Конечно, мне самой судьбой было назначено стать всеобщей любимицей и милашкой Ко Хэри. Но только вовсе не обязательно идти у судьбы на поводу.
На кой черт мне становиться Ко Хэри? Я – Мён Сомён, и меня это полностью устраивает!
Невозможно свалить всю вину на Ча Соль за то, что она меня использовала. Это было и мое решение. В конце концов, я согласилась помогать ей, потому что в глубине души мне этого хотелось.
Я верила, что если займу место лучшей в мире актрисы, то сама стану особенной. Из-за этой дурацкой уверенности я и наделала столько глупостей.
– Фух! – С тяжелым вздохом, будто долго не могла решиться, Синэ произносит, тыча в меня пальцем: – Ну, раз Чобам вдруг решила быть до конца откровенной, то и я хочу кое-что сказать.
– Да что там у вас происходит? – раздается у меня в ухе голос Ча Хян.
– Я согласилась участвовать в этом разоблачении, потому что надеялась получить моральную компенсацию. Да, вот такая я меркантильная!
– Ну что ж, можете высказать все, что пожелаете, – снова произносит Ча Хян со смехом.
– Я не умею говорить так же эффектно, как Сомён, или так же красиво, как Чобам. Сказать по правде, я не раз сталкивалась с несправедливостью. Всю мою жизнь отец подозревал маму в измене и не давал ей покоя, она же не знала, как доказать, что ни в чем не виновата. Это было ужасно! Когда я обо всем вспоминаю, меня начинает трясти от злости. – Синэ говорит, тщательно выбирая слова. – Я не знаю, сколько еще таких же, как мы. Должно быть, кто-то из двойников Хэри прямо сейчас смотрит эту трансляцию. Наверняка в эти минуты вы испытываете смешанные чувства. – Она продолжает с усилием: – Давайте встретимся. Давайте объединимся и все исправим. Ча Квибан и Ча Соль должны отплатить нам за то, что они сделали с нашими жизнями.
Синэ заканчивает свой монолог и облегченно выдыхает. Мы с Сомён смотрим на нее с уважением. Пожалуй, сейчас самое время завершить трансляцию.
– Это все, о чем мы хотели вам рассказать. Спасибо, что посмотрели этот эфир до конца.
– До конца три секунды… две… одна… Стоп.
При этих словах Ча Хян красная лампочка прямой трансляции гаснет.
Пэ Сэрин безучастно смотрит в потолок, Ли Бонхве еще какое-то время рассеянно глядит на меня и уходит.
Пока полиция заодно со службой спасения ломает дверь, мы стоим, держа друг друга за руки.
У наших жизней больше нет назначения. Моим грандиозным планам на будущее пришел конец. Но вместе с тем на душе стало легче. Мне интересно, каким будет мое завтра. Больше не нужно подстраиваться под чужие ожидания, не нужно скрывать, кто я на самом деле. Завтра и впредь я могу быть просто собой. От этой мысли мне становится легче.
Конец шестидесятого канала
Ча Соль сидит у окна комнаты для свиданий в голубой тюремной робе. На лице у нее играет легкая улыбка. Ее некогда ярко-оранжевые волосы стали темно-каштановыми, но благодаря этому взгляд тигриных глаз кажется еще более выразительным.
– Я не ожидала, что ты придешь меня навестить, – журчит ее голос в телефонной трубке.
– Знаете, кто я такая?
– Что?
– Вы узнали меня? – Мой сухой голос тоже звучит в трубке по другую сторону разделяющего нас стекла.
Ча Соль облокачивается одной рукой на прутья железной решетки.
– Если хочешь знать про Пэ Сэрин… Мне просто понравилось, как она стала справляться с ролью Ко Хэри, поэтому я решила, что больше нет необходимости заставлять тебя врать, – отвечает она с беззаботной улыбкой.
– По крайней мере, вам не удалось добраться до моей семьи.
Она смотрит на меня с непониманием.
– Вы ведь расправились с родными Чо Йосу, чтобы ей было некуда вернуться.
Ча Соль усмехается:
– Просто отправила их жить в другое поселение. Разве это такое серьезное преступление? Даже дом им нашла побольше.
Не удержавшись, я ударяю кулаком по стеклу.
– По вашей вине она думала, что ее родные погибли, и жила, мучаясь от чувства вины.
Листок из дневника Чо Йосу, который нашли в квартире Ча Соль, приобщили к делу в качестве вещественного доказательства. После того как экспертиза подтвердила, что почерк действительно принадлежит погибшей девушке, короткие выдержки из ее записок опубликовали в газетах.
– Я ни разу не говорила ей, что собираюсь как-либо навредить ее семье. Мне жаль, что она так решила.
– Думаете, это умаляет вашу вину?
Я просовываю в маленькое окошко, которое нас соединяет, первую страницу газеты. «Получит ли Ча Соль смертный приговор?» – гласит заголовок, напечатанный крупным шрифтом. Взглянув на него, Ча Соль внимательно читает содержание статьи. Автор пишет о самой первой девушке проекта «Ко Хэри» – той, чьей биологической матерью была Ко Санхи и которой с самого начала принадлежало это имя. Автор статьи предполагает, что строгость приговора, который получит Ча Соль, будет напрямую зависеть от того, жива Ко Хэри или нет.
Ча Соль врет, не меняя выражения лица:
– Она пропала. Мне самой хотелось бы знать, где она сейчас.
– Вы собираетесь врать до конца?
В своей статье журналист утверждает, что если выяснится, что Ко Хэри просто исчезла, то Ча Соль избежит смертной казни.
Суд отказался рассматривать обстоятельства гибели Купера Рафалли. Мы с Ча Хян не являемся резидентами этого города, поэтому по закону нас нельзя было пригласить свидетелями, равно как и привлечь к ответственности. Единственное, что нам могли вменить, так это незаконное вторжение в пределы города.
Вдобавок ко всему Ча Квибан оказался прикован к постели, и, разбитый параличом, он даже не приходил в сознание. Поэтому Ча Соль постаралась свалить всю вину на него.
– Есть доказательство, что вы говорили Ча Хян о том, что сами уладили все проблемы с Хэри.
Как бы там ни было, полицейским не удалось найти ни тела Хэри, ни орудия убийства, ни каких-либо улик, подтверждающих вину Ча Соль.
Не глядя мне в глаза, Ча Соль отвечает:
– Я не смогла рассказать сестре правду. Дед настоял на том, что сам решит, как поступить с Хэри. И мне пришлось согласиться. Мне пришлось соврать Ча Хян.
– Прошу, расскажите всю правду! Где она сейчас? Вы отвезли ее во внешний мир и убили?
– Если бы это было так, камеры Сноубола засняли бы нашу дорогу к самолету.
Скомкав газету, я теряю терпение и ударяю кулаком по стеклу.
– Ты ведь и сама знаешь, что записи городских видеокамер не могут использоваться в качестве доказательства вины в суде. Поэтому я спрашиваю у тебя!
Хотя проект «Ко Хэри» – неординарное преступление, непохожее на обычную кражу или убийство, тем не менее это не означает, что для него можно сделать исключение. Основа правопорядка в Сноуболе – это проклятый принцип всеобщей справедливости, который не только призван обеспечить для всех равные возможности, но и не дает никому каких-либо привилегий. «Видеозаписи, полученные с камер Сноубола, не могут использоваться при проведении расследований или в качестве доказательства в суде». Обойти этот пункт закона невозможно. «Мы клянемся, что никогда не будем претендовать на роль Большого Брата», – заявила госпожа президент Ли Бонён, а это значит, что корпорация «Ли Бон» сделает все для того, чтобы видео, полученные с камер наблюдения Сноубола, не могли использоваться в чьих-либо интересах, помимо производства сериалов.
Кроме того, поскольку актриса Ко Хэри больше не имела права на существование, к чему мы приложили все усилия, не существовало и режиссера, который увидел бы ее записи с камер. А это означало, что теперь никто не мог узнать, где она сейчас находится.
– Я, конечно, не раз думала, что раз Ко Хэри нашлась достойная замена, от нее следует избавиться. Но получилось само собой. – Произнося эти немыслимые слова, которые едва ли осмелилась бы произнести в суде, Ча Соль избегала смотреть мне в глаза. – Думаю, она сама обо всем догадалась и решила сбежать.
– Ты врешь.
– Последнее, что я видела, – это видеозапись, на которой она уходит в дремучий лес, где уже нет камер.
– Дремучий лес? Ты говоришь о запретной зоне?
Она медленно кивает, а я тут же вскакиваю с места. Если рассказать об этом полицейским, возможно, они смогут найти ее следы.
Перед тем как покинуть комнату для свиданий, я наклоняюсь к стеклу и пристально смотрю в глаза Ча Соль:
– Ты убийца. Ты погубила множество жизней, а еще больше жизней разрушила.
Ее взгляд затуманивается. В нем сквозит одиночество.
– Я всего лишь хотела изменить мир. И хотела сделать это вместе с вами.
Я не могу удержаться от злой насмешки.
– Да кто ты такая? Кто ты такая, чтобы менять этот мир? Кто позволил тебе втягивать нас во все это?
Глядя на меня, Ча Соль нервно смеется.
– Выходит, тебе тоже не нравится подчиняться чужим указаниям. Теперь я вижу, как вы похожи.
– Что?
– Попробуй понять сама. Но как бы не оказалось уже слишком поздно.
– Что ты такое несешь?
Но, рассмеявшись мне в лицо, она больше ничего не отвечает.
Я гляжу ей в глаза еще несколько мгновений и выхожу из комнаты для свиданий.
Суд постановил отправить во все леса в пределах Сноубола десятки дронов с камерами. Корпорация «Ли Бон» поддержала это решение и посодействовала его исполнению. Но никаких следов Ко Хэри обнаружить так и не удалось.
Шестидесятый канал, по которому шла трансляция шоу Ко Хэри, прекратил свое существование. Теперь, выбирая на пульте шестьдесят, зрители во внешнем мире видели перед собой лишь черный экран. А если нажимали кнопку последовательного переключения каналов, то с пятьдесят девятого попадали сразу на шестьдесят первый.
Удаляя канал Ко Хэри, руководство корпорации стремилось сделать так, чтобы все как можно скорее вернулось на свои места. Запись эфира, где мы разоблачили преступный проект, повторно показали на следующий день в новостях, но после уже нигде не транслировали.
В тот день в студии рядом с нами присутствовали десятки актеров, включая Ким Чено и Тира Шваркеля. Но в их сериалы эти кадры не попали, поскольку закон запрещает показывать в сериалах изображения людей, не являющихся актерами.