Он соглашается со мной, мягко кивая в ответ:
– Однако есть и недовольные тем, как много вам было оказано внимания. Люди недоумевают, почему вы, не являясь актерами Сноубола, все еще продолжаете здесь находиться, на каком основании семья Ли Бон предоставляет вам жилье. Эти и подобные им претензии уже давно вызывают у нас беспокойство.
Остановившись, он поворачивается ко мне и достает из заднего кармана брюк несколько конвертов.
– Вот наглядное доказательство моих слов. И это лишь малая часть.
Я вынимаю из желтых конвертов листы и читаю. К моему удивлению, одно из писем прислала машинистка поезда с линии E. Она признавалась, что это в ее поезде мы ехали в Сноубол с целью совершить террористический акт. Ей пришлось провести вместе с нами целую неделю, и она заметила, что мы беспокоились исключительно о своем внешнем виде, не забывая ежеминутно поправлять макияж. Никого из нас не волновали печальные обстоятельства нашего появления на свет, и, более того, все наши разговоры сводились исключительно к материальной компенсации, которую мы так жаждали получить.
– Хм…
Выходит, машинистка, которая всю дорогу уделяла нам так много внимания, занималась тем, что подслушивала наши разговоры.
Указывая на письмо, которое я держу в руке, Ли Бонхве произносит:
– Похоже, эта девушка разъезжает на своем поезде от станции к станции и с каждым встречным спешит поделиться своим нелестным мнением о вас. Мы получили письма с подобными заявлениями из самых разных поселений.
Ли Бонхве рассказывает мне об обвинениях, которые люди выдвигают в наш адрес: все, чего мы хотим, – это деньги, а наши помыслы далеко не так чисты, как кажется. Нельзя, чтобы члены семьи Ли Бон позволили нам так просто улизнуть.
Я вздыхаю еще глубже. Безусловно, у нас тоже есть глаза и уши, и мы не можем не замечать, что происходит вокруг. Мы сами постоянно видим пикеты у здания суда. На плакатах много чего можно прочесть: «Двойники Ко Хэри нарушают законы Сноубола!», «Они должны быть преданы суду за незаконное пересечение границы и силовой захват телестудии!», «Ча Хян использует несовершеннолетних в своих целях! Требуем расследования!».
Собравшись с мыслями, я открываю рот.
– Именно поэтому мы хотели бы ответить на письма.
– Ответить?
– Нам нужна возможность выступить на телевидении, чтобы люди нас выслушали. Чтобы у них не осталось причин осуждать нас, опираясь на слухи или чьи-либо догадки.
– Я думал, вы хотите побыстрее уехать отсюда.
– Да, сначала мы хотели этого.
Мама прислала мне письмо, в котором написала, что в тот день смотрела наше выступление в прямом эфире вместе с бабушкой. Когда я появилась на экране вся в крови, бабушка ткнула пальцем прямо в мое изображение и спросила, что за напасть случилась с ее деткой. Некоторые строчки хранили следы высохших маминых слез. А в последнем предложении она говорила, что любит меня и очень скучает.
Прочитав письмо, я решила, что хочу вернуться домой как можно скорее.
– Но если мы уедем, оставив все как есть, то одни люди будут относиться к нам с жалостью, как к невинным жертвам, другие – наоборот, как к коварным мошенницам, которых обуяла жажда наживы. Мы же хотим остаться здесь до тех пор, пока суд не завершится, и сделать все, что от нас зависит, чтобы исправить ситуацию.
– То есть вы хотите рассказать людям еще больше о себе и о своем прошлом? – переспрашивает Ли Бонхве.
Глядя ему в глаза, я отвечаю:
– Верно. Я уже все обдумала. И рассчитываю, что ты поможешь мне пригласить в Сноубол людей, которые хорошо нас знают и могли бы рассказать о нас. Скажем, по три гостя для каждой из нас…
Он делает вид, что восхищен моей дерзостью.
– Пригласить сюда гостей из внешнего мира? Далеко же идут твои планы. Кто тебе сказал, что такое вообще возможно?
– Ты что же, ничего не слышал о нашем плане? – спрашиваю я с ехидной усмешкой. – Я думала, телохранители давно пересказали тебе его в общих чертах!
Я скрещиваю руки на груди, а Бонхве, слегка смутившись, решает увести разговор в сторону:
– Запланировать съемки передачи с вашим участием невозможно, ведь вы не актеры.
– Ну, если внести ряд дополнений и сделать передачу не такой, как обычные сериалы, то, наверное, это не составит большой проблемы.
– Не понимаю, о чем ты, – произносит Ли Бонхве, а я стою перед ним, уверенная в успехе, точно настоящий режиссер.
– Пусть это будет программа, которую смогут смотреть не только люди во внешнем мире, но и жители Сноубола.
Если я этого добьюсь, то разом отвечу и на все полученные письма, и скажу слово в свою защиту перед людьми, устраивающими пикеты перед зданием суда. Помолчав немного, я продолжаю:
– Позвольте нам самим выбрать, кого пригласить из внешнего мира на съемки передачи. Пусть режиссером будет Ча Хян, а вы подготовите расписание трансляций.
Выслушав эти, казалось бы, стандартные условия, которые применяются к любым шоу Сноубола, Бонхве делает вид, что очень удивлен, и изящно приподнимает одну бровь.
– Если ситуация с проектом «Ко Хэри» разрешится и зрители получат ответы на все вопросы, это поможет администрации Сноубола вернуть доверие граждан.
Я смотрю на него с беззаботной улыбкой, но он, напротив, изображает на лице обеспокоенность.
– Ты ведь знаешь, что как только вы покинете этот особняк и окажетесь перед объективом телекамеры, то тут же потеряете все привилегии, которыми пользуетесь в данный момент?
– Я об этом догадываюсь.
– Что ж, я обсужу это с другими членами руководства корпорации и после сообщу о решении. Мы должны убедиться, что не возникнет юридических несоответствий.
– Хорошо.
В отличие от Бонхве, которого наш разговор явно обеспокоил, я шагаю к дому с нарочитой беззаботностью. Поравнявшись со мной, он молча идет рядом.
Я держу себя в руках, чтобы не задать еще один волнующий меня вопрос.
Прошлой ночью, пока не видели телохранители, я бродила по дому для гостей. Я пробовала тыкать пальцем в зеркала, но раз за разом наталкивалась на твердую поверхность. Я не знаю, удалось ли ему исправить неполадку, которая позволяла мне проникать сквозь зеркало, или же в гостевом доме все зеркала были самыми обычными. Так или иначе, мне пришлось ни с чем вернуться в постель. Лежа в кровати, я вдруг снова подумала о бесследно исчезнувшей и, возможно, погибшей Ко Хэри и вдруг вспомнила о месте, где видела тех, кто считается мертвым, но продолжает жить, – живых мертвецов.
– Что ж, я скоро дам тебе знать.
Проводив меня до двери, Ли Бонхве направляется к себе вместе с госпожой Ю. Глядя им в спины, я машу на прощание рукой и обещаю себе, что обязательно останусь здесь и отыщу ее.
Зная о смерти Хэри, я согласилась исполнять ее роль. За это я готова понести полную ответственность.
Я уже решила, как это сделаю.
Только бы ты была живаЭпилог
Со времени нашего разговора в саду прошло десять дней.
Корпорация «Ли Бон» объявила о запуске нашей телепередачи, призванной дать подробное объяснение всему, что произошло в Сноуболе в связи с проектом «Ко Хэри».
Пэ Сэрин, получив возможность снова появиться перед камерой, словно ожила. Сомён и Синэ не особенно хотели участвовать в дальнейших съемках, но были рады провести еще немного времени вместе. Главную виновницу нашего незаконного вторжения в Сноубол, Ча Хян, назначили режиссером нового шоу, и ее имя появилось в титрах.
Оставалось выбрать, кого бы мы хотели пригласить. Сомён так и не решила, кого ей позвать, а родители Пэ Сэрин наотрез отказались. К счастью, к Синэ приехали мама и одна из подруг. Они прибыли в Сноубол на два дня раньше назначенного дня, и у Синэ появилась возможность провести время в их компании. Корпорация «Ли Бон» позволила нам сделать еще одну попытку.
Я пригласила двоих. Одним из них был мой брат-близнец, который заставляет меня краснеть, едва спустившись с трапа президентского самолета:
– Эй, малышка, встречай братишку!
Нахмурившись, я делаю несколько шагов назад, но тут же хватаю Онги за руки и начинаю прыгать от радости.
При появлении второй моей гостьи Ча Хян, стоящая рядом, ахает. Но когда женщина приближается, заходится ликующим смехом:
– Чо Мирю, дорогая, как давно мы не виделись! Я так по тебе скучала!
Чо Мирю счастливо улыбается, глядя в глаза Ча Хян, а затем, обернувшись ко мне, произносит:
– Спасибо, что пригласили меня. Благодарю от всего сердца!
Я тоже улыбаюсь и жму ей руку. Ее взгляд стал гораздо уверенней, а рукопожатие крепче, чем в те времена, когда я встречалась с ней в родных краях.
– Ах, Чо Мирю, ты что, совсем по мне не соскучилась?
Мы с Чо Мирю поворачиваемся к Ча Хян и вдруг все дружно начинаем смеяться. Онги, который все еще с опаской относится к Чо Мирю, хлопает меня по плечу.
– А что, кроме нас с Чо Мирю, ты больше никого не пригласила?
– Да, пока что мне не удалось отправить приглашение последней гостье.
Говорят, это лето будет жарким, я буду ждать его, надеясь, что мы сможем провести его вместе.
Приложение 1
Даже если потребуется помощь убийцы
– Ми… Мирю.
Когда он произносит мое имя, его голос дрожит.
Но мне все равно. Я подхожу ближе и прикладываю к затылку Ли Чиёпа холодное дуло пистолета. Он поднимает руки вверх, а сам весь трясется от страха. Его глаза полны ужаса.
– Пр… Прости м-м-меня.
Из его ладони на стол выпадает колье, которое он собирался надеть мне на шею. Нарушая тишину, мимо дома проезжает машина, из ее окон раздаются рождественские песни.
Дрожа как осиновый лист, он клянется, что никогда не позволит себе переступить границы и попытается стать для меня просто другом. Я гляжу на стоящий на столе передо мной подсвечник, внутри него спрятана камера.
– Ча Квибану больше понравилось бы, если бы ты даже сейчас делал вид, что влюблен и переживаешь за меня.