Дом их встретил гнетущей тишиной. Пахло сыростью, деревом и пустотой. Зинаида не знала точно, как она пахнет, эта самая пустота, но по запаху точно определила – Ульяны здесь нет.
– Ну вот… – развел руками Мухин. – Здесь мы и обитали… какое-то время. Когда Ульяне не надо было на работу… Я любил это место. Здесь же ничего делать не надо – ни в магазин бегать, ни краны прикручивать, дрова только, так это Улька уж сама – и дрова, и воду таскала, а потом только возле меня кружила, очень на нее природа благоприятственно действовала… Только это уже давно было. О! Вот моя футболочка! А я ее потерял… А это мои тапки…
Парень ходил по комнате, как хозяин, и с удовольствием натыкался то на одну свою вещь, то на другую. Зинаида только растерянно оглядывалась – чего ж это молодые бабы так о мужиках пекутся, себя забывают, с дровами вприпрыжку, да еще и вокруг этого борова… Сумочка оттягивала плечо, и она скинула ее на облупившуюся табуретку.
– А где же сама Ульяна? – не понимала Зинаида. Она была уверена, что едва они приедут в эту тмутаракань, как навстречу им тут же выскочит радостная Ульяна и бросится рассказывать все, что знает.
– Нету… – пожимал плечами хохлатый спутник. – Теперь уже и не знаю, где ее искать…
– А у нее не было еще съемных квартир?
– А черт ее знает. Вы это… пиво-то давайте! Я уже за стол уселся.
– Пиво? Ах, да, возьми в сумочке… И все же, куда она могла исчезнуть? – морщила лоб Зинаида. Теперь она не могла даже предположить, где искать неуловимую беглянку.
– А тут нет ничего… – возмутился вдруг Мухин, ковыряясь в увесистом бауле, небрежно брошенном возле печки.
– Так это не моя… Это не моя сумочка, – оторопело уставилась на него Зина.
– Точно! – радостно тюкнул себя по голове Виктор. – Точно, это не ваша! Это Улькина сумка. Она без нее никуда. Даже ко мне в салон с этой торбой таскалась, представьте!
– Никуда, говоришь?.. Дай-ка я гляну…
Зинаида взяла коричневую вместительную сумку. Ничего особенного, обычный набор – помада, зеркальце… кхм… интимная принадлежность, опять интимная… ключи, кошелек… в кошельке триста рублей, опять интимная вещица, до чего неуемная баба… платок носовой не первой свежести – и все.
– Деньги можно забрать, я думаю, – со знанием дела встрял Мухин. – Она, если деньги потеряет, быстрее найдется.
– Не твое, не трожь! Деньги ему… Я думаю, если бы она сумку случайно оставила, она бы за ней уже вернулась… Она здесь! – страшно выпучила глаза Зинаида и сама напугалась.
Мухин окаменел лицом, только носок модного ботинка стал нервно и сильно вибрировать.
– Кто… она?
– Ульяна. Она здесь, я почти уверена… И сумку она свою не забыла, она ее с собой привезла, а увезти не смогла…
– П-п-очему не с-смогла?
– Не притворяйся идиотом! Давай лучше искать Ульяну… нет, ее тело…
– Нет, давайте лучше Ульяну! – упрямо не хотел соображать Мухин. – На фига нам тело?!
– А, – махнула рукой Зинаида. – Ищите хоть что-нибудь!
Они нашли ее в маленькой баньке. Женщина была раздета, лежала ничком на лавке, лицом в тазу, на ее шее тонкой змеей болтался светлый нейлоновый шнур. Над телом несчастной с угрожающим воем носился рой мух, упиваясь тяжелым, вонючим ароматом, и с первого взгляда было ясно, что Ульяне уже никогда не придется домыться.
Виктор молчал, подрагивая всем телом, не в силах отвести взгляд от бывшей подруги, а Зинаида, та и вовсе только беззвучно хватала воздух ртом, забыв даже грохнуться в обморок.
– Ну вот я вас и нашел… – послышалось позади них злорадное хихиканье, и Зинаида ощутила резкий толчок в спину.
Медленно обернувшись, она увидела довольную физию водителя.
– Ты что ж делаешь, гад?!! Ты!.. Ты инфарктом меня по башке долбануть решил?!! – взвилась Зинаида.
– А я уже думал – вы удрать решили, в доме вас искал, а вы… Оп-паньки! Это че, вы ее так?
– Мы… мы ее искали… – вдруг пробасил Мухин. От нервного перенапряга у него голос резко поменялся от детского фальцета на грудной, качественный бас. – Мы ее здесь найти собирались… А теперь вот, нашли… Чего делать будем?
– Так, – взял ситуацию под контроль водитель. – Сейчас быстренько собираете свои шмотки и тихонько, незаметненько в машину. Приедем в город, позвоним стражам порядка, пусть сами разбираются, а нам лишний раз светиться… Потом по повесткам затаскают, а у меня работа.
Они так и сделали. Зинаида еще не понимала, правильно ли она поступает, не будет ли потом ее мучить совесть по гроб жизни, а машина уже неслась по направлению к городу.
– Надо же! – открылась словесная диарея у Мухина. – Еще ведь, главное, помыться перед смертью успела.
– Нет, я подозреваю, что не своей смертью дамочка скончалась… – вторил водитель.
– А чего б ей своей-то? В тазу лицом-то? Она бы помылась тогда, оделась покрасивей…
– Заткнитесь! – завизжала Зинаида. – Это что же вы, мужики, трепливее баб-то уродились? Мухин… Тьфу ты, и фамилию же выбрал… Ты же пива хотел?
– Я бы сейчас чего покрепче…
– На, пей, что дают! Ты водки не заказывал! – доставала из сумочки крохотную бутылочку Зинаида. Она и сама бы сейчас выпила чего-нибудь позабористей.
– У меня есть, правда, за отдельную плату… – не растерялся водитель.
– Ничего, ничего, я заплачу… – заторопился Мухин и вытянул из штанин кошелек Ульяны. Заметив презрительный взгляд Зинаиды, он виновато затараторил. – А чего? Ей уже деньги ни к чему, у нее теперь все за казенный счет, а мне никто за казенный…
Водитель притормозил, достал бутылку водки и принялся пересчитывать деньги.
– Слышь-ка, а другой десятки у тебя нет? Эта уж больно рваная, смотри, половины номера нет, да и исписанная вся. Нет, ищи другую, такую мне не надо…
– Ну ты… скупердяй! Из-за десятки сейчас давиться он будет! Нет, чтобы нам со скидкой! Вампир! – ревел басом Мухин.
– Сейчас договоришься, будет тебе скидка – скину вон на дороге и топай! – обозлился шофер, утягивая водку назад.
– Ой, как вы мне надоели оба! – зашипела Зинаида. – Честное слово, как кобели лаются! Вот, возьмите десятку, отдайте ему водку.
Водитель угомонился, но Мухин едко прищурил глаз, его гребень завалился набок:
– Слышь, ты, торговец хренов, а рваную-то десятку отдай женщине, чего в карман упрятал? Хочешь кому-нибудь спихнуть? Отдавай, гад, десятку!
– Да нате! Прям пожалели дерьма! – швырнул тот рваные деньги назад, и Мухин замахал руками, пытаясь поймать купюру.
– Подожди-ка… Да дай же мне деньги!! Вот ведь, как к чужим деньгам! – обозлилась Зинаида. – Прямо не руки, а пластырь какой-то для чужих денег! Ты же видишь, здесь вся бумажка исписана! Может, что важное Ульяна набросала…
– Это не бумажка… Это десятка. А важного… ну чего тут важного? Плюх какой-то, тоже мне, важность!
На десятке, и в самом деле, были написаны карандашом какие-то цифры столетней давности, потом ручкой нарисована загогулина, и совсем свежая надпись – «Плюх», и все.
– Убери руки, говорю! Может, мне этот самый Плюх и нужен!
Всю оставшуюся дорогу ехали молча. Таксист выжимал из машины последние лошадиные силы, Мухин старательно разглядывал осу на стекле и силился заплакать, согласно ситуации, а Зинаида мысленно продумывала, куда бы ринуться в следующий этап поисков.
Домой она приехала затемно. В милицию они уже позвонили, десятка с именем неизвестного Плюха была зажата в руке, но ни номера, ни адреса… И что это такое Плюх? Имя, фамилия, кличка? А может, это и не имя вовсе, а просто так – крик души? Или еще проще – кто-то расписывал ручку, и совсем даже не обязательно, что Ульяна…
Соседи встретили ее глубоким молчаливым презрением. Первой не выдержала Степанида Егоровна.
– Ты вроде как голубцы обещала? – обиженно собрала губы в ниточку старушка. – Аль у тебя шутки сейчас такие, чтоб мы по всему городу с капустой таскались? Ты уж упреждай в следующий-то раз… А сама куда же подевалась? Федул вон чуть на раздельное питание не перешел из-за тебя! Лентяйка!
– Я не поняла… какое питание?
– Раздельное! Это когда капуста отдельно, лук отдельно, и фарш тоже! Токо он сырым все это жевать собирался! Так мне пришлось вахту возле твово холодильника нести, чтобы чего не спер! Давай, руки мой, да за ужин, еще успеешь сготовить! А где была-то?
Зинаида только вытаращила глаза от наглости и протопала в комнату. Все. Теперь точно не получится подумать над этим Плюхом.
Придя немного в себя, Зинаида все же решила исправиться в глазах соседей, к тому же и у самой живот так громко урчал, что Степанида Егоровна два раза прикрикнула на кота, думая, что тот просит рыбы.
Поздно вечером, когда, откушавши голубцов, сытые жильцы разбрелись по своим комнатам, Зинаида устало опустилась на кресло и включила телевизор. Нужно было отвлечься. Она, как и требуется заказчику Крылову, упрямо пытается разобраться в преступлении, суется во все дыры, и из этих дыр вываливается на ее несчастную голову черт-те что! Вот сегодня, к примеру, вывалился труп Ульяны. Что-то такое Зинаида и предполагала, когда дамочка потерялась, однако воочию увидеть погибшую… И неизвестно, с какой стороны подбираться к Васильевым? Конечно, надо искать и убийцу Ульяны, но что-то подсказывало Зинаиде, что смерть женщины связана со странной гибелью семейства. Так что же все-таки делать?
– Надо опросить близких и родственников, – сурово распоряжался матерый детектив с экрана телевизора.
– Так-так-так… – чуть не в стекло уткнулась Зинаида. – Я знаю, у Ульяны есть родственница, да боюсь, что она сама ничего не знает. И не больно хочется мне самой сообщать о гибели…
– С ними уже работают! – отвечал умному сыщику совсем зеленый лейтенант.
– Подождите, вы не дослушали. Я говорю, может мне… – забывшись, пыталась вклиниться в сценарий Зина. – Тьфу ты, черт! Что-то у меня ума не было, не было и опять не стало. Уже с ящиком советуюсь! Однако… Мне и в самом деле давно надо было опросить близких этих самых Васильевых! Хотя друзей у ни