– А тебе все шуточки! – рассердилась мама. – Я ей сказала, что мы найдем другого организатора, но проблема в другом: все заняты! Не могла выйти замуж зимой? Ужас, вся свадьба коту под хвост…
– Да пусть будет в записи, – вздохнула Юна.
– Чтобы все решили, что мы нищеброды, да?
– По фигу! Только не струнный квартет! У меня от скрипки зубы болят. А Игорь давно ушел?
– Вспомнила! – Елена Геннадьевна хмыкнула. – Конечно, давно! Поехал утверждать ледяные скульптуры. Вы вместе должны были, но я смотрю, ты так к этому относишься, как будто по залету замуж собралась!
– Кто залетел?! – прогремел из кухни отец и тут же показался в дверях. – Юна, ты что, беременна?
– Господи, нет!
– Имей в виду, если до родов после свадьбы пройдет мало времени, пресса от меня не отцепится! А мне на новый срок баллотироваться в октябре!
Юна медленно выдохнула и, прикрыв глаза, напомнила себе, что через три недели съедет из этого дома. И родителей будет видеть по выходным… Нет, по праздникам. По большим праздникам. Годовщина свадьбы – в самый раз.
– Я. Вас. Всех. Обожаю, – максимально терпеливо произнесла она и, перепрыгивая через ступеньки, поспешила наверх, в свой личный спасительный островок.
– Хамка! – донесся ей вслед голос матери.
Юна жалела о том, что росла слишком приличным подростком. Другие отпрыски папиных коллег и маминых подружек отжигали по полной: пирсинг, татушки, попойки в Европе, суды за дебош, исправительные работы. О наркотиках и упоминать не стоит: тех из золотой молодежи, кто к совершеннолетию ни разу не попробовал дури, можно было смело заносить в рейтинг неудачников. А Юна? Юна еще не разбила ни одной машины, не обматерила ни одного журналиста. И ни одна фотография из домашнего архива, – не в смысле «мы с бабушкой лепим куличики», а в том самом превратном значении, – не попала в сеть. Был бы еще этот архив!
Может, если бы Юна встретила взросление с размахом, то сейчас бы ее родители просто перекрестились, что она появилась дома трезвая. И вообще замуж выходит. И не шпыняли за каждую фразу, брошенную в сердцах. Но нет никакой справедливости: чем послушнее ты себя ведешь, тем сильнее к тебе придираются. Машу Ртищеву, которая к двадцати трем обзавелась скандальной славой и двумя судимостями за дебош, не ругали в принципе. А уж если она провела каникулы без мелькания в желтой прессе, то и вовсе носили на руках. Да, пожалуй, надо было взять у нее пару уроков, как держать родителей в тонусе.
Что ж, если с воспитанием родителей Юна явно опоздала, то расставить все точки над i с будущим мужем было самое время. Сказать все честно – вот единственный выход. И отстоять свое право на конкурс. Да, разговор предстоял не из приятных, но если не сейчас, то когда? А переселиться из одной клетки в другую… В чем тогда смысл брака?
Юна собралась с духом, взяла телефон в руки, но не успела ткнуть в имя Игоря, как гаджет сам разразился звонком, заставив хозяйку вздрогнуть от неожиданности. В последнюю секунду Гоша нанес предупредительный удар. Говорят ведь иногда, что между влюбленными есть особая связь? Вне пространства и времени? Так вот, Юну это скорее испугало, чем обрадовало. Еще и видеозвонок! Как специально, чтобы она чувствовала себя виноватой от осуждающего взгляда. Юна выдохнула и тряхнула плечами, как боксер перед боем. Игра в гляделки, значит? Кто кого переглядит? Окей. Если от этого зависит весь ее брак, Юна позволит глазным яблокам иссохнуть и потрескаться, но ни за что, ни за какие коврижки не моргнет и не опустит взгляд виновато.
Мое тело. Мои фотки. Мой конкурс.
– Да? – ответила она, наконец, глядя в камеру и предварительно хорошенько поморгав наперед.
– Уже дома? – Игорь звучал как-то отстраненно. – И чего не звонишь?
– Да вот только собиралась… Как дела?
– Еще, может, о погоде поговорим? – нахмурился Игорь, отчего его лицо пошло квадратами.
– Черт, вай-фай забыла подключить, – Юна подошла к окну. – Так что ты там про погоду?..
– Юна, хватит юлить. Ты снялась с конкурса?
Сейчас или никогда.
– Нет.
– Угу. То есть вот так просто: нет – и все. Не пояснишь? – он говорил тихо, но Юна чувствовала, как его голос вибрирует от напряжения и гнева.
– Я прошла в следующий тур. Мне это важно, Игорь. Для самооценки, для всего… Просто я в первый раз прохожу куда-то именно из-за внешности, а не из-за экзаменов и тестов. Мне хочется знать, что я могу нравиться людям такая, как есть.
– И моих слов тебе недостаточно?
Юна упрямо посмотрела на лицо жениха. Трудно было по изображению на пятидюймовом дисплее понять, насколько Игорь сейчас зол. И все же спорить с ним по видеочату было куда проще, чем в реальности, поэтому Юна решила идти до конца. Возможно, Игорь психанет и приедет, но в дороге у него будет время подумать, переварить и, черт возьми, смириться. Иначе в семейной жизни Юне останется только пасовать и прогибаться на компромиссы, а этого ей и дома хватало.
– Прости, но нет, – как можно тверже ответила она. – Я хочу узнать мнение жюри.
– Окей, – на удивление спокойно отозвался Игорь.
– Что… И все?
– А чего ты ожидала? Скандала? Так я тебе не муж пока. И не знаю, изменится ли что-то, когда мы поженимся. Ты же у нас девушка взрослая. Самостоятельная. Что ж, твое решение.
– И ты ничего не имеешь против? – Юну не покидало странное ощущение, будто она в параллельной вселенной, где все происходит ровно перпендикулярно ожиданиям. Например, надвигается на тебя чернильная грозовая туча, от которой все небо темнеет, а вместо ливня в придорожную пыль падает одна-единственная капелька.
– Имею, – все тот же равнодушный тон. – Я просил тебя – ты сделала по-своему. Теперь я хочу все это обдумать и принять свое решение. Даже если оно тебе не понравится.
Ага! Вот и первые раскаты грома. Если честно, Юне было бы спокойнее, вспыли Игорь прямо сейчас. Прокричался бы, излил все, что накопилось. А когда он говорил вот так сухо, без единой эмоции, казалось, что в жилах у него не кровь, а желе от холодца. И Юна боялась представить, какое именно наказание или месть придумает Игорь на трезвую голову.
– Погоди… Ты что, собираешься отменить свадьбу? – выдохнула Юна.
– Нет. Если ты только сама этого не добиваешься.
– Боже, нет! Нет, конечно! Ты что? Нет!
– Достаточно было и одного «нет», – криво усмехнулся Игорь. – Ладно, я понял. Извини, сейчас хочу побыть один, – и он отключился прежде, чем Юна успела задать еще пару наводящих вопросов.
Ничего, может, так даже лучше. Игорь, сам того не зная, не позволил ей дать задний ход, перепугаться или извиниться. Потому что именно так бы она и поступила, если бы он сейчас находился в ее комнате и продолжил мариновать скупой мужской обидой. А так – что сделано, то сделано. В конце концов, свадьбу он отменять не хочет, а все остальные способы мести по определению не так глобальны и страшны.
Юна спрятала телефон от греха подальше, чтобы не было соблазна написать Игорю. Выдержать достойное молчание – это искусство, которому она пока не успела обучиться. А в браке ведь без него никак. Не так важно, что жена произнесла вслух, как то, о чем сумела промолчать.
Впервые за долгое время Юна включила телевизор, пощелкала пультом и нашла какое-то не сильно муторное кинцо из тех, что заменяют сладости и отключают мозг. Но только она успела вникнуть в сюжет и даже начала сопереживать главной героине, как из коридора раздался такой грохот, будто в дверь въехал асфальтоукладчик.
– Юна! Открой немедленно! Выломаю к чертям собачьим! – проревел снаружи отец.
– Пап, да не заперто же…
В ту же секунду дверь мощно громыхнула о противоположную стену, и на обоях остался след от ручки.
– Как это понимать?! – Лев Львович стоял на пороге, источая нечеловеческую ярость. – Ты совсем сбрендила?
От неожиданности Юну словно парализовало: язык прилип к нёбу, а руки – к коленям. Гроза все-таки разразилась, но тогда, когда ее уже никто не ждал, а на небе забрезжило солнце. Отцовское лицо окрасилось густым пурпурным цветом, будто Лев Львович только что резал вареную свеклу, а потом потер ладонями щеки. Лысина угрожающе сверкала мелкими каплями пота, сжатые губы побелели. И вдобавок ко всему из телевизора сущей издевкой прозвучал закадровый смех. Юна поспешно нащупала пульт, выключила предательский ящик и вопросительно посмотрела на папу.
– Что случилось-то?.. – растерянно спросила она.
– И ты еще спрашиваешь!.. – от возмущения он принялся хватать ртом воздух, и Юна всерьез перепугалась за его здоровье.
– Пап, может, присядешь? Водички?
– Да ты… Как ты… Нет, в моем доме!.. Моя собственная дочь… Позор! Дичь! Я как на работе-то… Смерти моей хочешь, да?
– Тише, Левушка, – мама суетливо вбежала за мужем и принялась успокаивающе гладить могучие депутатские плечи. – Она же не думала, что все так выйдет…
– О чем речь-то? – Юна переводила непонимающий взгляд с одного родителя на другого.
– Ты вот вообще не помогаешь! – прошипела Елена Геннадьевна, ослабляя мужу галстук. – Не видишь, отца удар сейчас хватит?
– Ей наплевать! Такой позор…
И тут до Юны, наконец, начало доходить. Это таинственное «я подумаю» Игоря, небольшая пауза – и истерика отца. Конкурс. Значит, Игорь таки нажаловался. Очень по-взрослому! Чуть что – ябедничать родителям! И все же Юна предпочла бы услышать объяснения, прежде чем произносить слово «конкурс» первой. Не стоило так глупо палиться, пока оставался хоть крошечный шанс, что у отца есть другой повод для гнева.
– Мам, я не понимаю…
– Правда, что ли? Глазки будешь тут строить? – Елена Геннадьевна смерила дочь суровым взглядом. – Или скажешь, что ты не в курсе, как эта похабель попала в интернет?
– Моя собственная дочь!.. – продолжал задыхаться папа.
– Слушайте, ну фотка откровенная, конечно, – Юна пыталась сохранить достоинство. – Но ведь там все самое… Ну, короче, вся похабель, как ты говоришь, прикрыта! И вышло красивое… Ничего такого позорного.