслось? – Ко Уйо таращится на меня круглыми от волнения глазами.
– А? Что? – Сделав вид, что не понимаю, о чем он, я хватаю следующую коробку.
Мы уже открыли все подарки от родственников и друзей. А у входной двери ждет гора коробок от тех, кому нравится Хэри, или тех, кто хотел бы с ней поближе познакомиться. Хэри, чей день рождения приходится на Рождество, часто получает подарки от незнакомых актеров.
Я собираюсь открыть коробку, аккуратно упакованную в бумагу с изображением красноносого оленя Рудольфа, когда раздается телефонный звонок.
– Племяшка, это, наверное, тебе. Видать, еще кто-то новости посмотрел, – говорит Ко Рим, завистливо шлепая меня по руке. Я вижу, как за ее спиной Ко Санхи сосредоточенно листает кулинарную книгу, стараясь не смотреть на экран телевизора, где мелькает мое изображение.
Не выпуская из рук коробку, я взбегаю по лестнице на второй этаж.
– Алло!
Из трубки раздается голос Ча Соль:
– Я видела новости и прямую трансляцию. И мне не терпится вставить эти кадры в сериал!
Присев на краешек кровати, я осторожно спрашиваю:
– Это приглашение на свидание… Я правильно сделала, что приняла его?
Мне отвечает раскатистый смех:
– Ну конечно!
– Только я не знаю, как теперь быть…
Ча Соль отвечает мне, чуть помедлив:
– Хочешь сказать, ты никогда не была на свидании?
На минуту я сомневаюсь, как мне следует вести себя: как Чобам или как Хэри. Я вовсе не собираюсь признаваться, что еще ни разу не была на настоящем свидании. Но мне очень хочется ей напомнить, что во внешнем мире, где кроме школы и электростанции, пойти можно разве что к себе домой, устроить свидание – не такая простая затея.
– Нет, я не это имела в виду. – Вспомнив, что на первом этаже толкутся родственники Хэри, я понижаю голос. – Мне ведь когда-нибудь придется объявить о своем решении покинуть Сноубол. И чтобы зрители отнеслись к этому с пониманием, было бы неплохо показать, как постепенно менялось сознание Хэри.
Из трубки раздается заливистый смех:
– Так ты меня не обманывала? Оказывается, ты и вправду серьезно готовилась стать режиссером!
В голосе гопожи Ча я слышу восхищение. Однако это замечание заставляет меня вздрогнуть: выходит, я снова веду себя как Чобам.
– Нет, я не хотела…
– Ну что ты так разволновалась? Я ведь хотела похвалить тебя!
– Правда?
Ча Соль снова смеется.
– Думаю, теперь мы легко обо всем договоримся!
Нечто похожее она уже сказала мне сегодня утром: «Я рада, что ты не ведешь себя как побитый щенок. Кажется, теперь мы сможем договориться».
– У тебя ведь завтра ознакомительная экскурсия на телестудии?
– Да.
Такую экскурсию должны посетить все новые ведущие.
– Загляни ко мне по дороге. Я хочу с тобой кое о чем откровенно поговорить.
– Хорошо.
Коробка с оленем Рудольфом лежит у меня на коленях, я глажу пальцами блестящую упаковочную бумагу. Она гладкая, но при этом хрустит под пальцами, мне это нравится.
– Есть кое-что, о чем я хочу рассказать тебе завтра, но прежде мне нужно хорошенько подумать.
– Мне…
– Что-что? – переспрашивает Ча Соль.
– Мне тоже нужно вам кое о чем рассказать.
Не хочу возвращаться в этот ад со ступальными колесами…
– Что такое?
Спектакль еще не окончен, а я уже боюсь, что тот день не за горами…
– Не хочу говорить об этом по телефону…
– Я думала, ты там радуешься своему триумфу.
– Так и было до этого момента…
Я и сейчас чувствую трепет во всем теле от восторженного гула толпы.
– Тогда почему у тебя вдруг так изменился голос?
Ее ласковый тон вынуждает меня быть с ней откровенной:
– Просто мне вдруг стало грустно.
– Почему это?
Рука, только что гладившая оленя на упаковке, начинает медленно надрывать оберточную бумагу, будто помогая мне преодолеть нерешительность.
– Мне понравилось, что люди на стадионе ликовали, глядя на меня. Я в жизни не испытывала такого восторга. А еще я сейчас лежу поверх одеяла, и оно такое мягкое… Сегодня мне подарили кассетный плеер, и я все думаю о том, как буду слушать музыку и гулять вдоль озера возле нашего дома… И поэтому…
Госпожа Ча снова мягко смеется.
– Я понимаю, куда ты клонишь. – И продолжает, будто на протяжении семнадцати лет это я, Чобам, а не Ко Хэри была ее подопечной и она уже научилась читать мои мысли: – Не в моих силах сделать так, чтобы ты училась в киношколе. Я всего лишь читаю там лекции и не имею ни малейшего отношения к руководству.
– Да, я понимаю.
Стараясь не дать комку подкатить к горлу, я крепко сжимаю в ладони замок, висящий на подарочной коробке. Чтобы его открыть, нужно ввести комбинацию из четырех чисел, и я крепче стискиваю в ладони холодный металл.
– Но есть кое-что, что я все же могу для тебя сделать.
Госпожа Ча медлит. И пока длится эта пауза, мое сердце глухо стучит в груди, готовое вырваться наружу, и я закусываю губу.
– Я не могу сделать тебя студенткой киношколы, но я могу превратить тебя в Хэри.
– Что? – Я так сильно сжимаю трубку в руке, что костяшки моих пальцев белеют.
– Мы поговорим об этом завтра поподробней, но сейчас я хочу задать тебе всего один вопрос: как насчет того, чтобы навсегда остаться Хэри?
Мое сердце падает, шлепнувшись о холодный пол.
– Сегодня, когда я смотрела на тебя по телевизору, я кое-что поняла и решила, что хватит тебе быть временной заменой, потому что ты готова стать новой Хэри.
Мое отражение в зеркале сверлит меня взглядом. Что же ты делаешь? Почему не отказываешься?
– Это значит, что Чон Чобам должна исчезнуть?
– Вовсе нет! Твоя семья будет думать, что ты благополучно окончила школу и стала режиссером. Я буду по-прежнему помогать твоим родным, заверив, что это финансовая поддержка, которая положена семьям актеров и режиссеров. Если захочешь, сможешь встречаться с ними время от времени в каком-нибудь отдаленном месте.
Лучше и не придумать – убеждает меня девушка в зеркале.
Я в телестудии, расположенной на последнем этаже башни SNOW TOWER, где также находится и квартира режиссера Ча Соль. Меня сопровождает продюсер Ли Дам, она идет на шаг впереди, неся в руках складной деревянный стул.
– Здесь у нас тесновато, но прошу вас отнестись с пониманием. Все-таки места для зрителей в новостной студии изначально не предполагались.
Я думаю о предстоящем разговоре с режиссером Ча и, отвлекшись от своих мыслей, поспешно улыбаюсь и заверяю Ли Дам, что все в порядке.
Госпожа Ча просила меня зайти к ней до визита на телестудию, но в последний момент сообщила, что ей нужно съездить в больницу и что она ждет меня после окончания прямого эфира. Мне стоит еще раз как следует подумать о ее предложении. Так как насчет того, чтобы навсегда остаться Хэри?
Продюсер Ли Дам ставит стул у главной камеры, отодвигая ногой клубок проводов, валяющихся на полу.
– Можете садиться сюда. Ни в коем случае нельзя допускать посторонних звуков, так что не вздумайте кашлять или скрипеть стулом.
– Хорошо, спасибо.
Усевшись, я задираю голову. Мы находимся в квадратном помещении со стеклянными стенами, высотой в два этажа.
– Студия новостей вон там.
За стеклом я вижу репортеров, поглощенных работой, наконец и они замечают меня и небрежно приветственно машут. Помахав им в ответ, я склоняюсь к монитору и рассматриваю выведенное на него изображение с камеры – павильон новостной передачи. Двое ведущих сидят за столом на фоне надписи NEWS 9 и сосредоточенно просматривают свой текст. На секунду меня посещает странное чувство, будто я гадалка, которой известно будущее. Оба ведущих вместе с продюсером Ли участвуют в съемках сериала, и их отношения весьма запутанны – настоящий любовный треугольник. Моя семья смотрит этот сериал. Помню, мы шутили, что в их ситуации единственный выход – жить всем вместе, и шутка эта не так уж и далека от правды.
– А господин Фрэн еще не пришел?
– Он появится за пять минут до начала прогноза погоды, так что придется подождать. Он будет здесь в девять сорок пять.
Ли Дам рассказывает мне, как тут все устроено, хотя ни для кого это не секрет. Павильон новостей и программы прогноза разделены стеной, и оба расположены на одной платформе, которая может поворачиваться на триста шестьдесят градусов.
– С дикторами я вас тоже познакомлю после эфира. Сейчас их лучше не беспокоить.
Ли Дам бросает влюбленные взгляды на диктора по фамилии Пак, и меня так и подмывает ей все рассказать. Ведь диктор Пак изменяет Ли Дам со своей коллегой по новостному павильону! А та, в свою очередь, была подругой Ли Дам еще с тех пор, когда они жили за пределами Сноубола.