– Может, все? – жалобно спросил Вадик после того, как Рома закончил сет на тему «женщина-вамп».
– Ага, пожалуйста, – взмолилась сама «женщина-вамп», совершенно выходя из образа.
Она забавно смотрелась с хлыстом, кроваво-красным яблоком – и взглядом мопсика, которого не пускают в хозяйскую кровать.
Рома вздохнул. Он чуть ли не сильнее всех хотел, чтобы пытка, наконец, прекратилась, но положение обязывало немного покочевряжиться. Мол, я тут один творческий, а вам всем только бы есть, спать и по уши увязнуть в этом материальном мире.
– Ладно уж, – якобы нехотя отозвался Рома. – Отдыхайте. Продолжим завтра…
– Завтра я не могу! – торопливо возразила Юна. – У нас дегустация тортов, потом флорист, а еще у меня консультация перед экзаменом… И вообще, по-моему, шесть образов – нормально. Будет календарь на полгода…
Рома скривился, всем своим видом показывая, что уж ему-то ясно, кто здесь слабак. Неопределенно пожал плечами: делайте как хотите.
– Юночка, ты еще подумай, – вмешался Вадик. – У тебя природные задатки. Я даже без ретуши вижу, что это восторг. Тебе бы в модели…
– Шутишь? – раздался Юнин голос из-за фотофона, и спустя несколько мгновений она выглянула, застегивая блузку.
– Вот! Переодеваешься, как пожарный! – Вадик развел руками. – Сам Бог велел. А что? Сейчас большой запрос на плюс-сайз. Бодипозитив – новый тренд.
– Все равно, – она качнула головой и взялась за сумочку. – Не мое это…
– А вот это ты зря! – горячо возразил Вадик. – Сейчас как раз конкурс проходит на лучшее фото девушки… Ну, с формами.
– Какой конкурс? – нахмурился Рома.
– Я так с ходу не вспомню… – Вадик потер виски. – То ли журнал, то ли агентство… Надо будет поискать. Я ж тогда внимания не обратил, у нас такой модели не было. А тут… Точно, надо найти.
– Да не, ребят, – Юна улыбнулась. – Не тратьте время. Игорь наверняка не одобрит. И папа.
– Блин, вот прям отшибло… «Vogue»? «Glamour»? – продолжал перебирать Вадик. – Черт, на языке вертится…
– О, Господи! – вдруг воскликнула Юна, в ужасе глядя в телефон. – Уже девять!
– А что такое? – спросил Рома. – У тебя вроде не было планов?
– На день – да. Но мы хотели поужинать с Игорем… Шестнадцать пропущенных! Блин, он меня убьет!
– Да ладно, что, у тебя дел своих быть не может? – возмутился Рома, но Юна уже не слушала его, а с виноватым видом приложила трубку к уху.
– Гош? Да у меня звук был отключен… Не, я с подружками… Что? В смысле ты уже на Электрозаводской? А, по GPS… Нет, ну да, я тут… Просто заскочила в студию насчет наших фотографий… Спускаюсь… Твою мать! – Последние слова Юна прошептала с неподдельным ужасом, уже убрав телефон. – Все, ребят, я побежала. Как будет ретушь – пишите… Черт, он так разозлится… – и, споткнувшись, выпорхнула из студии, как спугнутая птица.
– И что это было? – Рома озадаченно покосился на дверь. – На фига ей этот тиран?
– Слушай, ну вот твое какое дело? – Вадик как подкошенный рухнул в кресло и вытянул ноги. – Она платит, ты снимаешь. Вот и расслабься.
– А про конкурс ты ей зачем наплел? Какой конкурс голых фоток депутатской дочке? Ты вообще в своем уме?
– Ты прям как маленький! – хмыкнул Вадик. – Вот как раз такие во все конкурсы красоты и лезут! Славы ж хочется! Еще и жюри подкупают, чтобы призовую ленточку отхватить.
– Она замуж собирается! А тут такое…
– Наивняк! Ее мужик еще и спасибо скажет! Не просто женился, а на модели. Нестандартная мисс Москва или как там они называются… И вообще, какая муха тебя укусила? Бухтишь и бухтишь. Хуже бабки моей! ПМС, что ли?
– Запарился, ясно? – Рома нагнулся, достал из мини-холодильника банку светлого нефильтрованного, открыл с аппетитным пшиком и сделал большой глоток. – Втянул меня хрен знает во что…
– В смысле?.. Я, значит, из кожи вон лезу, чтобы нам заказов выбить, а он еще и недоволен!
– Я что, железный? Столько времени с голой девушкой… В задницу такие заказы! – Рома присел на подоконник и отхлебнул еще.
– Ах, вон оно что… – понимающе протянул Вадик и ухмыльнулся. – А я-то все не вкурю никак, что ты постоянно огрызаешься… И давно у тебя последний раз было?
– При чем здесь это?
– При том, брателло, при том. Тебя так плющит, что ты вон даже на нее слюни пустил.
Рома слегка склонил голову, не сводя с Вадика пристального взгляда.
– Что значит «даже»? – с тихой угрозой осведомился Кулешов.
– Вот только не начинай. – Вадика перекосило от раздражения. – Нимфа наша ушла, а про политкорректность будешь кому-нибудь другому втирать.
– Да чхал я на политкорректность! Ты что, слепой? Она же… – Рома подбирал слова: пусть Юна его сейчас и не слышала, язык не поворачивался сказать банальность вроде «секси» или «горячая штучка». Правда, в поэзию тоже уходить не хотелось, иначе бы Вадик забеспокоился не на шутку. – Она же реально красотка! – выдал Рома наконец, понимая, что этот эпитет даже на десять процентов не передает той чувственной женственности, которая буквально сочилась из Юниных пор. У нее даже имя, как у римской богини. И пусть мир наводнен идиотами, включая саму Юну, которые не могут разглядеть чистейший, первосортнейший соблазн во плоти, уж он-то, Рома, разбирается в красоте!
– У-у-у… – скептически протянул Вадик, явно не разделяя эмоций друга. – Все серьезнее, чем я думал.
– Иди ты!
– Не-не, я здесь отвечаю за твое психическое здоровье. Вот потечет у тебя чердак – и как я один со студией? Нет, спасать тебя надо, чувак. И пока тебя не прорвало от воздержания, я готов тебе помочь. Исключительно по-дружески.
Рома прищурился, оглядывая Вадика будто впервые. Смутные подозрения шебуршились внутри, скреблись, вызывая чесотку.
– Ты на что намекаешь? – осторожно уточнил Рома.
– Как на что? – Вадик округлил глаза. – На то самое. Устрою тебе разрядку на высшем уровне.
– Угу, – Рома встал и аккуратно отошел к двери бочком, чтобы не задеть Вадика. Пустая студия, интимный полумрак, загадочные предложения… Кто-то заигрался в гея?
– Ты куда?!
– Слу-у-ушай, – Рома взялся за ручку. – Мы друзья и вообще. И по бизнесу. И с тобой классно, в смысле… Ну, ты понял. Я не гомофоб! Но блин, не могу я так… Вот если бы мог – вот с тобой бы с первым! Честное слово! А так – давай я как-нибудь сам разряжусь, окей?
– Ты что… Погоди, ты что, решил…
– И не парься, я никому не скажу!
– Кулешов, твою мать! Ты за кого меня держишь?! – Вадик выругался. – Я ему собрался девчонку крутую подогнать, а он… Как дал бы в зубы!
– Так ты не… В смысле… Ну, в плане… Не сам, что ли?!
– Лучше свали сейчас, – процедил Вадик. – Потому что я не посмотрю, что ты у нас гений! Вот и подумай, как ты будешь снимать с объективом в заднице!
Рома фыркнул, но задерживаться не стал. И вовсе не потому, что Вадик сейчас напомнил ему главного заводилу с сельского дискача. Тот самый, который после «ерша» носится по деревне с глушителем от «шестерки», как Тор с молотом. Не то чтобы Рома был трусом, но с инстинктом самосохранения был в ладах, а потому поспешил домой.
Родители о чем-то дискутировали на кухне. В семье каких-нибудь алкашей это называлось бы склокой с поножовщиной, но профессор Кулешов всего-навсего разъяснял супруге, что с ее стороны чересчур наивно принимать дешевые популистские законопроекты за попытку принести гражданам благо.
– В то время, пока эти коррупционеры упражняются в красноречии, ты позволяешь себе, как наивная домохозяйка из Моршанска, верить во всю ту ложь… – разорялся Петр Яковлевич, и Рома лихо свернул из коридора прямиком к себе в комнату, чтобы ненароком не оказаться под перекрестным огнем интеллигенции.
Удивительно: всю дорогу Рома боролся со сном, клевал носом, болтался на поручнях в метро, как умирающий дистрофик. Перезаражал зевотой весь вагон, мечтая лишь о том, чтобы поскорее вытянуться на разложенном диване и уснуть. Но стоило ему взбить подушку и накрыться одеялом, как дремота исчезла, хлопнув дверью. По венам будто кто-то пустил кофеин: мозг заработал с невиданной ясностью, напоминая о том, что именно сегодня Рома сделал неудачно во время сессии, где сглупил, отвечая Юне. И перед глазами, как в телешоу, замелькали светящиеся блоки с правильными репликами:
А) Я считаю, что фотосесия в обнаженном виде – плохая идея.
Б) Вам не стоит дарить жениху то, что он увидит и так.
В) У меня срочные дела! Простите, вернусь в пятницу.
Г) Вы слышали этот звук? Кажется, меня кто-то зовет. Я сейчас (далее – на выбор: такси, пеший кросс до «Электрозаводской», укромное местечко этажом выше, или, надев сварочную маску, затеряться в цеху).
Рома упрямо тер глаза, вертелся с боку на бок, извивался, как кит, выброшенный на берег. В два часа ночи побрел в душ, где вдруг вспомнил, что так и не сделал Юне бодиарт в этническом стиле. И воображение тут же в красках живописало, как бы Рома рисовал завитушки на мягкой молочной груди.
Словом, воду пришлось сделать похолоднее, а после почитать на ночь задачник Сканави. Хватило одного уравнения, чтобы мозг сказал: «Ах, так?! Не, я – пас», – и отрубился.
Нет ничего слаще утреннего сна, и Рома решил, что позволит себе насладиться по полной, раз уж вчера так выложился. Сбегал только в туалет, с удовлетворением отметил, что еще только семь часов, и можно никуда не спешить, лег досматривать второй сон… Но мобильник из-под подушки заорал бешеным петухом. Вадик.
Хорошо бы горела студия. В смысле, нет, плохо, конечно. Но если этот олух звонит по какой-то менее уважительной причине…
– Да, – просипел Рома, зарываясь поглубже в одеяло.
– Ты спишь, что ли?!
Чертовы жаворонки! Если тебя штырит с восходом солнца, то зачем отравлять жизнь другим, нормальным людям?! А этот вопрос? Ты спишь? А если бы, мать твою, я спал, то с кем бы ты сейчас, сволочь такая, разговаривал?
– Да, – рявкнул Рома. – В студию приеду к обеду.
– Так никто не просит раньше! – до противного бодро откликнулся Вадик. – Спускайся, у меня для тебя сюрприз.