– С хрена ли? – возмутился я. – Без десяти. Я с запасом пришел. Валяева нашли?
– Вроде бы, – Марина поправила ремешок сумки на плече. – Но ждать его не стоит, и Зимина тоже. Они из другого места в аэропорт поедут, насколько я поняла. Так, что стоим, кого ждем? Мальчики, вещи к машине несем. Танюша, не спи.
Девица с косой первой двинулась к выходу, за ней поспешил один из охранников с двумя чемоданами в руках. Сразу видно – Марина едет на три дня, как и было сказано по телефону.
– Скажи мне, Киф, – Марина взяла меня под руку и понизила голос. – А ты когда-нибудь занимался любовью в туалете самолета в момент взлета? Мне почему-то кажется, что будет довольно забавно попробовать что-то подобное. Ты как думаешь?
Глава семнадцатаядействие которой происходит большей частью в воздухе
– О подобном давно не думаю, – я, признаться, немного опешил. – Годы мои не те. Опять же – взлет я предпочитаю в кресле переносить, потому как перегрузки и все такое прочее.
Я не понял – она что, тоже прослушивает, о чем мы с Викой говорим? Ну ладно Азов, даже Валяева с Зиминым я готов в этот список включить, с ними тоже все ясно. Но она-то здесь с какого бока?
– Выдохни, – засмеялась Марина и толкнула меня локтем в бок. – Это фраза из фильма. Этого, как его… Забыла. Там герой с героиней отправляются в полет, и она как раз ему такую фразу и говорит. Я думала, ты поймешь.
– Не оправдал надежд, – проворчал я. – Ты поосторожней с такими цитатами. А если бы я всерьез эти слова воспринял и потащил бы тебя в туалет? Женщина ты красивая, все при всем, а у меня с рефлексами все в порядке.
Мы подошли к машине, и я открыл ей дверь.
– Сам себе противоречишь, – Марина погрозила мне пальчиком. – То годы твои не те, то у тебя с рефлексами все в порядке. Определись уже.
– Не вижу противоречий, – пожал плечами я. – Ты спросила – думаю ли я о таком. Я сказал – нет, не думаю. Но «не думаю» еще не означает «не делаю».
И хлопнул ее по заднице. Ну, а что? Каков вопрос, таков ответ.
– Нахал! – совершенно искренне возмутилась Вежлева и погрозила мне пальцем. – И вот еще что – давай-ка садись на переднее кресло. Все эти «в тесноте да не в обиде» хороши только в детских сказках.
На улице вьюжило – февраль в Москве редко бывает другим. Даже если декабрь с январем больше похожи на март, этот месяц почти всегда напоминает горожанам, что на улице все-таки зима.
– Спать буду, – сообщила нам Вежлева почти сразу после того, как мы отъехали от здания «Радеона». – Как к «Шереметьево» подъедем – разбудите.
– Хорошо, – пискнула Танюша и уставилась в окно.
Интересно, а эта симпатяшка – она кто? Секретарь Марины, что ли? Собственно – что гадать?
– Таня, а вы с нами летите или так, провожающая? – поинтересовался я у нее.
– С вами, – хлопнула длиннющими ресницами девушка. – Я переводчик.
– С какого на какой? – опешил я. – Неужто Марина по-английски не понимает?
– Понимает, – не открывая глаз, сообщила мне Вежлева. – А вот по-чешски нет. Не люблю, когда кто-то что-то говорит, а мне невдомек, о чем речь идет. Может, люди мне улыбаются, и при этом обсуждают то, что у меня задница толстая.
– Да ну, не может такого быть, – недоверчиво протянул я. – Что угодно, только не это. Твоя задница – произведение искусства, созданная матерью-природой и тренажерами «Кеттлер». Нет, нет и еще раз нет, такого никто сказать не может, так что спи спокойно. Танюша, а вот еще вопрос…
– Никифоров, угомонись, – потребовала Вежлева. – Это ребенок еще совсем, умерь свой пыл. А ты, Танюша, не слушай эту облезлую лысеющую личность, не стоит он того. Что ты глазами хлопаешь? Тебе принц нужен, а не отбракованный конь с королевской конюшни.
– Марина Александровна, зачем вы так? – даже опешила девушка. – Он же просто спросить что-то хотел.
– Вот-вот, – я провел ладонью по волосам. Ничего и не лысеющий, просто причесаться забыл. – Ты меня, по ходу, с Валяевым спутала, соблазнение непорочных девиц – это по его части.
Я повернулся к ним спиной и уставился на дорогу. Не то, чтобы мне было обидно, просто услышать правду, пусть даже и не полную, а частичную, всегда неприятно. Ну да, чуть-чуть распушил хвост, так и девушка симпатичная. Ничего такого у меня и в планах не было, на самом деле, просто невинный флирт. И то если повезет. Но зачем сразу так крылья-то подрезать? Пусть и поредевшие.
– Перетопчется Валяев, – лениво сказала Вежлева и зевнула. – Да и не до того ему сейчас, поверь мне. Есть у меня ощущение, что девушек он на долгое время оставит на потом. Танюша, не надо краснеть, все в порядке. Привыкай, иначе в этой поездке тебе не выжить. Правда, Киф?
Вместо ответа я издал что-то вроде храпа, давая понять, что меня сморил здоровый сон.
– Обиделся, – констатировала Вежлева. – Ну и шут с тобой.
Самое забавное, что минут через пять мои глаза начали слипаться, и я вправду закемарил.
– Харитон Юрьевич, – меня крайне деликатно потрясли за плечо. – Харитон Юрьевич, мы уже приехали.
Это была Танюша. Никто другой меня по имени-отчеству звать не стал бы. Откуда она его вообще узнала? Хотя и так понятно, откуда.
– Быстро, – хрипло сказал я и провел рукой по лицу, как бы стирая с него остатки сонливости.
– Какой там, – возразил мне водитель. – Два часа ехали. По этому времени суток – долго. Погода ни к черту, аварий полно. День жестянщика.
– Вот потому и выехали с запасом, – со значением произнесла Марина. – Все, идем в аэропорт. Мы еще даже успеваем выпить кофе. Киф, открой мне дверь и не забудь проконтролировать, чтобы охрана не забыла наши вещи.
– Я сама могу свою сумку… – пискнула Танюша и тут же замолчала под взглядом Марины.
Все устроилось лучшим образом – дверь мне открывать не пришлось и советы охране давать тоже. Они сами все знали и сделали как надо – открыли двери, взяли вещи, причем даже мои, и разве что только от снега, летящего с неба, не закрыли. Единственное – пришлось выдержать ожесточенную схватку с Ватутиным, который упорно хотел прихватить мою сумку и не слушал моих: «Да пусть тут останется». Его Вика инструктировала, что ли?
Что любопытно – он с нами не пошел, отправив вместо себя одного из бойцов и на прощание помахав мне рукой.
– Разбушевалась стихия, – заметила Марина, входя в здание аэропорта и отряхивая воротник шубки. – Как бы рейс не задержали.
– Уже, красавица, – печально сообщил ей грузин в кепке-«аэродроме», проходящий мимо нас. – Перенэсли рейс на Амстэрдам. Гурустно!
– Грустно, – согласилась с ним Марина. – Не без этого. Но Амстердам нам безразличен, нас интересует Прага.
Она подошла к табло, на котором то и дело обновлялась информация, и стала его изучать.
– Пока все по расписанию, – наконец сообщила она нам. – Это вселяет надежду. Но на посадку пока не приглашали, это плохо. Вперед, я хочу кофе. И, возможно, шоколадку. Танюша, ты хочешь шоколадку?
Бедная Танюша, судя по ее виду, хотела только одного – чтобы на нее перестали обращать внимание, ей было дискомфортно. Судя по всему, она была девушкой с камерным домашним воспитанием, не привыкшей к компаниям вроде нашей.
– Купи и ей, – не дождавшись ответа, велела мне Вежлева. – Не мелочись. Или ты предпочтешь пирожное, Танюш?
И она направилась в сторону «Шоколадницы».
– Я бы с большей охотой котлету съел, – хмуро сообщил я охраннику, невозмутимо наблюдающему за происходящим. – С капустным салатом.
– На третьем этаже есть столовая, – неожиданно для меня подал голос охранник. – Неплохая, на мой взгляд.
– Ты ей предложи пойти в столовую, – показал я пальцем на спину Марины. – Потом вместе посмеемся.
– Я вообще не знаю, чего она сразу в ВИП-зал не отправилась, – доверительно сообщил мне охранник. – Хотя здесь, в «Шереметьеве», она всегда так поступает. Каждый раз она сначала сюда идет, пьет кофе и только потом отправляется в зал ожидания. Примета у нее такая, наверное.
Действительно, странно. Я сам в ВИП-зоне «Шарика» никогда не бывал, но уверен – там менее многолюдно, чем здесь, и наверняка уютнее. Впрочем – какая разница? Хочет она кофе в общем зале пить – пусть ее.
Видимо, это и в самом деле была традиция, поскольку в кафе мы не задержались. Марина быстро прикончила свою чашку, с сомнением посмотрела на меня, пьющего газировку, заботливо протянула салфетку Танюше, изрядно перемазавшейся шоколадом, который она ела со страдальческим видом, и сообщила нам:
– Ну, а теперь пошли в зал ожидания. Будем ждать этих двух гуляк до последнего.
– У обоих телефоны не отвечают, – сказал ей я, допив стакан. – Вызывал только что.
– Я видела, – поморщилась Марина. – Надеюсь, что они еще в Москве и живы.
– В смысле? – даже икнул я. – Если ты сейчас шутишь, то неудачно. Прости уж за фразу-штамп, просто она лучше всего подходит к моменту.
– Что хотела сказать – то сказала, – передернула плечами Марина. – Они могли и раньше улететь, с них сталось бы. В два ночи есть рейс на Прагу. Или влипнуть в аварию, видишь же, что на дорогах творится. Просто я не помню такого, чтобы у обоих телефоны были недоступны, да еще и так долго. Я им ночью звонила, и не раз, но с тем же результатом.
– Ты меня не пугай, – попросил ее я. – Не надо.
– Неужто тебе их так жалко? – изумилась Марина. – Ну да, ты с ними вроде как ладил, и все-таки – они твое руководство. А чем руководству хуже приходится – тем сотрудникам веселее живется.
– На провокации не поддаюсь, – я хмыкнул. – Меня на таком не подловишь. Что же до всего остального – боюсь, нам в Праге без них будет хуже, чем с ними.
– С Валяевым, особенно если он пьян, везде невесело. Точнее – так весело, что плакать хочется, – возразила мне Марина. – Ты не путай – одно дело с этим проказником находиться в закрытом помещении, и совсем другое выйти в люди. Хотя тут рассказывать – это не то. Если он появится, то сам все увидишь.
– Будем ждать, – подытожил я. – Как ты и сказала – до последнего, пока стюардессы не заругаются.