эвид Гилмор предоставил мне приоритетное право выбора нового мюзикла, который он пытался поставить в «Наффилде», театре, где я нашел «Daisy», я был польщен. «The Hired Man» писателя Мелвина Брэгга и композитора Ховарда Гудолла был английским до самого основания. Пьеса, очевидно, не стала бы кассовым шоу, но она мне очень понравилась, и я предложил заняться постановкой в Вест-Энде.
Майкл Уайт попросил меня стать сопродюсером ремейка мюзикла Роджерса и Хаммерстайна «On Your Toes» с балериной Галиной Пановой в главной роли. Мы решили поставить шоу в моем новом театре, «Паласе». Но очевидно, что я был совершеннейшим профаном во всем этом. Мне нравится музыка, которая включает гениальное произведение Роджерса «Slaughter on Tenth Avenue». Да и кто может сопротивляться словам вроде этих: «Two of them wrote symphonies and one wrote psalms / Bach, Beethoven and Herr Johannes Brahms»[86]? Я согласился стать сопродюсером на условии, что не буду ни в чем участвовать. Оба шоу стоили мне последней рубашки. Кэмерон окрестил мюзикл Брэгга и Гудолла «The Tired Man»[87].
К СЕРЕДИНЕ МАРТА 1984 года вопрос с моим и Сариным разводами был закрыт. 22 марта, в мой тридцать шестой день рождения мы тихо поженились в Кингсклере, деревне неподалеку от Сидмонтона. Мы планировали объявить об этом после премьеры «Звездного Экспресса». У нас была определенная причина хранить брак в секрете. В ту ночь королева, принц Филип, принц Чарльз и принцесса Диана должны были приехать на благотворительный показ «Экспресса», средства от которого планировалось перечислить Центру мирового развития образования. Я никогда не слышал об этой организации ни до, ни после. Мы с Сарой не хотели испортить это событие; посещение королевой и наследником престола театрального шоу ранее не имело прецедентов.
Впоследствии королева сказала, что ей понравилось шоу, хотя, когда кто-то спросил, что ей нравится больше – лошадиные скачки или актеры на роликовых коньках, она не ответила. Я хотел, чтобы меня вместе с Сарой Б. представили королевской семье, но известно, что любовниц нельзя знакомить с королевой. Во время презентации пазл сложился. К концу шоу слухи о нашей женитьбе вовсю заполнили театр. Первые страницы таблоидов запестрели нашими фотографиями.
Премьера «Звездного экспресса» прошла очень хорошо, за исключением последних пятнадцати минут, когда передвижная телевизионная станция Би-би-си, транслирующая шоу, захватила частоту наших радиомикрофонов. Это едва ли не сорвало большой номер Стефани Лоуренс «Only He Has the Power to Move Me». Когда наш звукорежиссер Мартин Леван понял, что происходит, сотрудники Би-би-си напрочь отказались выключать свой передатчик. Поскольку они присутствовали только, чтобы снять реакцию зрителей после шоу, самое мягкое слово, которым я могу их назвать – это «вредители».
В общем, вечеринка после премьеры была омрачена так же, как когда кто-то сообщил о бомбе во время первого показа «Кошек». Несмотря на то что Дэвид Ланд не работал моим менеджером уже пять лет, этот чудесный человек по-прежнему переживал за меня, как будто я его птенец. Он сказал мне расстраиваться, если критики набросятся на шоу. Но он зря беспокоился. Удивительно, но рецензии на «Экспресс» оказались лучше, чем на «Кошек». Типичными были слова Джона Барбера из Daily Telegraph о том, что шоу, конечно, едва ли укрепит репутацию творческой команды, но вообще это отличное развлечение. «Очередной экспресс, который катится к суперуспеху», – анонсировали Daily Express. «Первоклассный успех», – гласил заголовок Джека Тинкера из Daily Mail.
Довольно много журналистов написали о рэпе в начале второго акта. Би-бои[88] Арлин Филлипс по праву были отмечены за то, что привнесли уличную культуру на сцену Вест-Энда. Меня забавляло, насколько серьезно некоторые критики восприняли шоу. Ирвинг Уордл из Times писал:
Суть шоу заключается в трех гонках, во время которых компания роллеров делает крутые виражи, петли, съезжает со склонов, почти как «вечный двигатель». Гораздо интереснее «Вариаций» Эндрю Ллойда Уэббера…Но, что примиряет стили, так это основной звук паровоза, звук, который сначала увез черных с плантаций и затем вошел во все формы городского джаза… С самого первого номера с его рычащей буги-басовой линией, чередующейся с несогласованными свистками, которая напоминает вам о Миде Лаксе Льюисе, вы не можете сопротивляться ритму «Экспресса».
Вот так. «Экспресс» был показан 7406 раз. Он до сих пор идет в театре Бохума в Германии и в 2018 году отметит свое тридцатилетие, побив мировой рекорд по продолжительности показа среди мюзиклов, в том же самом театре. Некоторые критики считают, что это уже слишком. И я не удивлен. Песня «AC/DC» Джеффа Дэниэлса была смесью электро-попа около тридцати лет назад. Начало второго акта было полноценной историей в рэпе.
«Экспресс» прошел самую главную проверку, когда Имо и Ник признались, что он нравится им так же сильно, как «Кошки». Имо хотела быть Дайной, вагоном-рестораном, в бледно-голубом костюме почти так же сильно, как Викторией, белой кошкой.
«Экспресс» будет переработан для своего юбилейного тридцатого года в Бохуме. Также сейчас постановкой интересуются в Японии, Китае, Британии и США. Одновременно с написанием этой книги, я попытался вернуть «Экспресс» к его корням и поставить его как концерт: без декораций, костюмов и совершенно точно без роликов. Следите за новостями!
34«Ахахахаха!!!»
Я полностью погрузился в работу над реквиемом. Слово «полностью» я употребил намеренно. Обычно я не могу сконцентрироваться на одной единственной вещи. Но теперь, по крайней мере, Брайан отвечал за все, что касалось бизнеса. Впрочем, то, как он поступил с «Экспрессом», привело к нашему первому серьезному разногласию. Брайан старался отслеживать каждую идею, приходившую мне в голову. И, возможно, переусердствовал с этим.
Конечно, нашлись люди, которые были недовольны тем, как я помогал Саре Б. с карьерой. Показы «Песни и Танца» в «Паласе» подходили к концу. «Концерт для театра», который должен был идти двенадцать недель, продержался 781 показ и пережил четырех исполнительниц: Марти Уэбб, Джемму Крэвен, звезду «Манны небесной», Лулу и Лиз Робертсон, которая была восьмой и последней женой Алана Джея Лернера. Лиз познакомилась с Аланом, когда играла Элизу Дулиттл в ремейке «Моей прекрасной леди».
Телеканал Би-би-си предложил экранизировать шоу в качестве спецпроекта. Они хотели нанять Уэйна Слипа, но, так как Марти играла в оригинальном телешоу «Расскажи мне», они стали искать другую актрису. Я сказал, что роль должна сыграть Сара. Кэмерон этому не обрадовался. Также мне внезапно позвонил Дэвид Ланд, обеспокоенный, что я слишком продвигаю Сару, и это может закончиться плохо для нее. Совсем как когда помощь Тима Райса Элейн Пейдж оказалась ей во вред. Я ответил, что, как Тим, продвигаю Сару исключительно из-за ее таланта.
Я должен был прислушаться к советам. Не думаю, что телеверсия «Песни и Танца» как-то навредила Саре, но она была слишком молода, и эта вещь не подходила для ее сопрано. Но она вновь получила безусловное одобрение от Джона Барбера из Daily Telegraph. А ее широчайший диапазон означал, что «Unexpected Song» можно исполнить в шоу не только в самом конце. Впрочем, от песни почти отказались, когда Ричард Стигло назвал Сару «невзорвавшейся бомбой» в платье, и над ней стали посмеиваться. Джон Барбер довольно точно обозначил наш статус-кво. Он написал о трехоктавном диапазоне и процитировал ее слова: «Эндрю забавляется с моим голосом… Нет, он не говорил о мюзикле для меня. Возможно, когда-нибудь он придумает что-то, и я окажусь правильной исполнительницей для этого». Барбер закончил обзор:
Сложно сказать, куда приведет ее (Сарин) выдающийся талант, но интуиция подталкивает ее к классике. То же самое относится и к ее мужу, в данный момент работающему над реквиемом. Так же, как он раздвинул грани музыкального театра, уникальный голос Сары Брайтман может разнообразить диапазон поп-исполнения. Будут они работать вместе или нет, я буду следить за ее будущим с таким же интересом, как и за его.
И вновь благодаря «Конкорду» мы с Тревором с комфортом отправились в Бостон на заключительный этап тура «Кошек» и затем на их повторное открытие в Вашингтоне. На пути домой где-то на полпути над океаном послышался страшный хлопок. Все двигатели замолкли. Пилот обратился к нам по громкой связи и сказал, что нет повода для паники, это обычное дело: реактивные потоки на высоте свыше шестидесяти тысяч футов часто вызывают подобные вещи. Я сразу вспомнил историю Дэвида Фроста о том, как он летел на вертолете над Центральным парком, и с его винтом что-то произошло. Пилот сказал: «Так, я буду управлять птичкой, а вы, ребята, попробуйте там сзади поколдовать с религией». Конечно, наш пилот по очереди заново запустил двигатели, но я поблагодарил Господа за то, что во мне плескалось достаточное количество вина, и утешился надеждой, что кто-нибудь сможет расшифровать мои черновики реквиема, оставшиеся в Сидмонтоне.
Возможно, находясь под впечатлением от сверхзвуковой драмы, весь апрель я занимался только реквиемом. Я обнаружил, что невозможно класть латинские слова на музыку, сидя за фортепиано. Благодаря базовым знаниям латыни и хорошему переводу на английский, я ломал голову над смыслом реквиема во время долгих прогулок, и бывали дни, когда я вдоволь наслаждался богатством церковной архитектуры, которая является самым недооцененным достоянием Британии. Я снова и снова перебирал фразы у себя в голове, проигрывал их за фортепиано, понимал, что они никуда не годятся, шел смотреть на очередное здание и пробовал еще раз. Английская хоральная традиция, с ее уникальной зависимостью от мальчишеского «пронзительного» сопрано, была фундаментом моей задумки. Латынь, конечно, не является языком английской церкви, но это никогда не было проблемой для викторианских окуренных фимиамом англо-католических церквей, которые я так люблю.