– Он пропал. Рома. Телефон не отвечает. Он ушел в туалет незадолго до твоего выступления и исчез. Я спросил у девочек на ресепшен, они сказали, что видели каких-то амбалов, а потом от лофта отъехал тонированный «гелик». Есть идеи?
Юна сглотнула, потому что идеи у нее, определенно, были. И Вадика они бы вряд ли обрадовали.
Глава 25
Роман Кулешов
1 ч.
Наша конкурсантка в финале! Прямую трансляцию можно будет увидеть уже через десять минут на официальном сайте.
Дружно болеем за нее! Всем, кто закажет фотосессию в течение часа по промокоду «ЮЛЯВПЕРЕД», скидка 15 %!
Рома волновался за Юну так, словно сам собирался выйти на сцену. Попить успел раз десять, в туалет сбегал примерно столько же. Костюм жал, галстук душил, рубашка кололась, трусы врезались в зад. Он уже жалел, что уговорил Юну на участие в финале. В ее-то состоянии! Нет, она не была похожа на девушку с разбитым сердцем, и Рома знал, что ни о какой настоящей любви к Игорю и речи быть не может. Потому что не может влюбленная женщина так целовать другого. Но все-таки она перенесла нешуточный стресс! Предательство, отмена свадьбы… Шок, как ни крути. И после такого выйти и без подготовки толкнуть речь перед кучей зрителей! Среди которых полно обиженных соперниц и людей, убежденных, что она здесь по блату. Рома весь извелся, готов был в случае первой же накладки броситься к Юне через толпу и вывести ее, как телохранитель из одноименного фильма.
Впрочем, ему не довелось услышать даже начало речи. Едва из зала донеслось «А теперь поприветствуем победительницу зрительского голосования Юлию Кулешову», как плечо стиснула чья-то тяжелая рука, в нос ударил противный сладковатый запах, и картинка перед глазами расфокусировалась, будто кто-то применил эффект боке.
Первым, что увидел Рома, очнувшись, были хрустальные капли. Много, много сверкающего хрусталя, слепящего обилием бликов. Потом Кулешов почувствовал боль в запястьях и плечах: руки были слишком сильно заведены назад и стянуты за спиной. Ныла шея из-за запрокинутой головы. Придя в себя окончательно, Рома попытался выпрямиться, дернуться вперед, но обнаружил, что крепко привязан к стулу.
Ресторан. Рому привезли в огромный и совершенно пустой ресторан. Дорогущий, очевидно. Белые льняные скатерти, море цветов, хрусталя – и огромный плакат, который держали в клювах фигурки голубей: «Игорь & Юна».
– Думаю, не надо объяснять, где ты находишься. – Мощный басовитый голос эхом отражался от стен, и Рома узрел лик из газет, журналов и Википедии: Лев Львович Лебедев собственной персоной.
– Догадываюсь, – прохрипел Рома, стараясь держаться с достоинством, хотя Юнин отец внушал страх одним своим видом, даже без амбалов за спиной.
– Аренда ресторана, – Лебедев неторопливо подошел ближе и опустился за столик. – Особое меню на триста человек. Алкоголь. Украшения. Торт. Музыканты. Машины…
– Я понял, куча денег ушла впустую, – перебил Рома, отчего густые брови Лебедева сдвинулись, превратившись в одну длинную мохнатую гусеницу. – Но этого бы не произошло, если бы вы сразу сказали Юне, зачем вам эта свадьба.
– Эта свадьба и вообще все, что я делаю, – ради Юны. Было, по крайней мере. Пока один проходимец, который считает себя умнее остальных, не полез, куда не следует.
– Выдать ее за этого урода? – Рома криво усмехнулся. – Себе хотя бы не врите.
– Ты не первый, кто решил, что моя дочь – легкая добыча, – Лебедев расправил салфетку. – Наивная закомплексованная толстушка… Как удобно!
– Она не…
– Мне можешь лапшу не вешать! Я всех вас насквозь вижу! Чертовы аферисты! Даже если вам дать в руки миллион, он у вас сквозь пальцы просочится через неделю. Я нашел ей приличного делового человека, который не отберет, а приумножит мое состояние. Который умеет зарабатывать. И обеспечит мою дочь и моих внуков. И что сделал ты?
– Сказал ей правду, – честно ответил Рома.
– О, сильно! – с сарказмом кивнул Лебедев. – Ты правдой ее будешь кормить? А одевать – тоже правдой?
– Не ваше дело. Она сама может…
– А вот тут ты, мальчик, ошибаешься! – Лебедев ожесточенно хлопнул по столу, отчего пустые бокалы, подпрыгнув, звякнули. – Ты полный идиот, если думаешь, что получишь от меня хоть копейку. Я перепишу завещание. Оставлю все… Да кому угодно, только не Юне! Что, так она тоже тебе нравится? Без ничего? А? Я тебе больше скажу: знаешь, кто вернет мне деньги за банкет и все остальное?
– Хотите повесить это на меня?
– А ведь он не дурак, да, Коля? – Лебедев покосился на одного их своих амбалов. – Именно так. Я не привык терять деньги.
– У меня все равно столько нет.
– Ну, теперь есть, – Лебедев протянул руку, и Коля положил в нее паспорт. – Знаю, ни один нормальный банк не дал бы тебе кредит на такую сумму, но у меня есть связи, можешь не благодарить.
– Это незаконно! – возмутился Рома.
– Что поделать, таковы издержки. Ты сам подпишешь кредитное заявление, так что никаких вопросов. Я получу все обратно, а ты будешь выплачивать с учетом процентов… Так, четырнадцать годовых… Лет сорок. Может, почку продашь, может, квартиру. Дачу. Уютная она у вас, наверное. Родители, конечно, расстроятся, в их возрасте это опасно, но ты ведь учел все риски, правда? Когда морочил голову моей дочери?
Рома молчал. Ему нечего было ответить. Плакать и умолять о пощаде? Нет, такого удовольствия Лебедеву он не доставит. Рома был не силен в политике, но где-то слышал: с террористами переговоров не ведут. Пусть угрожает. Пусть вешает на него долги. Если бы Роме удалось каким-то чудом повернуть время вспять, он бы все равно рассказал Юне про сделку между ее женихом и отцом. Даже, наверное, с еще большей охотой. Потому что она не заслужила, чтобы такие люди использовали ее как пешку.
Лебедев не сводил с Ромы мрачного тяжелого взгляда.
– Правда, у тебя есть один выход, – добавил Лев Львович, выдержав паузу.
– Хотите, чтобы я сказал Юне, что все выдумал, а Игорь – любовь всей ее жизни? – спросил Рома, не пытаясь скрыть издевку.
– Еще проще, – Лебедев подался вперед. – Ты просто бросишь ее. Скажешь, что без денег она тебе не нужна. Ты же у нас за правду? Вот и признайся, что затеял все это ради ее наследства. А без моей поддержки она тебе даром не уперлась. Толстая, некрасивая, без слез не взглянешь. Скажи ей это – и можешь проваливать. С остальным я разберусь сам.
– У меня только один вопрос, – Рома сжал челюсти так, что пломба на верхней шестерке пошатнулась. – Где подписывать?
– Что? – Густые брови поползли на лоснящийся лоб.
– Кредитный договор где подписывать?
Лебедев смел посуду со стола, со звоном разлетелись осколки, и депутат вскочил, переливаясь всеми оттенками пунцового.
– Ах ты… – прорычал он, и Рома зажмурился, справедливо предчувствуя, что сейчас его будут бить.
Однако ничего подобного не произошло, потому что в тишине, нарушаемой лишь свирепым пыхтением Лебедева, вдруг прозвучал голос Юны:
– Отойди от него, папа. Сейчас же.
– Доигралась?! – взревел Лебедев. – Зря я не порол тебя в детстве, чертова избалованная эгоистка! Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось возиться с журналистами? Оправдываться перед гостями! Серьезные люди…
– Рома здесь ни при чем, – Юна подошла ближе и выхватила у отца паспорт. – Давай, ударь меня! Сорвала тебе схему с тендером? Ну же, вперед! Как ты решаешь все вопросы? Ухо мне отрежь, в бетон закатай. Так ты работаешь, да?
– Ты понятия не имеешь, о чем…
– Вот в первый раз в жизни как раз имею! – Юна вздернула подбородок. – Толстая, некрасивая, без слез не взглянешь… Вау! Каждая дочь мечтает такое услышать в день свадьбы!
– Ты не понимаешь, я тебя защищал от этого альфонса!
– От этого защищал, а другому решил поднести на блюдечке?
– Эта сделка, Юна, обеспечила бы тебе будущее, – процедил Лебедев. – А теперь…
– В общем, так, – она схватила со стола нож, обошла вокруг Ромы и разрезала скотч, который удерживал Кулешова на стуле. – Деньги за свадьбу я тебе верну. Сама. До копейки. Переведу на счет, реквизиты твои у меня есть.
– Не смеши! – пренебрежительно фыркнул Лебедев. – Где ты их возьмешь?
– В понедельник я подписываю контракт с Матлаховой.
– Какой контракт?
– Как модель. Я буду лицом ее новой линии одежды. Через неделю у меня съемки в Лондоне. Так что деньги будут, не сразу, но будут, – Юна с вызовом посмотрела отцу в глаза. – Знаю, у меня дурные гены, папа. Но я не вру.
– Да как ты… – Лебедев возмущенно глотнул воздух. – Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне!
– Не волнуйся, больше ты этого не услышишь. И меня ты больше не увидишь. На случай, если ты не понял: дочери у тебя больше нет. Придумай, как донести это до прессы, потому что я еще не раз появлюсь в западных журналах.
– Юна… Подожди…
– Удачи с тендером, Лев Львович. Не вижу смысла из-за меня отменять сделку. – Юна бросила нож на стол и взглянула на Рому: – Ты идешь?
Рома вскочил и последовал за ней к выходу. Он никогда еще не видел Юну такой жесткой и хладнокровной, даже слегка опешил от неожиданности. На мгновение в голову Кулешову закралась странная мысль: Юна в чем-то сильно похожа на отца, хоть сама и не подозревает об этом. Рома догадывался, что эту сцену с гангстерским похищением Лебедев затеял не ради денег. Конечно, сумма немалая, но вряд ли настолько критичная для человека, который живет в пентхаусе и разъезжает на «Майбахе». Нет, Лебедев боялся, что его дочь может оказаться жертвой мошенника. Защищал единственного ребенка, пусть и таким извращенным способом.
Вадик ждал их в такси поодаль, видимо, предпочел не высовываться и не попадаться на глаза разъяренному депутату.
– Ну, как все прошло? – поинтересовался Вадик, когда Юна с Ромой в полном молчании сели назад и водитель тронулся. – Что нового?
– Думаю, Юна пока не хочет об этом говорить, – тихо ответил Рома.