Часто возникает странное чувство безразличия, которое охватывает участников бедственного мюзикла по мере приближения премьеры. Мюзиклы-катастрофы подобны неуправляемой махине, которая на всей скорости несется прямо в пропасть. И бесполезно жать на тормоза или выкручивать руль. Несмотря на то что у нас не было ни одного общего прогона, мы отправились на предпоказ в Бристоле с какой-то нелепой верой в то, что все элементы сложатся сами собой. Это был кошмар. Конечно, были бесконечные попытки оправдаться, что, мол, театр слишком большой (это действительно так), и все пройдет нормально в Театре Её Величества, который вдвое меньше. По правде говоря, шоу было невыносимо затянутым – первый показ длился около четырех часов. И ничего не сочеталось между собой. Декорации не соответствовали сценарию, а моя музыка ни тому, ни другому. Была вырезана целая сюжетная линия с участием любимой тетушки Берти Вустера Далии, следовательно, пришлось отказаться и от двух моих песен.
Дэвид Хеммингс буквально утопил свою грусть в баре отеля, где он пил виски и показывал фокусы любому, кто мог бы составить ему компанию в два часа ночи. Когда наконец сопродюсер Майкл Уайт появился на горизонте, было совершенно очевидно, что лондонскую премьеру нужно отменять. Но от тоже почему-то надеялся, что из шкафа, как сказал бы Дживс, появится «deus ex machina» и спасет его и инвесторов. Впрочем, он отстранил Эрика Томпсона и посадил в режиссерское кресло Алана.
22 апреля в Лондоне состоялась премьера «Дживса». Рецензии были разгромными. Весь второй акт мы с Аланом провели в баре «Le Petit Club Français» за углом. И, несмотря на уныние, мы договорились, что когда-нибудь перепишем «Дживса» с нуля.
На наше несчастье, за неделю до «Дживса» состоялась премьера бесподобной постановки «A Little Night Music» Хала Принса с музыкой и словами Стивена Сондхайма. Так что критики от души повеселились, сравнивая наши шоу. Было, конечно, несколько отзывов, в которых говорилось, что песни не так уж и плохи, но Джек Тинкер из Daily Mail написал, что мои «броские мелодии оказались выброшенными» из сюжета. Впрочем, уважаемый критик Sunday Times Гарольд Гобсон, возможно, помня о моем рыцарском поведении по отношению к Сибил Торндайк, практически провозгласил нашего «Дживса» шедевром всех времен и народов. Он пел свои дифирамбы около трех недель, так что удостоился специального раздела «Гобсон о ”Дживсе“» в сатирическом журнале Private Eye. Вскоре после этого он вышел на пенсию. Он слишком часто нападал на ложный след в последнее время.
Мы с Сарой поехали в Венецию, где до меня дошло, как сильно Сидмонтон и «Дживс» сказались на ней. Она осунулась, а ее волосы выглядели так, будто она прошла курс химиотерапии. Во время репетиций я замечал, что она часто испытывает жажду, но в Венеции она пила воду литрами. По возвращении домой она сходила ко врачу, который сказал, что у нее стресс, и прописал валиум.
Когда я решил, что хуже уже некогда, мне пришло письмо. Оно было написано на фирменной бумаге отеля Савой и гласило следующее: «Я только что посмотрел ”Дживса“. И вот что тебе скажу. Запомни, что нельзя слушать мюзикл, если его невозможно смотреть. Ты работаешь над чем-то еще? Харольд Принс». Невозможно описать словами, сколько это письмо значило для меня. Я долго раздумывал над ответным письмом, но интуиция подсказала мне позвонить ему. Наша встреча состоялась тем же вечером в баре American. Хал всячески старался подбодрить меня. Я сказал, как сожалею о той истории с «Суперзвездой». И он вновь напомнил, что декорации должны соответствовать материалу. «Дживсу» нужно было что-то простое и элегантное, в то время как на нашей сцене было нечто громоздкое и уродливое. Так что выше нос и вперед к новым свершениям. Над чем я собираюсь работать теперь? Я ответил, что скорее всего буду работать с Тимом над мюзиклом об Эвите Перон. Хал заставил меня поклясться, что он будет первым, кому я покажу результат.
18Эва и Хуан
Если вы думаете, что финансовый кризис 2008 года был серьезным, почитайте о том, что происходило треть века назад. В США ситуация была критической. Индекс Доу-Джонса потерял 45 процентов – почти половину своей стоимости – в 2008 году потеря составила 20 процентов. Но это было ничто по сравнению с тем, что творилось в Британии. К январю 1975 года британские акции потеряли три четверти своей стоимости всего за один год. Представьте, какие последствия были бы у такого финансового краха сегодня. Джим Слейтер, финансовый гуру того времени, подвел итоги 1975 года следующим образом: «Людям нужно всего три вещи: консервированная фасоль, крюгеррэнды (золотые) и оружие, чтобы защитить семью». Сотрудники Wall Street Journal пошли еще дальше. Статья, известная фразой «Британия – это больной человек Европы», заканчивалась словами: «Прощай, Великобритания, мы были раду знакомству».
Не будет преувеличением сказать, что к 1974 году Британия оказалась на грани политического кризиса, некоторые даже поговаривали о грядущей революции. Проблемы начались еще в 1970 году, когда правительство возглавила консервативная партия под руководством Эдварда Хита. Ультралевые, застигнутые врасплох победой противников, начали кампанию по свержению его администрации. В 1973 началось открытое противостояние между правительством и профсоюзами, обострившееся в ноябре того же года, когда ОПЕК объявил о повышении цен на нефть на 70 процентов.
В феврале 1974 года Союз горняков объявил всеобщую забастовку, и Хит объявил трехдневную рабочую неделю по всей стране. Была ограничена подача электричества, и театры, как и многие другие организации, пытались обойти это ограничение, устанавливая собственные генераторы. В марте премьер-министр объявил выборы, которые закончились тем, что ни одна из партий не получила большинства. Хита сменил Гарольд Вильсон, возглавивший лейбористскую администрацию. Повторные выборы в октябре того же года закончились небольшим перевесом в сторону Вильсона. Повсеместное повышение зарплат в государственном секторе на время улучшило положение. Но правительственные расходы выросли на 35 процентов, в то время как инфляция достигла 20 процентов, а подоходный налог увеличился до целых 98 процентов. В июне того же года произошли столкновения между фашистским Национальным фронтом и Международной марксистской студенческой группой, один из участников которой был убит. Ходили слухи, что военные формировали частные подразделения для борьбы с коммунистическими захватчиками.
К кризису добавились проблемы с Ирландской республиканской армией, которая теперь находилась под контролем убежденных марксистов, как следовало из немыслимого интервью, которое в 1974 году дал американскому телевидению Симус Туоми. В нем он признал, что было стратегическим ходом ИРА, заставить британские войска войти в Северную Ирландию для защиты католиков от протестантов. Таким образом, ИРА могли заявить о вторжении британских военных и объявить их оккупантами и агрессорами. Подобная стратегия, по его словам, могла быть использована для свержения капиталистического режима в США. Террористические атаки начались с основной части острова. В конце ноября двадцать один человек погиб во время взрывов в двух пабах Бирмингема. На все окна лондонских ресторанов установили металлические решетки, потому что ИРА бросали самодельные бомбы, начиненные ржавыми гвоздями и шарикоподшипниками в окна закусочных. Даже закрытый подвальный клуб Annabel’s на Беркли-Сквер был окружен мешками с песком.
Учитывая все эти события, неудивительно, что история Эвы Перон захватила меня еще в 1975 году. Профашистская чета Перонов пришла к власти, объединив аргентинские профсоюзы для свержения самого демократичного правительства Латинской Америки. Несмотря на то что Тим утверждал, что его интерпретация – исключительно аполитичная история Золушки, в 1976 году, во время записи «Эвиты», было глупо отрицать, что происходящее в его родной стране никак не отразилось на нем и его творчестве.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ после премьеры «Дживса» у нас с Тимом был довольно эмоциональный телефонный разговор. Я спросил его в лоб, продолжит ли он работать со мной над историей Эвы Перон после всех разгромных рецензий. Он сказал мне не валять дурака. Возможно, потому что мы так удачно поработали над «Суперзвездой», уехав из города, под конец разговора мы решили поступить так же и на этот раз. Мы обосновались в Биаррице, отживающим свой век морском курорте на юго-западе Берега Басков, недалеко от испанской границы. До этого я никогда не был в Биаррице. Город прославился благодаря императрице Евгении, супруге Наполеона III[46], построившей там летний дворец, в котором сейчас находится некогда грандиозный отель. История казалась отличным поводом посетить это чудесное место. Мы забронировали номер и попросили, чтобы в нем поставили фортепиано. Мы с Тимом отправились первыми, а наши жены следом. Да, наши жены. Тим стал женатым человеком.
Дэвид Ланд предположил, что это произошло, потому что туры «Суперзвезды» подошли к концу, и запасы Марий Магдалин были исчерпаны. В любом случае, Билл Оукс закончил их с Тимом охоту, женившись на самой главной Магдалине, самой Ивонн Эллиман. Какое-то время внимание Тима занимала одна из жен Иакова из постановки «Иосифа», но в 1974 году он решил двигаться дальше. Мы с Сарой поняли, что Тим необычайно серьезно настроен в отношении Джейн Макинтош, когда он взял ее в путешестиве по Аргентине в начале 1974 года. К лету они уже были женаты и ждали пополнения.
Мы с Сарой были в полном восторге. Джейн была чудеснейшей миниатюрной шотландской девушкой, искрящейся, умной, всегда веселой. Когда они познакомились, она работала на радиостанции Capital, где Тим периодически выступал в качестве диджея. Она хорошо разбиралась в театре, так как раньше подрабатывала помощником продюсера в нескольких мюзиклах, включая «Бриолин» с Ричардом Гиром. Когда Тим познакомился с Джейн, она как раз встречалась с Гиром. И Тиму пришлось очень постараться, чтобы Джейн купилась на его изысканное очарование и ушла от Ричарда. Казалось, что у Джейн грандиозные планы в отношении Тима, но и терпения ей тоже было не занимать. Мы с Сарой с большим энтузиазмом поднимали бокалы за новобрчных на приеме в Савойе, надеясь, что их женитьба приведет к долгим и счастливым отношениям между Ллойд Уэбберами и Райсами. Я верил, что, несмотря на предсказание отца, наш старый добрый дуэт снова в деле.