– Вы? – он надменно вскинул бровь, едва девушка перешагнула через порог. – Нет-нет, милочка, вам здесь делать нечего.
– Постойте, но ведь показ… Я репетировала, – Юна собралась с духом и посмотрела прямо в дизайнерские очки. – Я участвую во втором туре, таковы правила, хотите вы этого или нет.
– Да участвуйте, кто вам мешает, – брезгливо поморщился Рогов. – Только не со мной. У нас тут небольшие перестановки, – он кивнул в сторону вешалок, и Юна заметила, что там уже переодевается другая участница. – Вы к Матлаховой. Через одну дверь.
– Но…
– Нет, если передумали, мы переживем, – хмыкнул Рогов. – Вопросы не ко мне.
– Нет, не передумала! – Юна упрямо выпятила подбородок и вышла, хлопнув дверью.
«Без меня меня женили», – вертелось в голове назойливой мухой. Юна понимала, что вряд ли Рогов всю жизнь мечтал о такой манекенщице, как она, но ведь и она, собираясь на конкурс красоты, представляла себе красивые платья, а не тот выхлоп креатива, которым ее одарил Рогов. И все же она не побежала к организаторам жаловаться на травмоопасный костюм, а смиренно приняла свою участь. И что теперь делать? Только она научилась держать равновесие с палками на спине, как ее отфутболили к новому модельеру. В какой момент, интересно, Юна должна была перестроиться на новые причуды? Чем удивляет публику Матлахова? Кринолины, шляпы, которые закрывают обзор, роликовые коньки или одежда из бумаги? Готовясь к дефиле и изучая опыт зарубежных коллег, Юна повидала всякое.
К Матлаховой она стучалась, изо всех сил уговаривая себя не поддаваться панике и вспоминая народные мудрости на тему «все что ни делается – к лучшему», «чему быть, того не миновать» или «дал Бог зайку, даст и лужайку». Сюрпризов в последнее время было предостаточно, и в основном – неприятные. А потому Юна на чудо уже не надеялась. Однако, видимо, кто-то в небесной канцелярии отвлекся от своего плана по усложнению Юниной жизни.
Ирина Матлахова оказалась симпатичной и с виду добродушной женщиной за сорок. Невысокая и полненькая, облаченная в безразмерный черный балахон, она смахивала на авангардную фею-крестную.
– А, это вы? – спросила она мягким, как взбитые сливки, голосом. – Проходите, проходите!
Юна первым делом бросила взволнованный взгляд на вешалки с нарядами – и тут же выдохнула с таким облегчением, что даже холодный пот выступил на лбу. Никакого эпатажа, никаких сложных конструкций. Простая элегантная одежда в серых и белых тонах. Некоторые из этих вещей Юна бы с удовольствием купила для личного пользования.
– Нравится? – с улыбкой осведомилась Матлахова. – А все потому, что я шью как для самой себя. Мужчины могут создавать гениальные, поразительные и новаторские вещи. Но удобные? Нет, моя дорогая, за этим – только к женщине.
– Очень здорово! – кивнула Юна.
– Вот-вот! Я знаю, что от меня решение жюри не зависит, но я вижу тебя в своей одежде. Просматривала фотографии и – щелк! – озарение. Вот она, моя модель. Правда, я бы посоветовала тебе немного набрать… Но на твое усмотрение.
– Я, наоборот, пытаюсь худеть, – вздохнула Юна.
– А вот это зря. У каждого своя конституция, и ты вот в такой форме выглядишь очень гармонично. И между нами говоря, – Матлахова понизила голос до заговорщического шепота: – Я читала о тебе в новостях… Говорят, у тебя скоро свадьба?
– Ну… Да, – полувопросительно ответила Юна, не слишком довольная тем, что инкогнито раскрыто.
– Для финального выхода я приготовила тебе вот это, – Матлахова сняла одну из вешалок и расстегнула чехол. – Если захочешь, можешь надеть на свадьбу.
– Бесплатно?! – удивилась Юна.
– Конечно! Просто, если вдруг возникнет желание упомянуть имя модельера, я буду только рада.
Юну раздирали двойственные чувства. С одной стороны, она поняла, с чего вдруг Матлахова согласилась поменяться с Роговым на неуклюжую модель. Реклама, пиар… Называть можно как угодно, смысл один: корысть. С другой стороны, платье было идеальным. Никакого корсета, никакого кружева, как на том, что выбрала мама. И если бы Юна уже тогда отстранила Елену Геннадьевну от участия в свадьбе, то приобрела бы нечто подобное. Простой силуэт, красивое декольте, под грудью небольшое украшение – и свободно ниспадающая ткань. Лаконично и изящно.
– С удовольствием, – произнесла, наконец, Юна.
В конце концов, если она сможет отплатить за платье, похвалив дизайнера перед журналистами, то ни капли не слукавит. Честная сделка.
– Я взяла у Рогова твои параметры и подогнала силуэт, – сообщила Матлахова, бережно проводя рукой по подолу, – но лучше бы нам примерить сейчас и прихватить где-то, если что-то будет не так.
Юна послушно приступила к примерке, стараясь переодеваться аккуратно и при этом быстро, как заправский пожарный. Конечно, в две секунды укладываться у нее не получалось, но Матлахова выглядела довольной. Подгонять, к счастью, ничего не пришлось, и Юна опустилась в кресло, отдавшись в умелые руки парикмахера и визажиста.
Будто в тумане до нее доносилось, как шумят снаружи гости, как проверяют микрофон, представляют членов жюри и участниц. Все вокруг смешалось в чудовищный модный винегрет, Юна видела лишь свое лицо в зеркале и слышала, как колотится сердце. Да, она много репетировала, но все это – наедине с телефоном. А выйти на подиум перед полным залом народа, чувствовать на себе все взгляды, готовые поймать малейшую оплошность… Софиты действуют как увеличительное стекло: под их ярким светом ничего нельзя скрыть.
– Готова? – коснулась ее плеча Матлахова.
– Гово… Гого… Готова, – пробормотала Юна онемевшими губами.
– Спокойно, девочка, спокойно, – будь у Юны круп, как у лошади, Матлахова бы по нему ободряюще похлопала. – Просто представь, что ты одна.
Просто представь! Просто?! Это же чем надо было накачаться перед показом, чем выколоть себе глаза, чтобы такое представить?! Юна шагнула в слепящий свет и на мгновение ощутила себя человеком в коме, перед которым разверзлись врата в мир иной.
Она не сразу смогла разглядеть зал, не сразу услышала ритмичную музыку, в ушах звучал противный писк, как у фонящего микрофона.
– Шагай.
Кто это сказал, Юна так потом и не вспомнила. То ли кто-то из зала, то ли Матлахова, то ли Юна начала разговаривать сама с собой. Но одно-единственное слово сработало как нажатие красной кнопки на пусковой установке ракеты, и Юна двинулась вперед по подиуму.
Больше всего она была рада, что во время ночной тренировки успела посчитать шаги до конца, потому что от волнения не видела перед собой ровным счетом ничего. Как робот сделала двадцать шагов, руку на талию. Застыла, – раз, два, три, четыре, пять, – развернулась – и обратно.
– Молодец! – встретила ее за кулисами Матлахова. – Только чуть медленнее. Не попадаешь в музыку.
Новый наряд – и снова по старой схеме. На сей раз Юна уже уловила ритм, сердце опустилось из горла в положенное место, песок перед глазами улегся. Довольная собой, окрыленная чистым проходом, Юна опять вышла на подиум, а потом еще и еще. Даже улыбнулась случайному зрителю, как самая настоящая звезда. По венам разлился дурман успеха, Юна расслабилась, надела свадебное платье и в последний раз появилась перед публикой, готовая пожинать урожай оваций. Взгляд зацепился за Игоря в первом ряду, и на мгновение Юна представила себе, что идет не по подиуму, а по залу ЗАГСа, и вот-вот поставит подпись в свидетельстве. Дыхание перехватило, одна нога зацепилась за другую, хрустнула ткань… Юна остановилась как вкопанная, желудок скрутило, и если бы она сегодня позавтракала, падение на предварительной примерке показалось бы ей сущим пустяком. Защелкали затворы, замелькали вспышки, зашептались зрители.
Юна сглотнула, умоляя пищевод сжаться и перекрыть все выходы. Подобрала подол, заставила себя дойти до конца, развернулась и, нечеловеческим усилием воли придерживаясь темпа, вернулась за кулисы.
Матлахова молчала, остальные тоже притихли, глядя на Юну кто сочувственно, кто презрительно, а кто – не скрывая злорадства. Юна забилась в дальний угол, подкатила длинную вешалку на колесиках вместо ширмы и осмотрела подол. Уродливая дыра и серый отпечаток испортили всю элегантность. Кто-то умеет превращаться из золушки в принцессу, а кто-то обладает феноменальным талантом угваздать и изничтожить даже самый щедрый подарок феи-крестной. И для этого вовсе не обязательно дожидаться полуночи.
– Это не такая уж катастрофа, – не слишком убедительно произнесла Матлахова, заглядывая к Юне. – До свадьбы починю.
– Чтобы там я порвала его окончательно?
– Слушай, неудачи случаются даже у опытных моделей. Вот это какой по счету показ в твоей жизни?
– Первый, – неохотно призналась Юна.
– Вот именно! И при этом третий, четвертый и шестой проходы можно спокойно включать в учебное пособие для начинающих! Давай, собирайся, и ждем тебя на объявлении результатов.
Юна собрала себя из осколков, обрывков и щепок, переоделась в брючный костюм и приготовилась услышать вердикт, каким бы он ни был.
Конкурсанток выстроили в ряд, каждый из членов жюри пространно и витиевато высказался о важности бодипозитива, умении любить себя и о том, что каждый человек должен иметь возможность приобщиться к моде. Все они, правда, носили максимум сорок четвертый размер и выглядели, как типичные представители классической фэшн-индустрии с ее драконовскими стандартами. Поэтому их разглагольствования звучали слегка лукаво. Половину сказанного Юна и вовсе пропустила мимо ушей, потому что не могла отвлечься от Игоря и отчаянно пыталась понять: она споткнулась из-за него, точнее, из-за нежелания выходить замуж, или это всего лишь совпадение.
Вдобавок на заднем ряду Юна увидела Рому. Перехватив ее взгляд, он оживился, радостно вскинул вверх большие пальцы, потом сжал кулаки, всем своим видом показывая, как сильно он за нее болеет. Злость прошла, обида тоже слегка запылилась, осталось какое-то странное чувство, смахивающее на легкую горечь. Юна вежливо улыбнулась в ответ и отвернулась. Гей он или нет… Пусть будет счастлив с кем хочет. Может, хотя бы ему этот конкурс принесет славу, полезные связи и прочие плюшки.