Мисс Пилгрим страшно покраснела и подняла широко раскрытые глаза с раздражением и досадой.
— Ну, Лесстор!
— Все в порядке, Тини, — продолжал тот, игнорируя старлетку, — иди же сюда, покажи ей что за штучка у тебя между ног!
Но это не остановило Тини Мари; она промчалась мимо них по направлению к Б., только немного задержавшись, чтобы швырнуть одну ледяную улыбку преувеличенного безумия в эту парочку, весело спросив:
— Мою штучку? Которую из них?!
Она достигла кружка, где стояли Б. и Сид Крейссман, как раз тогда, когда последний заканчивал еще одну студийную байку сомнительного толка — теперь речь шла о постоянных кражах трусиков, подвязок, колготок, чулок и т. п. из уборной некоей знаменитой красавицы. Дорогостоящие предметы нижнего белья затем возвращались с грубо вырванной из них утолщенной ластовицей. После того как все предпринятые меры предосторожности не увенчались успехом («очевидно, это были интимные делишки» — саркастически заметил Сид, кашляя и вульгарно хохоча), девушку уговорили позволить пропитать стрихнином самые сокровенные части белья; развязкой истории стала внезапно сорванная массовая сцена с участием статистов: в разгар съемок электромонтер, известный просто как «Парень Эл», рухнул вниз головой с шестидесятифутового треножника, возвышающегося над съемочной площадкой, обрушившись на середину декорации с побагровевшим от действия яда лицом, из его отвердевшего члена било струей — и кусочек бежевой материи с рваными краями все еще торчал между сине-черными губами с выступившей на них пеной.
— Ну, как бы то ни было, — отметила актриса (по словам Сида), промакивая платком огромные наполненные слезами глаза, — по крайней мере бедняга не был паршивым гомиком! Чего нельзя сказать о некоторых присутствующих здесь слабаках! — добавила она, бросая уничтожающий взгляд на собственного партнера, которого доверчивая публика считала Дон Жуаном высшей пробы.
Когда Сид завершил анекдот, Тини Мари доскакала до задних рядов маленькой группы, повторяя свою безумную выходку с пальцами во рту и строя жуткие гримасы — на потеху одного или двух человек, которым невдомек были ее намерения, так как относились к ней как к любезной хозяйке — конечно, малость эксцентричной, но весьма неотъемлемой личности в колонии Малибу.
— Soiree cinematique! — визгливо закричала она Б. — Soiree du film blue![4] — И тщательно отработанным быстрым жестом указала на часть дома, где находилась комната для просмотра фильмов.
— Эй, это грандиозно, не так ли, Б.? — спросил Сид, подталкивая Бориса локтем и глупо ухмыляясь. — Я не видел ни одного уже две недели!
Борис кивнул.
— Кошмар, — произнес он почти беззвучно.
Soire cinematique состоял из набора типичных, ничего не выражающих идиотских половых актов — каждый продолжительностью в десять минут, без всякого сюжета, без всякого звука, без всякого огонька, без всего. Неприятные люди под резким безжизненным светом, преобладали все те же «чудо-кадры» с тыла или «чудовищные кадры», как восклицал все время Сид («Эй, вот приближается «чудовищный кадр». Спускай штаны!»), в которых ягодицы какого-то кретина вяло вонзаются в одурманивающее сладкое место девушки в черных чулках — почему-то больше похожее на выгребную яму. Последний из фильмов, как ни странно, оказался на порядок выше остальных; в нем показывали хорошо известную исполнительницу стриптиза из Техаса, фильм был в полном цвете, хотя и несколько вылинявший. Место действия — плавательный бассейн Беверли Хиллз, намечалась даже неуклюжая попытка создания сюжета. В начале шли субтитры: Она (бодро): «Послушай, как насчет того, чтобы нырнуть?» Он (с непристойным намеком): «Я бы не прочь нырнуть в тебя, бэби!» Затем быстрая смена кадров, вода, где они плавали обнаженными. Быстрый переход камеры на него, сидящего на краю бассейна, и на нее, по-прежнему находящуюся в воде, жадно сосущую его член.
— Эй, вода, конечно же, выглядит холодной! — с хриплым криком изрыгнул Сид.
Он (улыбаясь): «Мы немного развлечемся с тобой, сестренка — теперь я знаю, как тебе это нравится!» Быстрый переход кадра на спальню, где он набрасывается на нее в том же старом дурацком «чудо-кадре».
Б. был раздражен потерей времени.
— Как можно заставлять привлекательную девушку выглядеть столь скверно? — Сид прикинулся, что не понимает.
— Привлекательную? Ты хочешь эту девку — так получи ее. Эй, Эдди! — Крик был адресован реальному или воображаемому ассистенту, который якобы сейчас же добудет транспорт, шофера и т. д. Тини, изобразив недомогание, кинулась прочь, поманив за собой Бориса и Сида.
Из двенадцати доступных спален в доме (еще две были заперты) шесть имели зеркала на потолке над кроватями и на стенах, а четыре спальни были оснащены видеокамерами, скрытыми в стенах. Две же комнаты, в которых не было замаскированных камер, имели иное компенсирующее устройство: зеркала вдоль кровати состояли из двухстороннего стекла, которое позволяло видеть снаружи то, что происходило внутри — снаружи как раз находились те две комнаты, которые были закрыты. Именно в одну из этих комнат и вела их безупречная хозяйка — она шла впереди, с нелепыми широко раскрытыми глазами, приложив палец к губам — как знак преувеличенной предосторожности, и крадясь на цыпочках, прямо как маленькая девочка, перед рассветом пробирающаяся тайком к рождественской елке.
Тини осторожно отворила дверь, впустила их внутрь, жестами все время призывая к тишине, и предложила сесть на эймские стулья лицом к стеклянной панели во всю стену, которая, очевидно, была обратной стороной двухстороннего зеркала, стоявшего напротив кровати в смежной комнате. Затем она открыла блок управления и щелкнула выключателем. И тогда вначале как на настенной фреске, а потом как на телеэкране, с глубокой романтической задней подсветкой, возникли Лесс Хэррисон и две совершенно неотличимые девочки, шестнадцатилетние блондинки, прелестные как два бутончика — расположенные в таких сексуальных позах, которые, разумеется же, легче набросать схематически, чем описать. Сам Лесс лежал, вытянувшись, на спине, а две девушки сидели на нем верхом лицом друг к другу — промежность одной накрывала его член, промежность другой — его рот, в то же время сами девушки сплелись в страстном объятии, их тела и рты были крепко прижаты друг к другу, как присосавшиеся медицинские банки. Занимательная и живописная картина, почти остановленное мгновение, потому что в этот момент движение было едва заметно, девушки просто сидели, как будто во время какой-то экзотичной чайной церемонии. Но затем, по-прежнему слитые в глубоком, с закрытыми глазами поцелуе (две их светлые головки казались одной), они начали медленно извиваться… томно лаская друг друга, руками нежно прослеживая контуры лица, шеи, плеч, груди, живота, бедер. Из-за их поразительного сходства казалось, что девушка ласкает свой собственный образ в трехмерном зеркале. Самый низкий уровень нарциссизма, и Лесс Хэррисон внимательно следил за его отражением в стекле… в том же самом стекле, через которое с обратной стороны за ним наблюдало желающее развлечься трио. Лицо Лесса имело весьма странное выражение, потому что, стремясь наблюдать за девушками, но и не прекращая свою игру языком с клитором, он был вынужден скосить глаза вбок так, что это выглядело и эксцентричным, и гротескным.
В дополнение к реальному, живому визуальному образу зрителям была также предоставлена возможность услышать звуковое сопровождение того, что происходило в комнате… сопровождение, настолько усиленное, что самое легкое движение, вздох или дыхание было не просто слышно, а звучало подобно настоящим воплям боли и наслаждения. Один из микрофонов был установлен в ногах, другой точно в самом центре кровати, так что подлинная вязкость толчка, трение влажной поверхности тел могли быть услышаны так, как никогда раньше — вначале почти неузнаваемые, но затем, приходя в полную синхронизацию с изображением, и узнаваемые совершенно безошибочно.
— Эй, как это их так сняли, — сказал Сид, всегда рвавшийся показать себя экспертом, — что это, «Нигра Спешл»?
— Вероятно, А-Р семьдесят, — сказал Борис, — со специальной приставкой.
Сид кивнул.
— Иисусе, ты только послушай это! Как ее молоденькая щелочка причмокивает! Да другого подобного звука просто не существует!
Тини Мари, со своей стороны, тоже не оставалась без дела. Она металась по комнате, задрав юбку к поясу, и взбрыкивая в стиле канкана.
— Кто желает узнать вкус ложбинки на моем протезе?! — визжала она. — Кто хочет побывать у меня в самом легендарном местечке?!
Не получив ответа, она упала на колени напротив Сида и принялась грубо брать на абордаж его ширинку.
— О, Бога ради! — завопил он, отталкивая ее. — Дай мне досмотреть это шоу!
Тини ловко использовала свою боковую инерцию, чтобы нырнуть между ног Б.
— Ты настоящая куколка, — мягко сказал он, — но я тоже пас.
— Что за пара мокриц! — раздраженно воскликнула Тини, с трудом поднявшись на ноги и сделав пируэт глубокого возмущения. Затем она схватила микрофон с кронштейна в стене, нажала кнопку и, обернувшись к стеклянной панели, завизжала что было сил:
— Лижи, лижи их, Лесс! Ты, Крысий Дрын!
Громкость передающего устройства, наверное, была кошмарной. Она имела эффект девятого вала, буквально стряхнувшего троих участников упоенья с кровати и превратившего их в беспорядочный клубок на полу. Но затем Лесс в одно мгновение вскочил на ноги, безумно подпрыгивая и в ярости вопя:
— Ты сумасшедшая сучья уродка! Мы уже почти кончили, я тебе говорю! Мы все кончали!
По-видимому, он знал, что его мучитель находится за зеркалом, так как Лесс уставился именно в этом направлении, но он смотрел не в ту часть зеркала, поэтому впечатление, что их не видят, осталось.
— Мы не собираемся слушать подобную галиматью! — пронзительно закричала Тини и выключила звук на своей стороне, пока Лесс закрывал уши от нового взрыва в динамиках. Затем он начал кричать (беззвучно, потому что они его больше не слышали) и бегать взад-вперед по комнате, ища что-нибудь, чем швырнуть в стекло — но, очевидно, комната была спланирована с таким расчетом, что хотя и была щедро обставлена, но практически в ней не было предметов, которые можно передвинуть; вся мебель была либо встроенной, либо вделанной в пол. В конце концов, Лессу пришлось ограничиться тем, что он снял свои собственные ботинки и запустил их, без особого результата, совсем не в ту секцию зеркала.